Бывают раз в несколько лет у нас в России такие серенькие лета, когда и зелено за окном, а всё равно на осень похоже: зябко, неуютно и холодно. Даже дома. Даже когда всё хорошо. А всё едино, чувствуешь себя квартирантом, когда никто и ничто тебе не рады, просто терпят. Вот и природа терпит такую погоду, ждёт, когда же это закончится и можно будет начать жить в полную силу. Дома тоскливо и тошно, выйдешь на улицу – тоже не лучше. И душа цепенеет, и мысли. Хочется совершить что-то важное, чтобы сбросить с себя эту вязкую дремоту. А что – не знаешь, голова пуста, как после долгой болезни в детстве, когда чувствуешь, что вырос, но лучше от этого не стало.
Саня такой вот период и переживал сейчас. Уже несколько месяцев это тянулось. Дома курил, пил крепкий кофе, слоны слонял, как в душном купеческом доме, где книжек нет, комнат много, но все с низенькими потолками и малюсенькими окнами, сквозь которые цедится мутный свет, а в противоположном от окна углу темноликий бог вздыхает, подсвеченный лишь игрушечным светом лампадки. Шёл на улицу, и там шёл куда-нибудь, лишь бы идти. Доставал из карманов зябнущие руки, смотрел на свои худые пальцы, словно бы счесть что-то хотел, и снова совал их в карманы, так ничего и не решив для себя.
Раиса всего этого будто и не замечала. Привычно ворчала на мужа своего никудышного за его безделье, за слабость его и никчёмность. Раньше хоть в постели был о-го-го, но довольно скоро она поняла, что не очень и нужна ей та постель. А нужно что-то другое. Может быть, просто любовь? А что Саня её не любил, она чувствовала и знала всегда, с первого же дня, как сошлись. Хотя ведь сама его на себе женила. Повстречались они с полгода, после того как познакомились у Вальки, подружки, на свадьбе. Саня был там с жениховой стороны. Он ей и тогда не понравился, но на белый танец сама его пригласила, сама выбрала, потому что, подумала, такой-то мухортенький точно не откажет, не опозорит, таким образом, её перед девчонками. Он и не отказал, и пошёл танцевать с нею. И даже удивил тем, что крепко прижал к себе, обхватив её уже тогда не сиротские бока. И пахло от него мужчиной: одеколоном каким-то, каким пахло и от других жениховых друзей, немножко пОтом и ещё чем-то таким вот, чем и должно пахнуть от мужчины. Она даже заволновалась чуть и заметила, что, когда Саня к месту её после танца провожал, кое-кто из подруг косил на них понимающим взглядом. Раиса долго потом ещё вспоминала этот его запах и тоже, почему-то, волновалась.
А после свадьбы сама к нему подошла и спросила как можно более равнодушно:
- Проводишь?.. – а сама будто и не смотрела даже на него.
Немногословный Саня ответствовал:
- Ага,- и пошёл провожать.
По дороге почти не разговаривали. А про что говорили, Раиса уже не помнила. Когда прощались, она опять спросила:
- Когда в следующий раз?
- Не знаю я. Когда захочешь.
- Завтра уже захАчиваю,- попыталась сострить Райка,- в шесть.
- Ага,- неожиданно оригинально ответил Саня. Несколько мгновений колебался, потом пожал руку и ушёл. Только не сказал «До новых встреч, товарищ». Всё правильно, короче, сделал для первого свидания.
Так вот и назначала Райка ему свидания. А он на них соглашался полгода.
Потом, уже зимой, Раиса опять решила инициировать их с Саней жизнь. После очередной прогулки, когда она разговорила его как всегда, когда начинала расспрашивать про цветы (он аж весь разрумянивался от таких разговоров!) спросила:
- Сань, а когда ты мне предложение делать будешь? Мне неудобно уже перед девчонками в общежитии…
- Не знаю я. А когда надо? Могу прям сейчас…
Райка чмокнула его в щёку (теперь же можно, теперь же жених!), взяла за руку и потянула за собою к дверям общаги. Соседки на выходные поразъехались, комната в их распоряжении. На целую ночь. Опыт у Райки был. Правда, такой опыт, что вспоминать о нём не хотелось. Ей пятнадцать, у матери новый кавалер. Утром мать побежала соседку хоронить. Тут всё и приключилось. Больше кавалер тот, вечно полупьяный, и не появлялся. Матери Раиса ничего не сказала…
… Только когда тащила Саню на второй этаж в свою комнату, вспомнила, что от кавалера того так же, как от Сани, пахло, мужчиной. Только от того ещё и водкой. Именно запах этот, резкий и сладкий, она и любила в Сане. Чёрт! Того ведь тоже Саней звали!..
… То, что было дальше, оказалось даже лучше, чем Райка представляла. Саня сопел, старался, но был нежен и внимателен. Целоваться он не умел. Совсем. А потому Райка его сама целовала. И (как бы это поправильней сказать!) всем процессом руководила тоже она. А Саня послушествовал во всём, только своего «ага» не говорил, но получалось у него всё… Замечательно получалось, короче говоря!
Однако когда они стали проделывать всё это каждый день, через неделю, наверное, Раиса поняла, что для неё это не очень-то и важно. Даже скучно почти. И запах Санин замечательный уже не так волновал её и будоражил.
Но – поженились. Ведь должна же быть у женщины семья. И дети быть должны, как у всех. И ребёнка родили, девочку, Ритой назвали.
Саня дочерью больше чем мать занимался, наверное. Водил её в садик, потом на музыку и в школу. А в свободное от работы и дочери время ковырялся в крошечном садике, который разбил у себя под окнами (жили они на первом этаже панельной пятиэтажки, к тому времени).
Садик был просто чудесным. Были там песок и камни. И даже крошечный прудик был. Саня в него на лето запускал рыбок, красных таких, которых приносил из зоомагазина. А вокруууг… Вокруг прихотливо нежились в тепле нашего короткого лета удивительные какие-то цветы. И даже если цветов на них не было, всё равно казалось, что всё это великолепие цветёт и пахнет как-то волнующе и призывно. Пахнет так, как пахнут волосы молодой женщины-матери, только что пробудившейся ото сна и склонившейся над колыбелью своего дитя. И запах этот чудесный узнают одновременно и отец этого ребёнка, и сам ребёнок, хоть и спят ещё оба. И оба улыбаются от счастья этого узнавания во сне. И все трое счастливы. Она потому, что у неё есть эти оба спящих; они только потому, что чувствуют самый дорогой для них запах.
Раисе нормально жилось. Всё у неё было, как у людей: дом, работа не очень трудная, семья. Был ли счастлив Саня? Про то Раиса не ведала. Только когда в окно видела, как он копается в своём садочке, а потом яркими синими своими глазами рассматривает какой-нибудь из цветов, то казалось ей, что и он счастлив. Про Риткино счастье подумать ей даже и в голову не приходило! Мала ещё. Вот вырастет, замуж выйдет, тогда пусть уж счастье своё и строит. Или разрушает. Это уж как получится.
… А этим летом даже садик Саню не радовал. Совсем. Надоело всё. Опостылело и обрыдло. Он заходит в дом, выходит на улицу, Райка даже не спросит ни о чём. Рита совсем почти дома не бывает, большая уже. Недавно, кажется, у неё мальчик появился (Саня видел, как они на углу дома стояли!).
… И вот однажды… Вышел Саня на улицу (думал поковыряться в саду своём заброшенном!), но – нет. Просто вышел на улицу и пошёл по ней. Знал точно, что никогда больше сюда не вернётся. А куда идёт – не знал. Знал одно,- идёт к Счастью!..
