Бессонница...

наполняется приятным, знакомым запахом, мурлычет кот, из радио, тихо льется мелодия песни...  До боли знакомая мелодия, до боли знакомые слова, до боли знакомые переживания. И мои мысли снова стремительно понеслись далеко назад, в прошлое, и в памяти отчетливо всплыла картина, как казалось, уже давно забытого, но сильного, душевного переживания, состояния и, даже,  откровения.
... Конец лета, чудесное солнечное утро, отдаленный шум переката небольшой таёжной реки, над костром висит закопченный чайник. У мокрой, от ночного дождя, палатки стоит невероятно красивая и пушистая ёлочка-симпатяга, симпатяга потому что растет чуть вдали от всех остальных деревьев. Она вся покрыта дождевыми каплями, капли, преломляя косые солнечные лучи, всеми цветами радуги, играют, переливаются и мигают как тысяча гирлянд. У самого берега, неказистый столик со столовой посудой и не мудрёной кухонной утварью, в середине стола стоит «перебинтованный» синей изолентой, видавший виды, приемник «VEF», у стола длинная скамейка, на которой сижу я: жду когда закипит чайник и слушаю утренний концерт для строителей БАМа.
...Подходит конец сезона и мысли все чаще и чаще уносят меня «на большую землю» - домой, туда, где остались те, кто меня любит и ждет, туда где родные и близкие мне люди, друзья...  И как мне сильно хочется их побыстрее увидеть и покрепче обнять.  Я рассеяно слушаю о чем говорит диктор в перерывах между песнями («Не надо печалиться...», «Веселей, ребята...», «Под крылом самолета...», “А я еду за туманом...») и думаю о своем...
Диктор объявляет следующую песню, тоже мне знакомую, и уже давно мне известную, ...я продолжаю все так же, рассеяно, её слушать, но постепенно смысл её мне начинает открываться совершенно по новому. Внутри меня начинает нарастать и нарастать напряжение, и наступает момент откровения, момент истины и тут же сам собою возникает немой вопрос: - Как оказывается это просто, как я этого раньше не понимал? Почему?...  И тогда мне захотелось вскочить, подпрыгнуть и, раскинув в стороны руки, закричать как можно громче: - Ура! Я понял! Понял! Как все понятно и просто, как всё истинно!  (Александра Пахмутова, Николай Добронравов, Анна Герман, «Надежда»...)...
...Хватит мечтать, хватит вспоминать, надо спать. ...Снова разделся и залез под одеяло... - Попробую больше ни о чем не думать и больше ничего не вспоминать... Хорошо было в детстве и в юности: только лег... и тут же надо вставать — ночь пролетала быстро и не заметно, просто в один миг. Я помню как я тогда ложился спать, и учитывал то, что я уже через мгновение буду разбужен будильником, а если он меня не разбудит, то этим займется моя мать или братья. Мне было даже жалко, что ночь так быстро пролетала и я не успевал увидеть никаких снов... Особенно быстро ночь пролетала, когда я был на каникулах, когда за день так набегаешься, налазаешься по деревьям, наплаваешься, наныряешься, что еле-еле успеваешь донести голову до подушки.., и тут же, через миг, - уже утро, надо вставать, уже новый день и новые приключения... А еще я помню как я часто просыпался от того, что мне, почти каждое утро, в глаза ударял яркий свет. Это было солнце. А я, не желая просыпаться окончательно,  поворачивался набок, подумав: - Наверное, где-то около шести утра. В это время всегда, в ясную погоду, косой, утренний солнечный луч не надолго падал на мою подушку, из окна напротив, чтобы потом спрятаться за козырек крыши веранды, до следующего утра. Было необычно легко, тепло, уютно и тихо...
...Я тут же пытаюсь отогнать от себя все мысли, - которые  откуда-то роем  на меня  налетели и стали беспардонно лезть в мою голову, - чтобы снова уснуть, но получается плохо. В голову лезут какие-то, уж давно забытые, впечатления и смутные воспоминания, глупые мысли и мечты, в общем всякая чепуха, которая возникает в голове, когда ещё не заснул или ещё до конца не проснулся... 
...Снова заснуть не получается. В голове, прочно засела, как заноза, как назойливая муха, как осознанная обязанность и жизненная необходимость, которую надо непременно исполнить - одна единственная мысль: надо пойти на реку и проверить донки...
...На дворе лето, каникулы, я перешел в следующий класс. И я страшно рад тому, что можно делать всё, что хочу и не делать ничего, чего не хочу! Да, здравствует свобода! Но какая же это странная свобода, когда я сам себя, через силу, заставляю делать, то, что я сам же хочу. Вчера, вечером я поставил три донки на леща и две рогатки на щуку, и теперь надо идти их проверять, позже нельзя, иначе рыба может сойти. И я иду, прихватив с собой кота, который сам идет со мной с удовольствием, точно зная - зачем. Река рядом, за домом, в конце огорода. Потом надо немного пройти сквозь камыши и плавно спуститься к реке. Я иду не спеша, разговариваю с котом и что-то тихонько насвистываю. Хорошо...
・Однако, странно... Неожиданно, я замечаю, что почему-то огорода и камышей нет, а вместо них ровное, широкое поле и высокое, высокое, бирюзовое, - как море, - небо и, во всем моём теле, какая-то необычайная легкость.., лёгкость и свобода, уверенность и легкость.
...Поле неожиданно заканчивается и я оказываюсь на краю очень высокого и крутого обрыва: на самом, самом краю, еще шаг, даже маленький шажок и я упаду... Но я, почему-то совсем не боюсь, мне вовсе не страшно, мне, даже, весело и я смеюсь, смеюсь долго и громко...  Подо мной, до самого горизонта распахнулось море, такое же бирюзовое, как небо и я думаю, как мне спуститься к нему, я хочу это сделать побыстрей, но спуска нигде не вижу. Вокруг меня кругами летают чайки и о чем-то громко кричат: мне кричат, - кому же ещё. Неожиданно я подумал: а, что если... Если взять и самому попробовать, как чайки... Вот море и я умею плавать и вот небо, почему бы не попробовать полететь?.. И я сильно, сильно напрягаю все мышцы своего тела, закрываю глаза и.., о, чудо!, я плавно отрываюсь от земли и... и лечу!.. У меня захватывает дух от восторга и огромной радости. Как это здорово! Почему я раньше не догадался, ведь это так просто. Я слегка расслабляю свои мышцы - и плавно спускаюсь почти до самой воды; снова их напрягаю - и мигом взмываю в небо; прижимаю руки к себе - и останавливаюсь, зависаю на месте; подымаю руки вверх, над головой - и несусь вперёд с бешеной скоростью... Я, как малое дитя, с восторгом забавляюсь тем, что неожиданно открыл в себе, -  и для самого себя, -  совершенно мне неизвестные, новые возможности. Как мне хорошо!..
Внезапно я ощутил тупой удар в грудь. Что это?..  Я падаю! Я падаю, но не больно, совершенно не больно. Так, некоторое время  молча лежу, осторожно, внимательно и долго прислушиваясь к себе и пытаюсь понять: что это было? Где я? Что со мной?  ...Наконец, я медленно открываю глаза и вижу перед собой другие глаза, которые тоже  любопытно, пристально и с любовью смотрят на меня. ...Я  лежу на своей кровати. а у меня на груди сидит мой кот...
Чтобы окончательно не проснуться, я медленно поворачиваюсь на бок и укрываюсь с головой...
...Когда я еще работал, - до пенсии, - то по утрам, когда меня будил будильник и мне надо было вставать и идти на работу,  я часто  думал, мечтал о тех днях когда я буду свободен и буду спать столько, сколько хочу. Я наивно думал, что вот тогда я оторвусь, буду спать сутками и ночью, и днем... Ээээ... «Мечты, мечты,  где ваша сладость...».  - На, бери!  Спи!  Спи сколько хочешь!  Ан, нет, не получается...
...Помню, - я тогда работал в шахте, - был молод, ещё не женат, все еще было впереди и многое, - да, всё!, -  давалось легко, и казалось, что этому «легко» никогда не будет конца.  Тогда мы работали неделями,  по сменам: утренняя, вечерняя и ночная. И я тогда, почти каждую ночную смену, говорил себе: - Толян, придешь сегодня, после смены, домой, поел и спать! Никаких дел, никаких друзей, никаких пляжей, никакого дрыньканья на гитаре, ни каких танцев и дефиле по Центральной улице, только спать!!! ...Как же! Я еще не оканчивал есть, а уже из нашего двора, в открытое окно, слышался громкий свист моих друзей: - «Выходи подлый трус...» и я выходил.        ...А потом, получив наряд, “коногонку» (лампу) и самоспасатель, спустившись под землю, в вечную темноту, я медленно шел, спотыкаясь и проклиная сам себя за свою слабохарактерность,  и снова думал и давал себе зарок: - Вот завтра утром приду домой и теперь-то уж точно никуда!, только спать... А еще я думал, что если бы было можно, то я бы мог лечь прямо на землю, на почву, на мокрую и холодную породу, и так спать..., если бы было можно...
...В шахте всегда и везде темно, и это само по себе располагает ко сну.  А еще пониженное содержание кислорода, повышенное содержание углекислого газа и метана, окислов серы и азота — это еще более угнетает нервную систему и еще сильнее клонит ко сну.  Но делать этого нельзя, можно уснуть и не проснуться. Конечно бывали «талантливые» люди, которые могли, - работа такая, - и спали, и еще как!, но только на свежей струе воздуха.  Помню, как-то в ночную же смену, - ну, как всегда, - очередной раз, проклиная себя за слабость характера, я, получив наряд, спускался по уклону почти в 30 градусов, длинной в 1600 метров, на отметку глубиной почти в 1000 метров. Я спускался и с ужасом думал, что потом мне придется подниматься обратно, пешком, а это ой, как сложнее и труднее... Свою работу, - сейчас не помню какую, - я сделал быстро и собрав весь свой инструмент, я стал подниматься наверх. Шел не спеша, синхронизируя своё дыхание и шаги. Метров через 400 я подошел к сбойке (узкий и низкий проход) на другой, соседний уклон, там работала лебёдка, время от времени поднимая вагонетки наверх, как раз на нужную мне отметку. И я решил облегчить себе длинный подъём и подъехать, зацепившись за последнюю вагонетку. Конечно, этого делать нельзя, по соображениям техники безопасности, но ночью никого из большого начальства нет, поэтому можно, так делают все... Мне повезло, когда я перелез на соседний уклон, то увидел на шпалах неподвижный канат, а это значит, что там, внизу, скоро прицепят вагонетки и отправят их вверх.  В ожидании того, когда сильно натянутый  канат двинется вверх и громко застучит по шпалам, я сначала присел на деревянный трап, а потом и прилег... ...Проснулся я от того, что меня тряс, за спецовку, наш горный мастер. Мужчина  был уже в солидных годах, поэтому тяжело дышал, видимо он меня долго искал. Из его несвязного крика, вперемежку с матом, я понял, что лебедка, которую я жду, сломалась и не работает и он меня искал-переискался по всей шахте, и что он сейчас отдышится и будет меня нещадно бить и превратит в колбасу... Как же, «в колбасу»... Я быстро схватил все свои причиндалы и чуть-ли не бегом, почти побежал наверх...  … Я быстро разобрался в чем причина, где поломка. Всё было отремонтировано так быстро, что когда мастер поднялся и стоя, держась за металлическую крепь, тяжело дышал, лебедка уже работала на всю катушку и разговаривать было бесполезно и потому, что в таком шуме это сложно, но, главным образом потому, что вопрос был полностью исчерпан...  Я не стал дожидаться когда лебедка остановится и наступит тишина. Снова быстро собрав свой инструмент, теперь уже не спеша, пошёл к стволу, время уже подходило к концу смены. Мне ещё надо было зайти на «точку» и отметиться во всех журналах, спрятать инструмент, таскать его туда-сюда обременительно...