“Друзьям-геологам, тем кто отрабатывал бассейн реки Нижняя-Тунгуска, во второй половине 70-х, начале 80-х, - посвящается.».
1.
МИ-2, по второму кругу, заходил на посадку, но, как и в первый раз, подходящего места, где можно было бы сесть, не наблюдалось. Кругом была тайга, кругом густо росли сосны и ёлки, лиственницы и кедры, берёзы и пихты. И хотя было одно небольшое полусухое, кочковатое болотце, где можно было бы сесть, но перспектива найти там чистую питьевую воду, была нулевая. А куда без воды? Как поется в известной песне: «и не туды, и не суды». Сергей Верхотуров, еще раз убедившись, что все бесполезно, ткнул пальцем в карту и показал «летуну»:
- Вот здесь.
То место, куда указал Сергей - была недавно закрытая и заброшенная буровая, а значит там, наверняка, была вертолётная площадка, на которую садились вертолёты и гораздо посолиднее «двойки», и там, тоже наверняка, была вода. Хотя буровая находилась, судя по карте, километров на пять дальше, от того удобного места, где лучше всего было бы «затабориться» (разбить базовый лагерь), другого выхода не было.
У начальника геологического отряда Полякова, когда он отправлял первую группу, чтобы найти и предварительно обустроить место под новый лагерь, была большая надежда на зимник, прорубленный в тайге, по водоразделу, - дорогу, по которой зимой перевозили различные грузы. На громадных таежных просторах, доставка грузов летом велась по рекам — на баржах, а зимой - по зимникам, караванами из мощных «Уралов», тягачей и вездеходов. Но эти надежды на зимник, увы, не оправдались. Там, где нужно было сесть, - это сделать было не возможно — слишком близко росли деревья, а там, где было можно — были только сырые распадки и просто совершенно не пригожие для жилья, замшелые болота, со множеством, разбросанных по ним, осколков «зеркал» мелких луж и топких трясин. Ставить лагерь в распадке или на таком болоте — это гиблое дело. Поляков прямо так и сказал Сергею: - Вначале вода и удобное место, для посадки вертолёта, остальное потом.
Сергея впервые назначили старшим группы и он сильно хотел не «лохануться», не опростоволоситься перед ребятами, как правило, бывалыми таёжниками и, конечно же, перед самим Поляковым, ведь тот сам сильно рисковал, отправляя старшим группы человека отработавшего всего два сезона в тайге. Сергей, как-то очень быстро научился ориентироваться на местности, с вертолёта и по карте, ходить по компасу, и просто по солнцу, мерить расстояния шагами (парами шагов), в общем, освоил полевую грамоту, необходимую всем, кто решился стать геологом, жить и работать в тайге. Без этого там просто не выжить - в самом прямом смысле слова.
В группе, кроме Сергея, было еще двое: рабочий-горняк, - спец по копке шурфов и канав, - и МНС, - младший научный сотрудник, - одного из Восточно-Сибирских НИИ. Рабочий-горняк — опытный таёжник, но страшный пессимист и зануда, по имени Владимир и фамилии Петров, хотя, на самом деле, был китаец, - так иногда бывает. Другой, тоже Владимир, искал и изучал останки доисторических животных, живших, как выясняется, в изобилии в этих местах, когда-то очень давно, на стыке Верхнего Ордовика и Нижнего Кембрия, - а, может — наоборот, - он был совсем еще молодой парнишка, вчерашний студент.
Просторная вертолетная площадка, добротно сделанная из длинных бревен, была в отличном состоянии. Вертолет уверенно на неё сел и все, выстроившись в цепочку, под сильным напором воздуха от вращающихся винтов, начали быстро его разгружать. В начале из него выпрыгнули две черные собаки и сразу же отбежали куда-то в сторону, в тайгу, а потом, по цепочке полетели: спальники, палатки, рюкзаки, коробки и ящики с провизией, кухонная утварь, мешки со всякой всячиной, топоры и лопаты, ломы и кувалды, ящики с документацией и приборами, ружья, взрывчатка и прочее, и прочее, что необходимо геологу для работы в тайге.
Наконец, все было выгружено и когда шум винтов и сильный воздушный поток прекратился, вертолет улетел, все собрались в одно место, сели прямо на бревна вертолетной площадки и дружно закурили «Беломор». В тайге, для курения, выдавали исключительно папиросы «Беломор» и ни каких сигарет вообще, из противопожарных соображений. Папиросы быстро тухнут, а сигареты долго тлеют, даже сами по себе, без затяжек.
Сергей быстро, в уме, набросал короткий план и, обращаясь к обоим Вовикам, скомандовал:
- Вы — найдите воду и место для костра. А я пойду обследую буровую, может там и затаборимся.
Обустройство табора, в условиях тайги, хотя бы всего для очень короткого пребывания и ночлега — это дело не простое, но обязательное, долгое и кропотливое. И плюнув на сапог, и затушив окурок, он отправился в сторону построек, окружавших по периметру площадку, вокруг самой буровой вышки. По всему было видно, что здесь еще недавно, были люди. Кругом валялись следы их, как будто, совсем недавнего присутствия: множество окурков, выгоревшие, смятые пустые пачки «Беломора», обрывки журналов, газет и другой бумаги, рваные, старые бумажные и тряпошные мешки, старая, выгоревшая и рваная рабочая одежда и обувь, пустые консервные банки, которые странным образом, более всего хорошо сохранились... Сначала Сергей отметил, что на площадке стояло много цистерн с горюче-смазочными материалами, в большинстве которых осталось ещё много солярки и масел. Это впечатляет, когда ты знаешь, что в округе, на сотни километров, нет никого жилья, никакого человеческого присутствия, а тут такое богатство. Когда он зашел в помещение где стояли дизель-генераторы, то он удивился еще сильнее: там двумя рядами, по пять штук в ряд, стояли почти новенькие мощные импортные машины. По всему было видно, что всё оборудование находилось в рабочем состоянии. Сергей знал, что вывозить все это добро на «Большую землю» - дело очень хлопотное и затратное, проще все бросить, дешевле будет. Но, простое человеческое чувство досады ему не давало покоя и переполняло его через край. Он молча ходил вокруг всего этого добра и только глубоко вздыхал и сокрушенно качал головой...
Кругом валялось много всякого железа: трубы различного диаметра, шарошки, буровой инструмент, штанги, стальные тросы и канаты, обрывки цепей, пустые бочки и много всякой железной мелочи: гвозди, болты, гайки, шайбы, обрывки и целые бухты катаной проволоки... Вся площадка напоминала картину, как после налета вражеской авиации...
Но бытовые и подсобные помещения, которые стояли поодаль от всего этого шумного хозяйства и горючего материала, тоже, как генераторы, довольно прилично выглядели. Конечно, окна и двери во многих помещениях были местами сильно повреждены, но стены и крыша везде хорошо сохранились, а это самое главное, потому что, в любом случае, это лучше, чем палатка. В двух комнатах, даже, сохранились нары! Это большая удача. Иначе их пришлось бы делать самим из множества мелких стволов деревьев. Ну не спать же на земле! Лежать на мелких бревнышках - это не так комфортно бокам, на ровной поверхности спать гораздо приятней...
Вернулись Вовики и тоже с интересом стали все обследовать. Но очень скоро они занялись тем, что стали выбирать каждый себе место получше, под ночлег, мест было много. При этом они громко переговаривались друг с другом из разных отсеков и постоянно чем-то гремели, что-то переворачивая, восклицая и друг перед другом хвастаясь своими “ценными» находками. Наконец, пройдя по всем помещениям, Сергей определил: что, кто и где будет располагаться и они все вместе пошли на вертолетную площадку за вещами и прочим грузом, который надо было обязательно перенести под крышу, вдруг ночью будет дождь.
К обеду вернулись собаки. Они, видимо, тоже закончили обследование окрестностей буровой. Теперь это их территория и никто, ни какая другая живая душа, кроме Человека, на её не имеет права ступить, без их разрешения, и даже к ней приблизиться. Старший, более крупный, Шурик — еще в расцвете сил, матёрый самец, второй - Черныш, поменьше, совсем молодой, и поэтому еще совсем глупый, но очень забавный подросток-щенок. Оба совершенно черного цвета, потому, что Шурик «отец» Черныша. Существует такое поверье, что всё таежное зверьё, почему-то сильнее боится собак черной масти. Байки, наверное... Набегавшись вдоволь, они улеглись рядом, но чуть в стороне от людей, занятых очень приятным, для всех собак и, конечно, людей делом, а именно: обедом. Они очень хорошо воспитаны, они не клянчат, виляя хвостом и, кружась у ног, выпрашивая у людей подачки. Они научены гордо ждать своего времени часами, когда им люди сами что-нибудь не бросят или поднесут в их личных, именных мисках. «Собака — друг человека». Но, в тайге, собака, - собака лайка, - человеку больше, чем друг. Здесь, в тайге, они гораздо больше и лучше человека, знают и понимают, что и как, их только надо самим научиться правильно понимать. Один очень бывалый охотник любил говорить так: собака в тайге: и друг, и помощник, и зимой грелка, и сторож и охранник, и, наконец, как «живая консерва», намекая на то, что в трудной ситуации её можно съесть. И мне кажется, что они, собаки, - об этом знают...
Вечером, по рации, в урочный час связи, Поляков одобрил решение Сергея затабориться на заброшенной буровой. Но велел, на другой день, хорошо обследовать зимник на предмет того, что бы найти и расширить место для посадки вертолета, для высадки второго основного звена, которое будет работать по другому, более удаленному участку, с очень перспективной магнитной аномалией. Сергей стал прикидывать что нужно будет взять завтра в маршрут, кроме обычного: котелков, прочей посуды, продуктов, курева, патронов и ружей, средства от комаров. Он достал из полевой сумки блокнот и начал писать в столбик:
1. Пила двуручка.
2. Три топора.
3. Лопата — штыковая, лопата — подборка.
4. Лоток, надо будет обследовать и промыть ручей.
5. Один спальник, возможно кому-то придется там заночевать.
6. Взрывчатка (три шашки), детонаторы (пять штук), шнур огнепроводный (бикфордов — два метра), шнур детонирующий (двадцать метров). Крупные деревья было легче и проще взрывать, чем мучиться и долго их пилить пилой.
7. Для себя: полевая сумка, документация по перспективному участку, карты, компас, винтовка, шлиховые и бороздовые мешочки, для проб...
Он немного задумался: - Что же еще?.. Но, не стал долго этим заморачиваться и, не закончив строчку, «огласил весь список» для всех. Вовики, молча согласились и пошли готовить свои рюкзаки, и все остальное, по списку. Сергей тоже стал готовить свой рюкзак. Но одна мысль все время, как назойливая муха, крутилась и блуждала в его голове, одна догадка сверлила его мозг, не давая ему спокойно собираться... Что, же? Что же ещё?... Сергей, скорее чувствовал, чем понимал, что надо что-то ещё и, что это, “что-то еще”, прежде всего касается его самого... И что же это?...
Накануне, перед отлетом, он постирал штормовку. Та, за лето, уже настолько пропиталась солью от пота, что стала совершенно грубой и стояла «колом», как невыделанная
