Животное

аквариуму, однако Норьега наскочил на него сзади и повалил на пол. Они стали перекатываться с места на место, награждая друг друга тумаками. В это время в кают-компанию вошёл Элисон. Не обращая внимания на дерущихся товарищей, он с ласковой улыбкой обратился к ластоногу:

  - Миленький мой! Соскучился без меня? Ну, извини, я был занят на кухне, готовил тебе ужин. По-моему, отлично получилось, пальчики оближешь. Пойдём, моя любовь, твой папочка покормит тебя.

  Однако Элисону тоже не удалось взять в руки ластонога, так как ему помешал ворвавшийся в комнату Йенсен.

  - Оставь в покое мою птичку! - закричал он. - Не прикасайся к ней своими грязными руками!

  - Отвяжись! - рыкнул на него Элисон и сделал вторую попытку взять животное, но Йенсен оттолкнул его, он споткнулся о Стравинского и Норьегу и, падая, пробил головой экран стоящего в углу телевизора.

  Ещё несколько мгновений - и на полу уже возились две пары обезумевших мужчин, выясняющих отношения с помощью кулаков, ногтей и ног. И они, пожалуй, покалечили бы друг друга до неузнаваемости, а то и убийством кончилось побоище, если бы за дело не взялся Григ.

  Первым он схватил Стравинского и с лёгкостью, как тюк белья, отнёс в спальню, где и запер на замок с семизначным кодом. Вторым был Элисон, его Григ посадил под арест в ванной. Но пока он занимался теми двумя, Йенсен успел сцепиться с Норьегой. Пришлось роботу разнимать и этих буянов. В итоге Норьега был заперт в медицинском кабинете, а Йенсена, стремившегося во что бы то ни стало открыть дверь, за которой был Элисон, чтобы отомстить ему за синяк под глазом и разбитую губу, Григ связал и отнёс в рубку управления, так как кают-компания была снабжена слабенькой стеклянной дверью, которая к тому же не запиралась.

  Установив таким образом перемирие, Григ сел в кресло за пульт управления и задумался.

  - Развяжи меня немедленно, - потребовал Йенсен.

  - Нет, - сухо ответил Григ.

  - А я считал тебя другом, - с упрёком произнёс Йенсен.

  - Вот потому и не развяжу, что мы друзья, - ответил Григ, встал и вышел вон.

  Через полчаса он вернулся с подносом.

  - Ужин, - сказал он и освободил Йенсену руки. - Только не вздумай дёргаться, а то сделаю укол успокоительного. Будь паинькой - и всё кончится благополучно для всех.

  - Кроме тебя, - проворчал Йенсен, жуя кусок котлеты. - Как только я освобожусь, я перепрограммирую тебя.

  - Не сможешь, - спокойно возразил Григ, сев рядом с узником на корточки. - Я неизменяемый экземпляр, созданный по особому заказу. Меня можно только уничтожить под прессом, как старый автомобиль. Или расплавить в печи.

  - Послушай, Григ, - сказал Йенсен. - Ты правильно сделал, что запер тех троих. Они покушались на мою Мэри.

  - Мэри? Ты уже дал ластоногу имя?

  - Нет, Григ, я не давал ей имя. Когда я сидел в туалете, вдруг услышал её голос - кстати, это она, а не он, так что прошу учесть. Так вот, она сказала, что её зовут Мэри и что она любит только меня. - Йенсен умоляюще взглянул на робота. - Развяжи меня. Я не буду буянить. Мои враги обезврежены. Давай оставим их здесь и вернёмся на Землю вдвоём... то есть, я хотел сказать, втроём. Мы с Мэри будем любить друг друга, а тебе я построю просторный дом на своём участке, будем дружить семьями, путешествовать. Ты же знаешь, на моём счету в банке - куча денег...

  - Ты поел? - спросил Григ, будто и не слышал, что говорил ему Йенсен. - Вот и отлично.

  Он снова связал Йенсену руки, выключил в рубке свет и, пожелав узнику спокойной ночи, пошёл кормить остальных.

  Утром Григ вошёл в рубку с озабоченным лицом.

  - Их нет, - сказал он.

  Только что проснувшийся Йенсен не мог понять, в чём дело:

  - Кого нет?

  - Их больше нет, - уточнил Григ. - Элисон порезал себе вены, Норьега отравился снотворным, а Стравинский свернул жгутом простыню и повесился на охладительной трубе.

  - Ты шутишь! - воскликнул Йенсен и попытался подняться, но не смог - мешали путы. - Впрочем, я их понимаю. Их убила любовная тоска. Ты лишил их единственной радости в жизни. Я, кстати, тоже ночью места себе не находил, и мне тоже хотелось покончить с собою, но как я мог сделать это связанный по рукам и ногам?

  - Я похоронил их здесь же, на холме, - сказал Григ.

  - Надеюсь, теперь-то ты меня отпустишь? Мне не с кем больше драться. Скорее, Григ! Меня ждёт Мэри. Она так скучает! Ночью она звала меня. Григ! Что ты там делаешь? Ты готовишь звездолёт к возвращению на Землю? Это правильно... Только развяжи меня! Видишь, всё вышло, как я говорил: Мэри, ты да я... Григ, почему ты молчишь?

  Звездолёт задрожал, загудел - и они взлетели. И лишь тогда робот повернулся к лежащему на полу человеку.

  - Да, Йенсен, мы летим, но не на Землю.

  - А куда?

  - На планету, где люди не живут и в ближайшие сто лет вряд ли появятся.

  - Но почему? - испуганно воскликнул Йенсен. - Я уже обещал Мэри, что недельки через три познакомлю её с мамой и сестрёнкой. И с Энн. Хотя нет, Энн мне больше не нужна, пусть ищет себе другого жениха. Теперь у меня есть Мэри. Так что не дури, приятель, направь звездолёт к Земле. И вообще, что ты забыл на той планете?

  - Ты меня не понял, - сказал Григ. - Ты не вернёшься больше домой.

  - Почему?

  - А ты пораскинь мозгами. Стоит людям увидеть твою Мэри - и они передерутся, а то и станут стрелять друг в друга, как настоящие гангстеры. А узнав, на какой планете ты раздобыл ластонога, бросят всё и ринутся ловить других. Неужели ты не понимаешь, что Мэри - источник зла?

  - Нет, ты не прав, Григ! Мэри - сама любовь, чистая и всесильная. Вот только развяжешь меня - и мы с нею покажем тебе, что такое настоящее чувство, платоническое, самоотверженное...

  - Прошу тебя, Йенсен, перестань молоть чушь.

  - Это не чушь, а любовь!

  - Ну хорошо, я развяжу тебя, если ты пообещаешь быть паинькой.

  И Йенсен поклялся вести себя прилично. Да ему и некогда было хулиганить: он не отходил от своей Мэри, сюсюкал с нею и даже ночевал, постелив себе на полу рядом с аквариумом.

  А когда они сели на безымянной планете где-то на задворках Галактики, Григ разбил топором систему управления звездолётом и вновь стал прежним - послушным и исполнительным слугой. А Йенсен, очарованный своею Мэри, даже не заметил, что у него больше нет корабля. Похоже, ему безразлично, что на далёкой Земле его напрасно ждут мама, сестрёнка и Энн.

  Ничего больше не помнит Йенсен. А если и помнит, то не считает прошлую свою жизнь чем-то существенным. Любовь к Мэри сделала его глупым, забывчивым и таким же смиренным, как и его ластоног. И если бы не забота о нём Грига, он бы не выжил. Робот опекает своего друга как малого ребёнка и рад, что тот жив, здоров и счастлив.

  Никогда раньше Григ не видел таких счастливых людей.