Сердце Тьерсена ухнуло куда-то вниз. Он пропустил несколько тяжелых глухих ударов. После произнесенного Рейналем бывший маркиз вдруг неожиданно подумал о том, в чём сам себе боялся признаться. Ведь этого просто не могло быть. Но разрозненные кусочки словно сами собой быстро складывались в его сознании в какой-то единый абсурдный пазл…
Пауза явно затянулась. Рейналь с интересом смотрел на него, словно ожидая какой-то одной определенной реакции. Нужной ему реакции.
Тьерсен потер подбородок и слегка улыбнулся:
— Тоже это заметил. Вероятно, девочка с юга, как и я. Или имеет оттуда корни. Мы, южане, все чем-то похожи.
- А откуда вы, Серван? – сразу поинтересовался Пьер.
- Прованс, - соврал Тьерсен.
На самом деле, предки его с материнской линии были из Лангедока.
Он посмотрел на Луизу. Та что-то увлеченно рисовала. Похоже, разговор взрослых был ей уже совсем не интересен.
- Хорошие места, - отозвался Рейналь. – Что ж, Серван, не буду мешать вам работать.
Он бросил на бывшего маркиза взгляд, показавшийся довольно красноречивым, и отошел к печатным станкам.
Тьерсен выждал минут пять. Затем окинул взглядом помещение типографии. Но Рейналя уже нигде не было видно. Вероятно, поднялся на второй этаж, где у него находился маленький рабочий кабинет.
Тьерсен оттянул шейный платок… почему-то ему стало душно… выждал ещё пару мгновений и негромко позвал Луизу по имени.
Девочка оторвалась от рисунка и вопросительно посмотрела на него.
- Как твоя фамилия, Луиза? – приглушенным голосом спросил Жан-Анри.
- Лаборде, - голосок ребёнка прозвучал чётко и звонко.
Тьерсен сглотнул, ощущая нарастающую пульсацию в висках.
«Этого не может быть… нет» - отчаянно прозвучало в его сознании.
Луиза с любопытством смотрела на него. Девочка, чуткая по характеру, сразу уловила произошедшие с ним изменения.
Тьерсен отложил карандаш, который все еще держал в руке. Пальцы слегка дрожали…
- А мама… твою маму зовут Мадлен? – он слышал свой голос словно со стороны.
- Да, Мадлен, - девочка кивнула. – А откуда вы знаете, дядя Андре?
- Слышал, как Пьер называл её имя, когда предлагал тебе поесть, - Тьерсен выдавил из себя бледную улыбку.
- А… - отозвалась Луиза, - понятно.
И вновь наклонилась к листу бумаги.
Тьерсен сидел, переваривая услышанное. Мысли метались, как дикие птицы, загнанные в клетку, и, крича, бились о ее прутья.
- Чёрт… - пробормотал он, сжав в кулак правую руку. Широкий беловатый шрам между большим и указательным пальцем покраснел.
Кровь в висках также пульсировала и так сильно, что Тьерсену показалось, что сейчас она выплеснется наружу. Стало невыносимо душно, он провел рукой по лбу и поднялся из-за стола.
- Если меня спросят, скажи, что я вышел на пару минут на улицу подышать воздухом. Хорошо, Луиза? – он вновь выдавил из себя улыбку, глядя в её большие карие глаза.
- Хорошо, - безропотно согласилась девочка.
- Сейчас вернусь, - он попытался сказать это как можно бодрее, но голос его прозвучал плоско и сдавленно.
Затем, быстрым шагом преодолев расстояние до двери, Жан-Анри вышел на улицу.
С неба падал мелкий колкий снег. Первый снег в этом году.
«Недаром с утра было так холодно», - подумал Жан-Анри. Он отошел в сторону от двери, под навес и прислонился спиной к стене типографии, засунув руки в карманы и глядя на улицу, которая постепенно становилась всё более белой. Мимо, противно дребезжа по камням, проехал экипаж, и это вывело бывшего маркиза из состояния какого-то оцепенения. Мысли вновь сумбурно закрутились в голове, и он приложил ладони к вискам.
- Всё кончено… - пробормотал Жан-Анри.
Сейчас он ощущал себя тем самым раненным загнанным зверем… которого в ближайшее время добьют, если…
А что, если? Если он не сбежит, не скроется прямо сейчас. Бросит всё – эту работу, с таким трудом налаженную хрупкую стабильность, относительно неплохой регулярный доход, который приносила ему подработка у Рейналя… А потом… А что потом? Вновь искать средства для существования, скитаясь по холодному опасному городу… или просто тихо повеситься у себя в мансарде?
Тьерсен вспомнил такую удобную для этого широкую балку и рассмеялся.
— Это был бы лучший выход, - неожиданно подумал он. – Но я не смогу… наверное, не смогу.
«Зато ты увидел дочь. Ты ведь и хотел этого, не так ли?» - ехидно прозвучала мысль, выходя на передний план и приглушая сумбур остальных.
- Хотел. Но не так. Не так… — прошептал маркиз.
«У нее все хорошо. Она красивая и смышленая. А ее мать не в борделе, а выходит замуж за революционера Рейналя. Теперь ты можешь успокоить свою паршивую совесть, - продолжал звучать голос в его голове. – Спасайся прямо сейчас. Беги».
Но представив, что всё опять придется начинать сначала, Тьерсен чуть не завыл в голос. Внутри что-то сломалось. Почему-то больше не хотелось спастись любой ценой. Ради чего? Чтобы выжить и жить, существовать, как…
Его лицо искривилось.
«Остаётся еще небольшой шанс, что Рейналь оставит всё, как есть и не будет ничего предпринимать. Внешнее сходство девочки со мной – ещё не доказательство. К тому же я не знаю, рассказала ли ему Мадлен про… обо мне» - мучительно размышлял бывший маркиз.
С неба всё также шёл и шёл снег. Хлопья стали крупнее и больше, похожие на танцующих белых бабочек. Тьерсен сделал глубокий вдох, выдохнул и толкнул дверь, осторожно заходя в типографию и стряхивая с волос снежинки. Но похоже, его отсутствие никто не заметил. Парни были полностью поглощены работой у печатных станков. Тьерсен внимательно огляделся, но Рейналя и Марселя Бертье в помещении не было, наверное, находились на втором этаже в кабинете Рейналя.
«Или кто-то из них пошёл доносить на меня властям», - усмехнулся Жан-Анри. Он отряхнул рукава камзола и подошел к столику, где сидела Луиза.
- Вам получше, дядя Андре? – неожиданно спросила она.
- Что?.. – Тьерсен растерянно посмотрел на ребёнка.
- Я видела, вы испугались чего-то, - тихо сказала Луиза.
- Всё хорошо, - Тьерсен погладил девочку по голове. – Наверное с утра съел что-то не то, надо было просто подышать воздухом. Мне уже лучше.
- А что ты рисуешь? – он бросил взгляд на лист бумаги, лежавший перед ней.
- Это… душа, - сказала Луиза.
И доверительно протянула ему листок.
Тьерсен взял его и увидел тело, лежащее на земле. А над ним был нарисован тонкий контур… очертания того же тела, поднимающееся наверх, в небо. По бокам его были небольшие прозрачные крылышки.
- Здорово, - сказал Тьерсен. – Очень. Давно ты рисуешь такое, Луиза?
- Да, - горячо ответила девочка. – А ещё… ещё я очень хочу нарисовать Бога. Но не знаю, как. А вы знаете, дядя Андре?
- Бога… - пробормотал Тьерсен, возвращаясь к своему столу. – Не знаю… но подумаю про это, Луиза.
