Александр Пушкин и его ученый кот

 

       Перед дальней дорогой, Александр Сергеевич любил отдохнуть под великим дубом. Рядышком с ним присел и лучший его дружок - учёный Кот.
    - Дуб у нас красавец! Почти как у Ивана Сергеевича в Спасском. Не понимаю почему его запретили?
    - Кого запретили? Ивана Сергеевича?
Кот разволновался:
    - Вот ты, Саша, напрасно новостей не читаешь, хотя и газету я тебе ежедневно присылаю. Европа капризничает, старая шельма. Отказалась брать ростки дуба великого писателя на конкурс. Русское всё запрещают... Котов вот тоже  запретили. Обидно...
    - Как это котов запретили? Не может быть! Котов нельзя запретить.
    - Представь! Запретили. Русских котов тапереча на выставке в Париже показывать нельзя. Заграницу то есть вывозить – никак нельзя.
    - А зачем котам заграница?
    - Ну... там всё такое - разэтакое. Конкурс опять же.
    - Да ладно тебе! Ничего там интересного нет. Вот и Федор Иваныч говорил,  русский заграницей - фантазия одна, лучше России нет ничего!
    - А что же они, Саша, тогда бегут туда, в эту заграницу?
    - Да дураки, вот и бегут. И котам не надо туда ехать. Котам дома надо сидеть. А хозяевам котов молиться надо, да в Храм ходить, милостыню подавать, о близких заботиться! Тогда и порядок будет на Земле, а то всё как у нехристей,  прости Господи!
      Кот с осторожностью посмотрел на хозяина и загрустил. Александр Сергеевич почувствовал неладное. Спросил  удивлённо: 
    - Что ты, друг любезный взгрустнул? Случилось что?
    - Тут, Саша, такое дело... Не знаю как и подступиться. Давеча  я тебе газетку обещал, да не принёс. Неспроста ведь это было.
    - Да говори же!
    - Э-э-э... Тебя, Саша, тоже того...запретили. И памятники снесли!
    - По всей Земле?
    - Нет. На УкраЙне.
    - Прям начисто снесли?

      Кот кивнул, а Пушкин вдруг рассмеялся. Да так громко, что златая цепь рухнула с дуба, а русалка упала с ветки и нырнула в море-океян. Насмеявшись вдоволь, Поэт начал говорить:
             
    - Вот негодники. Это Мазепа опять козни  строит! Сколько веков прошло, а он не успокоится никак. Вот ведь и дедушку моего названного, Петра Лексеича предал. А ведь Пётр Лексеич поверил ему! Правой рукой гетмана считал. А тот продал царя. Не уймётся никак поныне. Предательство и двурушничество у хохлов в крови. Нельзя им доверять.
    - Никак нельзя, Саша, вот ведь каков народец!
    - Да уж народец. Дело в том,что мы русские,- продолжал Поэт, поправляя непокорную угольную прядь африканских кудрей, - очень уж доверчивые, добрые. Мы же православные, а те сами не знают кто оне. Видно и в нынешнем веке нелёгкая не туда их завела. Никак не угомонятся. Душевно неразвиты...
      Кот, довольный, что всё так легко обошлось, потёрся о ногу любимого хозяина:
    - Давеча и нянюшка твоя о них так отозвалась. Недоразвитые, мол! Ей то я дал газетку прочесть. Очень она за тебя переживает, Ляксандр Сергееич.             
    - Ничего, скажи ей, всё обойдётся. Не  читайте вы земных газет. 
    - Да других ведь  нет!
    - А вы  никаких не читайте! Ложь там одна, обман. Я так и Михаилу Афанасьевичу подсказал написать,чтобы люди думали, прежде чем передовицу открывать. Но дело и не во мне! Тут, брат, вселенская проблема. Меня можно запретить, Тургенева, всех писателей и поэтов можно запретить, но Россию разве  запретишь? Россия Божия страна. И только Бог решает чего запрещать, а чего нет! И только ОН может запретить, наказать, помиловать. Или вот Библия! Уж сколько  веков  находятся безумцы, сжигающие Библию. Да ведь её хоть тысячу раз сожги, а всё будет так, как в ней написано! И не буковкой больше, и ни буковкой меньше.  Понимаешь?
      - Ещё как! Значит ты не расстроился, что тебя  официальные лица отменили?
      - Отменить может только БОГ! Относительно же официальных лиц всё очень условно. Сегодня он официальное лицо, а завтра, как и говорится в известном романе, совсем неофициальное и даже пропащее и сгинувшее начисто в места очень отдалённые от Земли. А это пострашнее, чем памятники сносить. Ну, пойду я, дружище. Тебе пора  сказки рассказывать, а мне с богатырями надо встретиться. Дельце тут у нас одно намечается. А газеты мне не приноси, и сам не читай.  Прощевай покуда!
        И лёгкой походкой Александр Сергеевич зашагал вдоль берега. 

Май-декабрь. 2022 год.