СТРАШНОЕ БЫЛОЕ И НЕВЕСЕЛЫЕ НЫНЕШНИЕ ДУМЫ

РАЗДУМЬЕ ПЕРВОЕ

28 октября 2023 года, субботний вечер. На телеэкране Леонид Каневский, ведущий программы «Следствие вели» на  «НТВ». Услышав первые же слова известного актера, насторожился. «Эта чудовищная история, — сказал он, — случилась в Железнодорожном районе Екатеринбурга…»
Часовой, якобы, документальный фильм благополучно финишировал. А я же впал в глубокие раздумья. Отчего же? А от того, во-первых, что об авторах  сего долгоиграющего сериала до сей поры был лучшего мнения. Пессимисту, к коим отношу себя, по своей природе любые разочарования особенно огорчительны.
Всё дело в том, что к подлинной документалистике в данном случае имеют отношение лишь два обстоятельства: а) история, в самом деле, чудовищная; б) фамилии несчастных жертв указаны реальные, хотя последнего как раз делать и  не следовало: глумиться  над их памятью еще раз, по прошествии десятилетий, по-моему, безнравственно, если, конечно, у авторов фильма сохраняется хотя бы капля совести.
У читающего эти строки может возникнуть вопрос: какое моё  собачье дело до всего этого? Отвечу: есть дело и даже самое непосредственное…

РАЗДУМЬЕ ВТОРОЕ

Почти тридцать лет назад. Сижу в зале Свердловского областного суда. Только что начался очередной и, судя по  всему, опять-таки  затяжной судебный процесс  над тремя чрезвычайно дерзкими злодеями.  Председательствующий невозмутим, ведет процесс ровно, не реагируя никак на провоцирующие выпады либо подсудимых,  либо адвокатов. И тут до слуха моего доносится истеричная фраза одного из подсудимых: «Какое дело!? Мало ли что мог нагородить психопат-следователь...»  Записав фразу, беру ее в скобки и рисую против нее жирный вопросительный знак. Это означает для меня, что потом  поинтересуюсь, не трепотня ли подсудимого и что за ней стоит?
Интуиция не подвела: это заседание суда закончилось тем, что после ряда серьезных ходатайств адвокатов дело было возвращено на дополнительное расследование в областную прокуратуру.
Не откладывая в долгий ящик, иду в кабинет председательствующего судьи и прошу дать пояснение. «В двух словах: следователь прокуратуры Железнодорожного района подозревается в совершении особо тяжких преступлений. Ну и… Влиятельные люди пытаются вывести его из-под удара». Поинтересовался: «Каким образом?»  Неохотно, но ответил: «Самым что ни на есть обычным. Представить дело так, будто подозреваемый был невменяем и подлежит не осуждению, а принудительному лечению, —заметив моих глазах живейший интерес, добавил. — Не зарьтесь: доступ к материалам дела для прессы закрыт». «Скверно. —  Огорченно вздохнув, и, не надеясь уже ни на что, сказал. — Вот бы взглянуть на документы. А, кстати, в какой стадии сейчас то дело?» «Насколько мне известно,  в Москве, в институте Сербского. Проводится уже третья судебно-психиатрическая экспертиза». «А что, если обращусь непосредственно к председателю областного суда?»  «Вежливо выслушает, но стопроцентно откажет».  «А прокурор области?»  Судья усмехнулся:  «Тем более! Не дурак, чтобы столь опасного журналиста впускать в свои «авгиевы конюшни».
Упуская детали, скажу: тогда же получил-таки доступ к «секретным материалам». Правда, на определенных условиях, а именно: дал честное слово, что до вступления приговора в законную силу воздержусь от публикации этой мерзкой истории в открытой печати. Слово сдержал.

РАЗДУМЬЕ ТРЕТЬЕ

Больше двух лет прошло, как прозвучал обвинительный приговор Судебной Коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда, как Верховным Судом была рассмотрена апелляция  адвокатов и осужденного к высшей мере наказания гражданина Виноградова, успешного прежде следователя прокуратуры.
Приговор областного Суда оставлен без изменения, а апелляционные жалобы без удовлетворения.
И я тотчас же опубликовал (октябрь 1997) свой судебный очерк в региональной правовой газете «Криминальное обозрение». Замечу, что на тот момент  ни в центральной, ни в местной печати не было проронено ни слова.  Значит? Табу продолжало действовать столь же неумолимо, как и в прежние годы. Местные правоохранители ко мне подъезжали с вопросом: откуда информация? Не назвал источник. Тогда стали угрожать тем, что на меня подадут в суд за дискредитацию органов, распространение заведомо ложных сведений в публичном пространстве.
Испугался? Нет. Пожелал успехов на сём поприще.

РАЗДУМЬЕ ЧЕТВЕРТОЕ, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ

Итак, часовой просмотр, якобы, документального фильма, повторяю, меня огорчил, меня, журналиста, который давным-давно знаком с материалами дела, более того, еще двадцать семь лет назад опубликовал в открытой печати судебный очерк, названный «Душегуб с высшим, юридическим». Стало быть, вправе сделать вывод, что фильм состряпан не на документах, а на предположениях неких очевидцев, что реального доступа к документам по делу, благополучно захороненному в архивных недрах, не имели. Или попросту не захотели. Или, что еще более вероятно, не посмели. Все говорит о том, что сценарий фильма был хорошенько причёсан и в результате за бортом истины осталось самое, на мой взгляд, существенное, отрицательная, выражаясь жёстче, преступная роль прокуроров всех мастей, каковая напрямую помешала раскрыть преступление по горячим следам и, следовательно, спасти от страшной гибели десятилетней девочки. И главный виновный — тогдашний прокурор района, который лично запретил даже плохо думать о своем воспитаннике Виноградове, заявив, что он не позволит бросать даже легкую тень на самого безупречного своего подчиненного. И доследственная проверка не была проведена, хотя на руках сыщиков был отличный фоторобот, указывающий именно на «честнейшего» следователя. А разве отчаянные попытки областной прокуратуры, когда отрицать очевидное стало невмоготу, защитить честь изрядно замаранного мундира, защитить, выдавая негодяя за психически больного, тем самым затягивая свершение справедливого возмездия на несколько лет.
Предположу: авторы фильма, о котором веду речь, и не ставили своей цели рассказать правду. Они хотели лишь громко и голосисто прокукарекать, поднять рейтинг канала и тем самым привлечь рекламодателей, а ради всего этого киношные журналисты готовы пойти на всё, даже на подлог: чтобы вывести в лучшем свете жену душегуба вышибли слезу у сочувствующих телезрителей, поведав о том, что женщина вынуждена была уволиться и покинуть пределы Екатеринбурга. Я, однако, сомневаюсь. Потому что лично я видел в 1999 году госпожу Виноградову, заместителя председателя Железнодорожного районного суда, успешно отправляющую правосудие и не выглядевшую особенно удрученно. А ведь с момента вступления в законную силу приговора суда в отношении ее мужа прошло больше двух лет.