1
Троих я убил сразу, даже не задав никаких вопросов. Передо мной стояла шеренга из четырёх опустивших головы роботов третьей категории. Теперь можно и вопрос. Я хотел узнать, где находится восьмой, и кто их надоумил совершить насилие над несовершеннолетней челобкой. Челоб – это на нашем сленге «человек обыкновенный».
Я, Иван Флорес, странствующий маршал Управления по защите животных и людей, ичел, то есть искусственный человек. Хотя и редко бываю в центральном офисе, но на связи с ним нахожусь постоянно. Всё, что я делаю, тщательно протоколируется, иногда у меня запрашивают пояснения, но в этом случае, как мне кажется, их не запросят. С этими уродами всё ясно, увы, это не первый случай и мы никак не можем выйти на координаторов.
– Повторяю свой вопрос: где восьмой? Я всё равно вытяну из вас всё, что вы знаете, но это будет очень больно. Все знают, что эта деревня под моим покровительством, что шалить здесь нельзя. Итак? – они переминались с ноги на ногу, но пока молчали. Три мёртвых груды металла и пластика ясно давали им понять, что я не шучу. Я так понимаю, что и жить им уже не очень хотелось – можно и умереть, но без боли. Я сделал шаг в сторону крайнего слева.
– Если мы скажем, ты нас отпустишь? Не передашь в ваше Управление? – спросил робот, стоящий рядом с ним.
– Я ещё никого не передавал туда. Мои методы более гуманны. Всё зависит от ценности того, что вы расскажете и скорости рассказа, – в Управлении их разбирали на части на живую, включив регулятор боли на максимум. Но я своими методами получал информации больше, чем они там.
Одна из причин, по которой я оставался странствующим маршалом, а не сидел каким-нибудь начальником в конторе, было то, что там всё слишком зарегулировано. Нарисовали процедуру и ни на шаг от неё. А здесь ветер, дождь, солнце, общение с живыми челобами. И полная свобода! Правда, была и ещё одна причина, почему я не хотел перейти в центральный офис – Лилия.
– Восьмой на болоте, где именно я не знаю, – продолжил второй слева, крайний справа резко повернул повернул голову в сторону говорившего, словно пытаясь остановить его, я тут же отстрелил ему ногу, подошёл к нему и отрегулировал боль на три четверти.
– Чего замолчал? Продолжай! Назови последние две цифры своего заводского номера, – обратился я к говорившему.
– Модель РА1294, последние две цифры заводского номера один шесть – отрапортовал он.
– Так я слушаю, Шестнадцатый.
– Мы все одной модели, кроме того, ну, восьмого. Я не знаю, какой он модели, он точно не сельский, как мы.
– Нам предложили работу, мы согласились. Я ПятьдесятПятый. А этот, которого ты подстрелил, Девятнадцатый, связывался с тем, ну, восьмым.
– Он сказал, что это надо для того, мы называли его не восьмым, а Тёмным. У него корпус тёмно-серый. Я НольПятый.
Я подошёл к Девятнадцатому, корчившемуся от боли без половины голени, он оторвал бы себе и остаток ноги, если бы это помогло.
– Ты покойник, ичел, ты… – договорить он не успел, я прекратил его мучения. Пользы от него больше не было, моей целью были сведения, а не причинение боли.
Я переключил троих оставшихся в режим аватаров, вооружил их парализаторами, отключив все каналы связи, кроме моего и отправил в сторону болота. Из моих запасов достал шесть птичек, разбил их по парам и назначил круглосутку над болотом. Я выпустил первую пару, вторая пара полетит через четыре часа и сменит их, потом третья пара сменит вторую и так далее. Мне вмешиваться в их работу нет необходимости – они сами справятся. НольПятому я загрузил в карманы жуков для наземного контроля.
А мне надо пока посмотреть, что эти сволочи натворили. Знаю эту девочку, да, я всех их знаю. Её зовут Эола. Совершенно белые длинные волосы, чистые голубые глаза, длинное платье. Она шла с ведёрком в сторону леса. Грибы, ягоды… Она кружилась, срывала цветы, а потом бросала их и рвала новые. Она, наверное, влюбилась, может быть, родители сказали, что будет свадьба. Я видел эту картинку с трёх разных точек: Шестнадцатого, ПятьдесятПятого и НольПятого. Они окружили её, все семеро, когда Эола зашла в лес метров на десять. Кто-то заклеил ей рот липкой лентой, они раздели Эолу, нет, не сорвали одежду, а раздели и стали её рассматривать со всех сторон, переворачивая и везде трогая. В тишине. Представляю ужас, который испытала эта юная челобка. Я отправлю их в Управление. Когда-то надо же начинать. Восьмого с ними не было, но он видел всё, что происходит.
В каждом из одиннадцати случаев причинения вреда челобам, действовала восьмёрка. Почему именно восьмёрка? Чем им не угодило это число, какой смысл вкладывался в это? И ни разу не удалось взять живым этого восьмого – он взрывался, и ни разу никто не угрожал ичелу. Это было впервые.
2
Для начала достаточно, нужно помочь девочке. Я шёл по деревне в направлении её дома, передо мной все расступались, но никто не заговаривал и даже мальчишки не бежали следом, как бывало обычно. Атмосфера была достаточно тяжёлая.
Когда зашёл во двор, Али Сингх, отец Эолы, поднялся с бревна, на котором сидел, затем снова сел, он не знал, куда девать руки – то тёр ими колени, то хватался за бревно, то складывал ладони. Кивнув ему, я прошёл в дом. Там было несколько пожилых челобок, одна из них показала мне на дальнюю комнату.
Эола лежала лицом к стене, рядом тихо рыдала её мать, Беза.
– Беза! – громко сказал я, – выгони всех из дома, а мне приготовь в двух тазах чистую воду: горячую и холодную, – за спиной у меня зашептались, засуетились, забегали, дом ожил.
Я снял шлем, перчатки и присел рядом с Эолой. Положив руки ей на голову, стал стабилизировать её биотоки, она повернулась на спину, я продолжал, дыхание Эолы выровнялось. Затем, взяв её за руки, помог сесть. Достал несколько коробок с мазями, таблетками и ампулами. Сделав два укола, и заставив её выпить таблетки, стал обрабатывать лицо: разбитые или покусанные губы, поцарапанную щеку, скорее всего это она сама сделала, но всё равно же болит. Эола виновато улыбалась, что из-за неё такой переполох, что она всем причинила столько неудобств, но судороги прекратились – лекарства работали. Я надел ей на голову диадему, создающую успокаивающее поле в мозге и продолжал осторожно стирать запёкшуюся кровь с её молодых чувственных губ, затем приступил осмотру. Маршалу приходится заниматься подобными вещами – тяжёлой раной, быть третейским судьёй между соседями или соседними деревнями, иногда с хищниками разбираться, один раз я даже роды принимал, там был трудный случай, ребёнок чуть не задохнулся. Но, в основном, они сами справлялись, и большей частью гонял туристов.
Беза принесла воду, как я просил, а кувшин и расшитое узорами полотенце додумалась принести сама. Моющий раствор взял из аптечки. Махнув рукой, отпустил мать Эолы. Около ста лет назад челобы стали покидать города и селиться в таких деревнях. Сказать, что они отказывались от достижений цивилизации – так нет же! И электричество у них есть, и компьютеры, а водопровода нет, туалеты на улице. Есть роботы – и нет водопровода! Да Бог с ними, пусть живут, как хотят.
– Всё будет хорошо, девочка! – я не спеша вымыл руки, ещё раз стерилизовал их, – мне надо осмотреть тебя всю. Стань здесь, пожалуйста, повернись спиной ко мне.
Я расшнуровал сзади её платье – вся спина была в синяках и ссадинах. Эола покорно принимала процедуры на спине и руках, когда же дело дошло до ног и, особенно ягодиц, иногда вздрагивала, видимо понимая, что и спереди тоже будет осмотр и обработка. Почти семнадцать лет – взрослый здоровый организм со всеми здоровыми инстинктами. Я возьму Восьмого живым и он будет просить, чтобы отдал его в офис нашего Управления.
– Эола, мамы и отца здесь нет, никто не слышит. Ты уже была близка с кем-нибудь из парней? Не бойся, я никому не скажу, – мне надо было убедиться нарушена или нет её девственность.
– Нет! – Эола отчаянно зашептала и замахала руками, – Ни с кем! Осенью у нас свадьба с Карелом.
– Вот и хорошо! А сейчас мне надо посмотреть, готова ли ты к этому, чтобы ребёнок был здоровеньким, – я сначала хотел провести инструментальную проверку, но потом вспомнил, что ублюдки использовали что-то подобное и Эола, увидев это приспособление, может сорваться. Придётся обойтись без инструментов. Челобка оказалась девственницей. Ладно, не отправлю их в Управление, просто убью.
– Беза! – позвал я мать, – вот тебе мазь, вот тампоны, смажешь вечером все ссадины и синяки у Эолы, если они там будут. Хорошо делай и всё будет хорошо. Эту одежду всю сожги, одень в другое. Завтра приду посмотрю.
Помахав рукой Эоле, я вышел из дома. Она уже была в состоянии улыбнуться мне в ответ.
– Ты готовишься к свадьбе, Али? – спросил я, пристраиваясь рядом с отцом Эолы на бревне, – Слушай, а зачем вам роботы? Если уж они есть, пусть бы водопровод сделали, что ли?
– В колодце вода чистая, а в трубах дрянь. Иногда рук не хватает, тогда роботы и нужны. Нужники опять же чистить, с компостом возиться.
– Да, брось, нужники! Не они же сами их чистят, там одноразовые автоматы работают, а эти тройки только управляют… управляли ими!
– Мне рассказали, как ты расправился с… – Али подбирал слово, которое подходило бы для них.
– Ещё не со всеми, там, на болоте есть один и он мне нужен живым.
– Наши мужчины пошли к болоту.
– Немедленно верни их, Али. Он вооружён и вся ваша деревня для него не соперник. Немедленно верни! Чёрт! Ладно, я пошёл на болото. Там трое – это аватары! Я ими сам управляю.
3
Когда подбежал к Шестнадцатому, мальчишки бросались в него камнями, шуганул их, они отбежали, но не уходили. Пришлось включить инфразвук на небольшую мощность. Разбежались все, включая взрослых. Полностью окружить болото у меня возможностей не было, оставалось наблюдать, возможно, удастся засечь движение. Болото для него не было непроходимым, как и для меня, но переться неизвестно куда, потерять при этом время мне не хотелось. Всё-таки болото, оно сильно ограничивало скорость передвижения. Но и затягивать дело мне тоже не хотелось, деревня может начать бурлить.
Я посмотрел наверх, там парили мои соколы, иногда они срывались в крутое пике и на скорости больше двухсот пятидесяти проносились над самыми верхушками деревьев, потом снова взмывали под облака. Я стал просматривать сюжеты, отмеченные соколами. На одном из сюжетов можно было рассмотреть что-то, похожее на маскировку и я стал готовить удар по этому месту, не вдаваясь пока в мелочи, типа, что конкретно это может быть. Это мог быть склад, укрытие, ложная цель, в конце концов, для меня сейчас было главным показать как Восьмому, так и челобам, что я начал активные действия. Я подготовил заряд, который должен был произвести большой шум, такой, чтобы в деревне однозначно услышали. Взрыв вряд ли принесёт какой-либо вред недоноску, хотя чем чёрт не шутит? Если он будет в радиусе десяти-пятнадцати метров, то его точно зацепит.
– А тут есть тропинка, – услышал за спиной мальчишеский голос. Я повернулся и увидел его, пацану было лет двенадцать-тринадцать, самый противный возраст. Весь в траве, прикреплённой к костюму, с тридцатикратным биноклем в руках, он был бы похож на взрослого снайпера, если бы не был таким маленьким.
– А страшно не было? –
