Ичел Ч. 1 Странствующий маршал Гл.3 Что приносит дождь

добрались до нужного района. Мы остановились в лесу, под деревьями, рядом с небольшой, почти круглой поляной. Где-то здесь должны быть мои птички. Эола осталась возле вещей, за день она устала, а я пошёл искать разведчиков. Они сидели рядом на одной ветке, на зов сразу откликнулись и спланировали ко мне. Я перевёл их в режим сна, расход энергии у них был большой, а они мне ещё понадобятся. У меня сейчас всего в обрез, надо экономить.
Когда я вернулся, Эола уже разбиралась с сумками, нашла что-то там, зажала в руке.
– Я сейчас вернусь, я недалеко, –  сказала она и упорхнула.
Пока её не было, я успел поставить палатку и перекачать инфу из птичек. Теперь можно заменить их источники питания. Кстати, о питании, девушку тоже надо покормить.
– Иван! Я нашла родник, там такая вкусная вода! – отчиталась Эола о своём очередном открытии. Я научился узнавать её приближение по запаху – она пахла молоком, – У нас есть какая-нибудь посуда? Я видела белую бутылку, не помнишь, где она?
– Посмотри в палатке, в моей сумке, в левом отсеке. Родник далеко?
– Совсем рядом – двадцать шагов, – и опять убежала.
Эола довольно быстро расправилась с ужином и сейчас сидела рядом со мной с огромным бутербродом с печёночным паштетом в одной руке и какой-то травой – в другой. Перед нами кружилось изображение места, где лежала наша старая одежда. Я промотал вперёд. Через час появились первые гости. Это были роботы, сначала трое, потом к ним присоединился ещё один. Боевые роботы серии Р-5М. Они пробыли там не более трёх-четырёх минут, судя по всему, произвели съёмку и двинулись через лес на северо-восток. Некоторое время их было видно, затем они затерялись.
Место долго не пустовало – прибыли ребята из нашего управления. В одном из них я узнал Дворжака. После осмотра костюмчиков и следов вокруг них, они вышли к тому месту, где когда-то садился мой коптер, а теперь сидел коптер Управления. Погрузившись в него, они  тоже улетели на северо-восток. Я так думаю, что их заинтересовало, кто прибыл на место быстрее, чем они сами.
А ведь неплохо получилось! Даже лучше, чем я думал. Пусть поиграют в догонялки. Одни убегают, другие гонятся. Ведь один из вариантов, что нас кто-то куда-то тащит и надо срочно выяснять: кто, зачем, куда? Да и освободить нас неплохо бы. То, что нас не было в разбившемся коптере, они выяснили, я так думаю, без особых проблем. Некоторое время всем будет не до нас.
Витт отправил беспилотник с биоданными Эолы, который наверняка долетел туда, куда ему надо было. На полагать, что они теперь знают, что Эола – бесценная челобка. Вполне возможно, что и Дворжак знает, а может быть, знал и раньше. Почему он так легко согласился со мной, дал распоряжение об «Экспертах», дурацкая командировка и дельный совет? Что-то тут не чисто. Нет, всё же мне не кого положиться в верхах, кроме, как на Пьетро. А внизу могу ли я положиться на кого-нибудь? Эмиль? Франциск? А если по-другому – могу ли я вовлекать друзей в опасную авантюру? Наверное, могу, я ведь откликнулся бы на их просьбу о помощи. В конце концов, я же не преступник! Или преступник? Это как посмотреть…
Эола, встала, потянулась, зевнула и пошла на край поляны. Там она снова нарвала цветов, приукрасила их несколькими листочками и так же, как и утром, стала читать молитву. И так же, как и утром над нами прошелестел ветер. Да ну, не может быть, это просто совпадение. Мне уже мерещится чёрт знает что! Ветер дует порывами и Эола просто ждёт очередного порыва.
Эола начала подпрыгивать на месте. Неужели она поверила в мой безобидный обман, шутку, что так женихи выбирают невест?! Прыгать она тоже не умела: вектор силы толчка у неё не совпадал с вектором движения тела, он не проходил через центр тяжести тела. Эолу носило вбок, вперёд, назад, в общем, всё безобразно и безнадёжно, кроме желания научиться прыгать выше. Я стал рядом с ней и тоже начал подпрыгивать, только это у меня получалось высоко, без видимых усилий и красиво. Колени почти не сгибались, фактически я отталкивался одними ступнями. Эола остановилась.
– Как ты это делаешь, Иван? – Эола смотрела на меня, удивлённо раскрыв глаза, – ты, как мячик!
– Сейчас и ты сможешь также, – я прекратил прыжки, – это несложно, через пятнадцать минут ты будешь прыгать так же, как и я.
– Ты всему можешь меня научить за пятнадцать минут?
– Абсолютно! А ты сомневаешься?
Через пятнадцать минут она уже кричала:
– Смотри, Иван! Я, как мячик!


Меня разбудил шёпот Эолы. Уже рассвело, но солнца ещё не было видно.
– Иван! Глухари, – шептала она, – там их больше десяти. Нам не помешала бы парочка, у них такое вкусное мясо!
Я прислушался к шуму, взял парализатор и осторожно стал выбираться из палатки. Моя нога за что-то зацепилась, я дёрнулся, зашумел, птицы услышали и взлетели. Когда я выскочил на край поляны, глухари уже почти скрылись. Я пальнул почти наугад и, похоже, что одного зацепил, но до конца я не был уверен.
– Я же говорила, что ты лось! – громко и раздражённо шептала челобка, – это же глухари! Тут всё тихо надо!
– Замолчи! Сядь возле палатки и жди.
Я пошёл в сторону, куда мог упасть и сесть глухарь, которого я зацепил. Когда я его, наконец, нашёл, глухарь уже стал приходить в себя, но тут уж я точно выстрелил. Весил он килограмма четыре, Эола буквально прыгала вокруг меня и говорила, что я настоящий охотник. Я не злопамятный и уже почти забыл, что совсем недавно был лосем. Так, наверное, чувствовал себя первобытный человек, возвращавшийся с удачной охоты и слушавший похвалы женщины.
Смотреть, как Эола разделывала глухаря, я не стал после того, как она свернула голову птице одним движением. Но перед тем, как я ушёл, Эола вырвала небольшое перо из крыла глухаря и вставила его мне в волосы.
– Маршал Иван Флорес! Посвящаю тебя в орден Глухаря! – торжественно произнесла она и со смехом вернулась к разделке.
Управлялась с птицей Эола легко и со знанием дела.
– Мы сейчас же его запечём на углях. У меня прямо слюнки текут, как представлю. А из перьев я потом что-нибудь сделаю, – я думаю, что челобка точно видела, что и как у неё будет.
– Нет, Эола, на углях – вечером, а сейчас же, – я передразнил её, – сделаем бульон на потрошках. В дорогу надо питательное и лёгкое что-нибудь.
Девушка с сожалением посмотрела на меня, вздохнула и согласно кивнула своей прехорошенькой головкой.
– Ладно, бульон, с травками, ты такого не пробовал.
Эола разрезала глухаря на куски, а я заворачивал их в бактерицидные листы, в которых они могли храниться до двух недель.
Собирался дождь, думаю, что сегодня, к сожалению, мы пройдём намного меньше, зато никто нас не сможет увидеть. На карте я нашёл заброшенную деревню, до неё шестьдесят километров. Один я прошёл бы это расстояние за полдня, а с Эолой, да в дождь выйдут все два. Но место было очень перспективное. Туда мы и двинемся.
Куда в неё всё это лезет?! Большая кружка бульона, потрошки, крылышки, лапки и потом ещё любимый большой бутерброд с печёночным паштетом! После завтрака челобка собрала кости, отнесла их от нашего лагеря к тому месту, где она молилась, на пригорок положила цветы, а кости немного в стороне со словами: «Мать Созидательница! Прими цветы от Эолы, а кости пусть найдут и съедят лесные зверушки».
Часа через два ходьбы, Эола начала жаловаться, что воняет болотом, что ей плохо, в конце концов, её стошнило. До болота было около двенадцати километров по карте и ближе к нему мы подходить не будем. Не надо переедать перед дальней дорогой! Чёртов бутерброд, без него всё было бы хорошо! Я поковырялся в аптечке, нашёл соответствующее средство и заставил её выпить таблетки. На лице у Эолы румянец заменил болезненную бледность. Девочке действительно было очень плохо, но температуры нет, значит, нет и отравления. Переела. Составлю строгое меню и никакой самодеятельности! Эола виновато улыбалась.
Вместо торговли с родителями женихов мне приходится заниматься диетой невесты. Но это же нормально! Она живой человек, а тут этот дождь, промокнет и ещё простудится. Не промокнет, комбез не пропускает воду, если всё застегнуть, что я и сделал – застегнул замок ей под самый подбородок.
– Иван, мне так душно, я не боюсь дождя, – попросила Эола, чертёнок крутил пальцем у виска.
Я забрал сумку Эолы, не обращая внимания на её протесты. Через некоторое время она снова щебетала, я только успевал отвечать на её вопросы.
– Эола, а кто такая Мать Созидательница? Я не помню, чтобы в книгах вашей церкви что-то такое было. Богородица – да, а Матери Созидательницы там нет.
– Я ещё маленькая была, услышала как-то и решила, что это моя покровительница. И так и есть –  Мать Созидательница меня охраняет.
– А от кого ты услышала, не помнишь?
– Учитель математики рассказывал на перемене.
– Робсон?
– Нет, Ма Пилигрим. Имя смешное такое, я и запомнила. Да он у нас всего два урока был, Робсон тогда куда-то уезжал, - Пилигрим… Пилигрим… как ни старался, но я не мог вспомнить никакого Ма. И в этом я не видел ничего хорошего.
– А после ты когда-нибудь видела этого Пилигрима?
– Нет, больше никогда. А что, нельзя верить в Мать Созидательницу?
– Можно. Наверное, она добрая. Ты мне расскажешь о ней вечером?
– Конечно! А мы так и будем жить в палатке, Иван?
– Завтра к вечеру, ну, может быть, чуть раньше мы дойдём до одной деревни, там остановимся в доме.
– А чей род живёт в деревне?
– Деревня пустая, там никого нет.
Странно, я знаком со множеством верований, порой довольно экзотических, а вот Мать Созидательницу я ничего не слышал. Может быть этот Пилигрим ничего такого особенного и не говорил, а Эола сама всё придумала. И создала своё личное верование, на религию это, разумеется, не тянет. Ну и фиг с ним, а вечером будет, о чём поговорить. Хотя в этом проблем нет – Эола ещё та болтушка.



После того, как я забрал у Эолы сумку, мы пошли значительно быстрее. Я так думаю, что даже в дождь мы сможем пройти хорошую дистанцию.
Дождь всё усиливался, хорошо, что грозы нет. Я только подумал об этом, как небо дрогнуло  раскатистым громом, словно огромные камни или даже скалы прокатились по нему. Поднялся ветер и расшатал деревья, дождь превратился в ливень. Вокруг нас всё сверкало и грохотало. Я схватил Эолу за руку и потащил её вверх по склону. Нам повезло: сначала я нашёл скальный навес, а уже оттуда рассмотрел вход в пещеру.
Пещера располагалась ещё выше, подход к ней был крутой и уже очень скользкий, потому что по всем склонам сверху неслись потоки воды. Когда мы добрались до неё, противоположной стены ущелья уже не было видно за сплошным дождём. Там, где мы совсем недавно шли, вместо полуметрового ручейка бушевала река и уже несла вырванные деревья – первые жертвы стихии.
Я осмотрелся в пещере. Она была достаточно просторной: небольшая площадка метр на два сразу у входа, дальше вёл узкий двухметровый проход, который затем превращался в площадку почти круглую по форме площадью около сорока метров. Была практически полная темнота, и что там дальше за площадкой – неизвестно, зато тихо и сухо. Я достал из сумки пару фонарей и зажёг их.
Эола стояла вся промокшая и дрожала от холода. Для челобов мой комбез не подходил в полной мере.
– Так, – сказал я, – не пойдёт. Придётся тебе снова раздеваться. Возьми в сумке