Мама всегда считала Олеську своей собственностью. Дочь должна была любить только ее, дружить только с ней, слушаться ее, разумеется, беспрекословно, выполнять каждое ее пожелание еще до того, как мамуля соизволила высказать его, и подробно рассказывать ей не только о том, что с ней происходит, но и о каждой промелькнувшей у нее даже самой мимолетной сокровенной мысли. Потому что даже их поток мама неизменно стремилась контролировать целиком и полностью. И если эти самые мысли по какой-то причине казались маме неправильными, то она категорически запрещала Олеське так думать, по поводу и без повода вставляя угрожающее: “Иначе ты мне не дочь!!!”
Эта фраза еще много лет приходила к Олеське в страшных снах…
Олеся была на редкость жизнерадостным и неунывающим ребенком, но временами на нее тоже могли нахлынуть грусть и тоска. Заметив это, мама тотчас же требовала от дочери полного отчета о ее душевном состоянии. И, если какие-то Олеськины детские страдания и переживания представлялись маме глупыми, то она попросту запрещала своей дочери страдать и переживать по этому поводу и приказывала радоваться.
- У тебя все хорошо! - с угрожающими нотками в голосе повторяла добрая мамочка, и с каждым произнесенным словом градус нажима все повышался. - Ты поняла меня?! У тебя все хорошо!!! А иначе ты - просто неблагодарная свинья, которая не способна ценить все то, что мамочка для тебя делает!!! У меня постоянно сердце из-за тебя болит, а ты еще чем-то недовольна?! У тебя все хорошо!!! Поняла меня?!
Быть неблагодарной свиньей Олеська не хотела. Наоборот, она искренне старалась быть хорошей послушной дочерью. Весь мир вращался для нее вокруг мамы, и она изо всех сил стремилась угодить ей, попросту не зная еще тогда о том, что вообще имеет право на какие-то свои мысли и чувства. Даже если они не нравятся маме.
Ведь все эти мысли и чувства принадлежат ей, - и только ей. И они вовсе не обязаны нравиться ее маме.
Но тогда она еще просто не знала об этом.
Разумеется, у Олеськи никогда не было ни друзей, ни подруг. Всех их мама изгоняла из жизни дочери с решительностью цербера, охраняющего бесценное сокровище. Единственным человеком, которого Олеся посмела полюбить в детстве, - помимо мамы, - была ее первая учительница. Мама восприняла это, как самое страшное предательство, и на протяжении нескольких лет изо всех сил старалась настроить дочь против этой женщины, по поводу и без повода стремясь дать ей понять, что она обратила свой взор на совершенно недостойного того человека. Как ни странно, Олеся прекрасно понимала мамину ревность и до смерти боялась ее жестоких слов, этих ее постоянных и совершенно беспочвенных нападок на дорогого ей человека, но при этом не сдавалась. Ее первая учительница была добрейшей женщиной в этом мире, и Олеся боготворила ее и готова была отстаивать даже перед мамой…
В принципе, ее мамуле уже тогда, в раннем детстве, следовало бы понять, что дочь готова ломать себя ей в угоду только до определенного предела. Но ради тех, кто был ей по-настоящему дорог, Олеся уже тогда готова была сражаться до конца. Ради близкого человека она могла не подчиниться маме и даже пойти ей наперекор, хотя даже сама еще не осознавала этого до конца.
Иногда мама чувствовала ту грань, за которую нельзя заходить. Но она не видела в этом ничего страшного для себя. Например, тогда она просто терпеливо дождалась, пока дочь окончит начальную школу, выйдет из-под сильного влияния своей первой учительницы, и опасная соперница постепенно исчезла из их жизни сама собой. Правда, мама еще долго не могла простить свою дочь и временами с удовольствием припоминала ей эту ее нелепую влюбленность в ту “совершенно глупую и непорядочную”, на ее взгляд, женщину. В чем именно проявлялись ее глупость и непорядочность, Олеся, правда, так никогда и не поняла. Но у нее уже была тогда совершенно другая жизнь, другой круг общения, другие учителя; у ее любимой учительницы, наоборот, появились новые ученики, и общение с ней как-то постепенно само собой сошло на нет.
К великой радости мамы…
Олесе было двенадцать лет, когда у нее появилась собака Дина. Она долго мечтала о ней и безумно любила… Дина оказалась сложной собакой. У нее был очень тяжелый упрямый характер, она плохо слушалась, убегала, грызла вещи, переворачивала все вверх дном… Но Олеся ее любила, потому что для нее это было единственное близкое существо.
В принципе, глядя правде в глаза, Олеська, тогда еще маленькая неопытная девочка, просто не справилась с сильной упрямой служебной собакой, не смогла ее выдрессировать, как следует. Помочь ей было некому, а о профессиональных кинологах тогда, тридцать лет назад, никто еще даже и не слышал… И, вместо того, чтобы как-то помочь дочери, - например, где-то через знакомых найти человека, который помог бы выдрессировать собаку, - через четыре года мама просто приняла решение ее усыпить…
Олеська ревела полгода. Она просто не могла прийти в себя. При одной только мысли о Дине слезы начинали течь ручьем, и их было не остановить. Маму это раздражало и бесило. Она не желала, чтобы ее дочь убивалась по какой-то там собаке. И она снова и снова спокойным менторским тоном разъясняла безутешной дочери, что у них не было другого выхода, что они вместе приняли это решение, и ей давно уже пора перестать страдать.
В любой ситуации всегда есть другой выход. Но это Олеся поняла только спустя много лет. А тогда она всего-навсего потеряла единственного друга и не знала, как ей вообще жить дальше…
Они убили совершенно здоровое молодое животное, которому еще бы жить да жить… И Олеся, наверное, до конца жизни не простит себе этого. Да, от нее тогда ничего не зависело, да, она никак не могла помешать своей маме сделать то, что та задумала, а потом еще и извратить все это так, словно это Олеся сама приняла такое решение. Да, если маме приходила в голову какая-то мысль, она перла напролом, как танк, и противостоять ей было невозможно, потому что она попросту все сметала на своем пути… И все-таки… И все-таки простить себе этого Олеся так и не смогла…
Ей было тогда семнадцать… И она целиком и полностью зависела от своей мамы.
Кстати, ее дорогая мамуля вообще всегда стремилась усыплять животных, которые имели несчастье попасться на ее пути. После Дины они подобрали сбитую машиной собачонку, вылечили ее и оставили у себя. Тишка был очаровательной белоснежной болонкой с повадками избалованного кота: такой же ласковый и вальяжный. Мама пару лет просто не спускала его с рук, расчесывала по пять раз в день, хотя в этом не было никакой необходимости, - просто потому что хотела сделать ему приятно. И целыми днями причитала, как она любит Тишеньку, и что только Тишенька любит мамочку, в отличие от ее собственных неблагодарных детей, которые ее не уважают и не ценят…
А потом у мамочки изменились приоритеты. Она нашла себе нового мужа, надумала к нему уйти и без малейших колебаний предложила Тишеньку усыпить со словами:
- Ведь он же все равно никому не нужен!.. Что ему мучиться зря?..
И она посмела предложить это своей дочери после того, через что та однажды уже прошла по инициативе своей милой, заботливой и любящей мамочки!..
Олеся на тот момент была на восьмом месяце беременности; они с мужем жили на съемной квартире и ну никак не могли позволить себе собаку… Но пережить еще раз то, что ей уже пришлось пережить однажды, Олеся просто не смогла бы. Поэтому она, не раздумывая ни секунды, приехала и забрала Тишу, напутствуемая причитаниями мамы:
- Зачем он тебе?.. У тебя ребенок скоро родится; тебе не до собаки будет! Усыпили бы, - и все!..
Да, добрая мамочка, как всегда, была в своем репертуаре…
Потом был бабушкин кот, которого бабушка просто обожала, который был для нее вместо ребенка, которого она любила, наверное, больше всех внуков и детей вместе взятых… Маму всегда это бесило. И вот бабушка умерла. И кот оказался никому не нужен…
- Коты не привыкают к другому дому! - безапелляционно заявила мама. - Милосердней будет его просто усыпить!..
И это говорила любящая дочь, которая бросалась на гроб матери и безутешно рыдала целых две недели после ее смерти…
У Олеси всегда были сложные отношения с бабушкой. Признаться честно, они лишь в последние пару лет и нашли общий язык, - до этого бабушка была для нее совершенно чужим человеком. Но, просто в память о том, что это была ее бабушка, - а это был ее любимый котик, ради которого она и жила-то в последние годы, - Олеся даже и мысли не могла допустить о таком кощунстве…
Да ладно животные… Самое страшное заключалось в том, что маме постоянно мешали люди, окружающие ее. Причем, вовсе даже и не чужие ей люди… Неоднократно, например, когда еще бабушка была жива, мама рассуждала о том, что могла бы жить вместе с ней, если бы там не было ее сестры, младшей бабушкиной дочери, с сыном… Они ей мешали… Так же ей мешал и последний бабушкин муж… И тот же несчастный кот…
Бабушка вообще была в этом смысле, как Олеся поняла уже гораздо позже, очень гостеприимной. Она готова была пустить к себе, в свою однокомнатную квартиру, всех родственников, у которых возникли проблемы, - и, ради бога, приходите со всеми своими домочадцами, супругами, детьми, животными… Маму это злило до невозможности. Почему-то она искренне полагала, что бабушка должна была привечать только ее одну…
А остальных - тоже усыпить, наверное, чтобы не мешали…
А потом ей перешел дорогу уже ее собственный сын, Олесин братец, мамин обожаемый золотой мальчик, которого она боготворила… Но он, зараза такая, вырос и перестал соответствовать мамочкиным идеалам. К тому же, он не слишком понравился ее новому мужу, который не захотел жить с уже довольно-таки взрослым пасынком, а братец воспринял это весьма болезненно. И мама пришла к выводу, что он может помешать ее счастью, и фактически бросила его… Со словами, что она никогда не променяет свою новую любовь на какого-то там сына…
Да, ему на тот момент было уже пятнадцать… Но он до сих пор был совершенно маменькиным залюбленным сыночком, который, простите, в туалет не решался сам зайти без ее помощи и одобрения. Поэтому остаться без мамы, - пусть даже и в таком возрасте, - для парня оказалось страшным ударом, от которого он, наверное, так и не оправился до сих пор…
Пожалуй, действительно милосерднее было бы его тоже усыпить…
Именно тогда Олеся уже и начала потихоньку осознавать, что ее мама - страшный человек. Она готова была без зазрения совести попросту уничтожать всех тех, кто ей не угодил. Причем, делала это совершенно спокойно и осмысленно.
Ради достижения своей цели, - причем, зачастую совершенно непонятной окружающим, - она готова была пойти по трупам. И горе было тому, кто по глупости умудрился встать на ее пути!..
Олеськиного мужа мама тоже с удовольствием усыпила бы, если бы ей только представилась такая возможность. Но дочь, опять же, взбрыкнула и не позволила ей это сделать. Потому что любила. Потому что на каком-то этапе он был ей важен и нужен. Мама рвала и метала, отрекалась от неугодной дочери, а потом обещала ее простить, если она все-таки будет готова признать свои ошибки и заблуждения, но реально сделать ничего не
