К утру огонь в камине догорел. Тьерсен проснулся и несколько минут лежал, слушая спокойное дыхание спящей Жаннет и глядя в полумрак комнаты, слабо освещаемой почти оплавившимся за ночь свечным огарком. Затем осторожно, стараясь не разбудить девушку, встал с кровати и вытащил из кармана камзола часы. Полшестого утра. Комната уже немного охладилась, но всё равно, это было не сравнить с тем пронизывающим холодом, царившим в его мансарде, где последнюю неделю ему приходилось спать в верхней одежде, не раздеваясь. Жан-Анри положил пару поленьев в камин и зажег их, затем вернулся в постель и осторожно обнял Жаннет правой рукой.
- Андре… - сонно пробормотала она, проснувшись, - который час?
- Полшестого, милая, - Тьерсен поцеловал ее в висок, - можешь еще поспать. Тебе ведь сегодня позже на работу?
- Да, - отозвалась Жаннет, сладко потянувшись в его объятиях. – В воскресенье лавка открывается в десять утра. А ты не работаешь по воскресеньям, Андре?
- Нет, - отозвался Тьерсен.
Жаннет еще сильнее прижалась к нему.
- Знаешь, Андре… мне так хорошо с тобой. И мне кажется… - она смолкла.
В тишине Жан-Анри слышал лишь ее дыхание и биение собственного сердца.
- Что кажется, Жаннет? - спросил он.
- Что я в тебя влюбилась, - прошептала она. – А может и не кажется. Может… так оно и есть.
Тьерсен погладил ладонью ее волосы.
- Ты же меня совсем не знаешь.
- Разве нужно знать, чтобы полюбить? – она провела пальчиком по его щеке и прижала палец к его губам. – Как там сказал кто-то из святых людей… не помню, кто, я ведь не образованная. Просто услышала раньше от кого-то и запомнила. А сказал он, что большие знания – большие скорби.
— Это слова Экклезиаста, - Тьерсен улыбнулся и поцеловал ее в губы. – И я с ним согласен, пожалуй.
- А ты любил когда-нибудь, Андре? – неожиданно серьезным тоном спросила Жаннет.
Её вопрос отчего-то застал бывшего маркиза врасплох. Он отвернулся и посмотрел в камин на танцующие янтарные языки пламени, с веселым потрескиванием съедающие дрова. Перед его мысленным взором пронеслось множество девиц из той… прошлой жизни… некоторые остались в его памяти приятным воспоминанием, некоторые – досадой, мелкой проблемой или же вообще чем-то, серьёзно угрожающим жизни, как та же девица Фолье, узнавшая его в гостинице и сдавшая властям. Их было много… имен некоторых он даже и не помнил. Ни одну из них он не любил, конечно же. В той, прежней жизни (де) Тьерсен просто не признавал это глупое чувство, превращающее человека в безвольного раба, и цинично посмеивался над ним. Не признавал и не впускал в собственное сердце. Впрочем, все эти смазливые девушки, эти утонченные разряженные мадемуазели, поначалу строящие из себя святую невинность и недотрог. Сколь развратны они сами чуть позже оказывались в постели, что Тьерсен, порой, даже удивлялся. Некоторые недвусмысленно и откровенно намекали ему на что-то бОльшее, чем интимная близость и недолгая интрижка. Но Жан-Анри понимал, что и им от него нужны лишь его фамилия, титул, деньги и положение в обществе. Ибо все в этой жизни продается и покупается. Всё. Дело лишь в цене…
Особняком от них стояла та юная нежная девочка-простолюдинка с рыжими волосами, большими зелеными глазами и веснушками. Хрупкая, как весенний стебелек, который он… сломал.
- Нет, Жаннет, - ответил наконец Жан-Анри. – Я никого не любил. Не довелось. А может, просто не хотел этого.
- Я тоже. – Жаннет прижалась к нему. – Я лишь терпела их… всех этих мужчин… клиентов. Ни с одним из них мне не было хорошо. Просто отрабатывала с ними, как повинность.
- А со мной тебе действительно было хорошо, милая? – спросил Тьерсен, лаская одной рукой её грудь. Другая рука опустилась вниз, к её бедрам…
Дыхание Жаннет стало чаще.
- Да, очень хорошо, Андре… - выдохнула она своим хрипловатым голосом.
- Тогда можно повторить, - улыбнулся Тьерсен.
- Знаешь, о чем я подумала, Андре, - спустя время произнесла Жаннет.
Они сидели за столом и пили вино, принесенное бывшим маркизом накануне.
- О чем же?
- Ты не хотел бы переехать ко мне? – девушка внимательно посмотрела на него своими темными глазами, вертя в пальцах бокал за тонкую витую ножку. - У меня камин, комната большая, да и платить за съем вдвоем нам было бы выгоднее. Что скажешь, Андре?
Жан-Анри почему-то не очень удивился этому вопросу. Возможно где-то, в глубине подсознания, он и сам его себе уже задавал.
Жаннет выжидательно смотрела на него. Но Тьерсен молчал, всё ещё не решаясь.
- Сколько ты платишь за свою мансарду? – спросила она.
- Сто ливров, - честно ответил Тьерсен.
- Я плачу за эту комнату двести. Будешь платить также сто, но жить в тепле и уюте, - она улыбнулась. – Правда, я совсем не умею готовить. Но ради тебя, Андре, даже научилась бы варить кой-какой супчик. Еще умею штопать одежду. Ну так что?
Ее тонкие пальцы вновь быстро завертели пустой бокал. И Тьерсен вдруг понял, что девушка нервничает. Боится, что он не согласится. Что ж, похоже, он действительно нравился ей.
«Что я теряю? – молниеносно пронеслось в голове у Тьерсена. – Наверное, ничего. А больше приобрету. Да и жить в том холоде стало уже невыносимо.»
При воспоминании о холодной убогой мансарде его передернуло, как от зубной боли.
- Хорошо, Жаннет, - он подошел к ней и обнял за плечи, - спасибо за это предложение. Пожалуй, я от него не откажусь.
Жаннет радостно вскрикнула и обняла его за шею.
не удивлена такому повороту, людям надо выживать как-то.