Мы, я и Тамара, живём рядом, на первом этаже многоквартирного дома. Рядом жили ещё наши родители, поэтому мы знаем друг друга почти от рождения. Потом, повзрослев, мы вышли замуж. Наши судьбы удивительно похожи. Даже родили мы по одному ребёнку. И – почти одногодки.
Сейчас наши дети уже взрослые, живут отдельно, забегая иногда по случаю нашего дня рождения, по праздникам, но чаще всего – «перехватить денег до зарплаты», как они говорят. Правда, потом они деньги не возвращают, считая, видимо, что так и должно быть. Я с мужем и Тамара с Тимофеем часто встречаемся, когда есть повод, сидим, иногда всю ночь, не замечая времени, разговариваем обо всём. Поговорить есть о чём, потому что мы почти всё знаем друг о друге. У наших мужчин, моего Коли и Тамариного Тимофея – свои разговоры. Они работают на одном большом заводе, и потому – есть о чём поговорить. Мы, женщины, больше говорим о детях и внуках, но чаще всего вспоминаем прошлое. Ностальгия, наверное, о прожитом! Или – возраст такой подошёл: мы с Тамарой уже на пенсии, а мужья наши ещё не дотянули по годам. О любви говорили мало – прожили с мужьями жизнь, и – ладно.
Но однажды с Тамарой произошло несчастье – её сбила машина, когда она ходила в магазин. Тамара осталась жива, но этот случай перевернул все наши представления о любви: у Тамары, как у участника события, у нас с мужем, как у свидетелей. Собственно, мы все стали участниками: сначала Тамара лежала в травматологии целый месяц, и Тимофей взял трудовой отпуск, потом – отпуск без содержания, чтобы за ней ухаживать. Оплатил для неё отдельную палату. Почти не отходил от неё, и поэтому мы с мужем ходили к ним почти каждый день, то – по очереди, то – вдвоём. Тимофей говорил, что очень жалеет жену. Наши дети тоже часто навещали Тамару в больнице, но Тимофей никому не давал ухаживать за женой – всё, самое трудное, взял на себя.
Потом Тамару отпустили домой на восстановление. Оно было долгим и трудным - возраст давал себя знать. Тимофей вышел на работу – не хотел перед пенсией её потерять. Приобрёл инвалидную коляску, и в выходные дни, или по вечерам вывозил Тамару «на природу», как он говорил. Днём я мало находилась дома – всё время была около Тамары. Правда, она уже многое делала сама, передвигаясь по квартире на коляске.
Вообще, она восстанавливалась неплохо для своего возраста и сложности травмы. К ней каждый день на дом приходил массажист. Вечерами её массажировал Тимофей, который с помощью массажиста освоил некоторые приемы. Или занимался с Тамарой по рекомендации врача лечебной физкультурой.
Мы с Тамарой за это время много о чём переговорили, благо времени было предостаточно. Так получилось, что много говорили о Тимофее, его отношении к жене, о любви. Стало как-то очень ясно, что настоящая любовь – это не тогда, когда о ней говорят, а – когда в ней живут.
Вот на Руси говорили не «люблю», а «жалею».
А мне лично кажется, что жалость – это не просто любовь, а любовь, возведённая в святость. И именно это должно быть нормой жизни.
