Наконец-то, как и обещала, в мае из Нижнего Новгорода (бывшего Горького), приехала Света Рожкова, моя хорошая знакомая. Мы вместе учились в одной группе Мытищинского педагогического училища. Это были прекрасные годы. Точнее –год! Всё обучение шло спецкурсом. Вместо положенных трёх лет, мы уложились в один, плюс летняя практики по детским садам района. Света Рожкова уже пришла к нам с большим педагогическим опытом. Ей было 28 и она имела уже десять лет рабочего стажа. В семнадцатый сад она попала со школьной скамьи. Там нянечкой работала её старшая сестра. Тётка тоже была работником сада, только на ранг повыше. Она всю жизнь проработала воспитателем в детском саду на улице Мира, а потом стала его заведующей. Так что, по стопам семейной традиции пошла и Светлана. Она лёгкий в общении человек. С ней мы подружились сразу. Был виден её неподдельный интерес к учёбе. Светке очень хотелось стать профессионалом и из няни превратиться в законного воспитателя. Образование педучилища давало такую возможность. Ко времени поступления туда, она была замужем и имела сына Серёжку. Муж Володя работал на ММЗ. Спустя несколько лет после окончания училища, я поменяла место работы, но созваниваться и встречаться со Светой мы продолжали довольно долго, вплоть до её отъезда на родину мужа. Там, в Нижнем, осталась вся его многочисленная семья. Почему он принял в 2000 году столь скорополительное решение уехать, я не знаю. Она только лишь намекнула однажды, что Володька стал здесь здорово болеть. Подкачала местная экология, к которой надо было привыкнуть, но ему становилось хуже, начались признаки астмы и Рожковы уехали. Но, думается, не в этом только дело.
Я переступая порог её дома спустя много лет, ожидала всё-таки узнать истинные причины их отъезда, а так же услышать одну очень интересную историю, которую Света рассказывала нам ещё во время учёбы в педучилище, но тогда это было вскользь и многим она показалась не слишком правдоподобной. Кто-то поверил, а кто-то посмеялся, покрутив палец у виска. Я же всегда знала, что Светка не тот человек, который способен выдумками держать внимание аудитории и зарабатывать таким образом дешёвый авторитет. Да, она весёлого и лёгкого нрава. Но вполне отдаёт отчёт своим действиям и словам. Она честный и умудрённый жизнью человек, через много испытаний прошедший. Итак, сегодня я пришла к ней домой на улицу Щербакова. Она очень обрадовалась нашей встрече. Показала фото своего уже совсем взрослого сына и сильно постаревшего мужа. В её старой квартире теперь проживала сестра, но дома сегодня её не было, Валерия была на дежурстве в ночной группе.
- На сутки сегодня заступила. У них экспериментальный сад, как и у вас когда-то, - сказала Света.
В их большой комнате было всё по-прежнему, как будто и не было этих долгих, многих лет. Даже шторы висели те же, фирмы Олабитекс с волнистым рюлексом, которые мы втроём: я, Света и Катя Качалкова покупали в галантерее у кинотеатра ещё в 90-е годы.
Мы долго сидели с ней за разговорами, за уютным круглым столом, на котором стопкой лежали семейные альбомы и папки с рисунками её сына. Он стал неплохим художником.
- Очень любит иллюстрировать детские сказки и стихи для маленьких. Недавно написал целую серию по Агнии Барто. В художке его даже отметили за это почетной грамотой, - с одобрением в голосе похвалилась Светлана.
Это было замечательно! Я хорошо помню этого белокурого, пугливого мальчугана. Он рос застенчивым и робким, и неужели из него получился такой заправский художник?! Как это прекрасно! Я радовалась вместе с ней, рассматривая его работы.
Ближе к вечеру, мы перешли на воспоминания о наших сотоварищах по учёбе.
- Вы только с Катькой тогда поверили про то, что я рассказала о нашем страшном ночном приключении, - сказала она, удобнее устроившись на диване.
- Расскажи ещё раз. Я собираю теперь подобные истории. Моя знакомая фантомолог Лариса Ивановна, тоже заинтересована в твоём рассказе. И если можно, я ей подробно его перескажу с твоих слов.
- Можно, конечно. Если ей это пригодится, я рада помочь.
- Да, знаешь ли, эти ваши места вызывают некоторые вопросы.
- Почему же «ваши»? И твои тоже. Ведь ты жила с рождения на улице Терешковой в соседнем с нами дворе.
- Ты права, извини. В последнее время, я как-то немного отстранилась от этих мест, потому что обрела другие, а так – да! - подтвердила я.
- Ну, я с начала начну. С того, как мы поехали к тёте Паше в Лобню. День был облачный, но без дождя. Мы там всё по музеям ходили, Серёжка устал к вечеру. Потом домой заторопились, но автобуса долго не было. А ночевать у тётки не остались, потому что Володьке с утра надо было на работу, да и муж тёти Паши пьяный с гулянки пришёл, а Серёжка пьяных тогда боялся. Так вот, пока автобуса на Мытищи дождались, пока 21 от станции подошёл, а он тогда ходил уже с большими интервалами в конце 80-х. В общем, время было, когда мы на остановку к пивнушке приехали, пол двенадцатого. Помнишь, на вашей Терешковской остановке пивнушку?
- Ну, ещё бы! На ней как раз 21 автобус останавливался. Все наши мужчины соседские там время в выходные проводили, а потом мы дети, с мамами и бабушками их по домам растаскивали. Иногда волоком волокли, как не помнить?!
- Вот, приехали мы туда на остановку, а дальше автобус не пошёл, двери открыл и стоит. Не поеду, говорит водитель, до Матросова, что-то с мотором. Стоял-стоял, так и не завёлся. Нас в салоне было человек девять. Нас трое с мужем и Серёжкой, и ещё впереди человек шесть сидело. Ну, все и вышли на вашей остановке у шестнадцатого дома. Постояли. Эти шестеро куда-то быстро нырнули к девятиэтажке, все в одну сторону ушли, а нам-то на Щербакова, к себе добираться по пустым дворам, мы одну остановку так и не доехали до библиотеки. Постояли чуть-чуть, и стали переходить дорогу к вашим домам. Вошли во двор, а там темень, ни одного фонаря нет. Тогда здешние дворы этим грешили. Идём. Я сына за руку крепко держу, муж в корзине подарки тащит, грибы да банки с тёткиной дачи. Впереди уже ворота детского сада маячат и гаражи должны слева быть, а их всё нет и нет, уж двор ваш прошли. И тут вдруг впереди на какую-то решётку натыкаюсь. Володька Серёжку на руки взял и через высокую колдобину перепрыгнул, я эту решётку-то обхожу, и вижу в темноте памятник и ограда. Что это? Я взвизгнула, мы с мужем остановились. Оглянулись, а дома справа четырёх этажного нет, и детский сад пропал, а слева вместо гаражей и впереди, на сколько глаз хватает – кладбище! То есть, мы как раз на кладбище стоим. Со всех сторон ограды торчат и памятники. Я как заору! Володька затрясся, Серёга запищал со страху. Тут мы его на руки подхватили, помню, что он у мужа подмышкой торчал, только ноги болтались, и побежали в сторону поля. Оно тогда не застроено было. Тут кругом кладбище и лишь вдалеке огни домов видны, где новый ЗАГС. Куда деваться-то? Мы туда, на эти огни. Бежим, а сами через могилы перепрыгиваем, других дорог нет. Я кричу, малый плачет. Не помню сколько бежали, сколько прыгали, но всё-таки на дорогу, что от Мира до Лётной поворачивает, выскочили. Обернулись, района нет, а всё густой туманной дымкой подёрнуто, и улица Лётная вся в туман опустилась, только дальние огоньки горят. Мы туда. Добежали почти до ЗАГСА, а тут из тумана наши сталинские дома на Щербакова показались, что против библиотеки имени Кедрина, мы к ним. Возле среднего дома остановились чуть живые. Куда идти? Страшно, жутко! Володька и говорит, тут, мол, его знакомые Косулины живут. Может к ним попробовать? Ну, мы во двор, дорожку перебежали к 18 дому и в первый подъезд. Поднялись на четвёртый, последний этаж, и давай в дверь звонить. Ночь уже. Люди спали, разбудили их. А, что делать? Хозяйка, как нас увидела, так и обомлела. Она вся заспанная вышла в ночной рубашке и в халате поверх, а нас увидела и руками всплеснула. Да на вас, говорит, лица нет! Я была бледная, как полотно. Пустили нас, отпоили горячим чаем. Они люди простые, без наворотов интеллигентских, сразу нам поверили. На утро её муж, Косулин Виктор, пошёл нас до дома провожать. Вошли в свой двор, всё на месте и дома там же стоят. А ночью-то, что было? Что за наваждение? Муж с тех пор успокоиться не мог, затаился со страху, домой никогда больше поздно не ходил, и всю дорогу мысль лелеял, чтобы уехать. И вот, наконец, пришёл момент удобный и подходящий – уехали! Это когда из Нижнего родичи его позвонили и сказали, что работа для него есть и жильё освободилось. Брат его дом себе купил, а квартиру нам оставил, мы тут же и уехали, одним днём собрались. И не жалеем. Объяснить тот случай не можем, да и надо ли всё объяснять? Многого в жизни объяснить нельзя. А эта твоя фантомолог, что говорит?
- Говорит, что много параллелей разных рядом. Скорее всего, вы на одну и напоролись. Тут вместо городского квартала у них на этом месте кладбище. А как ещё объяснить? Только так. Ведь если бы это был мираж из тумана, то как под ногами у вас могли эти холмики оказаться? Вы же через них прыгали.
- Да, это верно. Я и муж слышали про такое, но верится с трудом, что тут ещё на этом месте кто-то живёт.
- Вот-вот, верится с трудом, а видеть-то, сами это видели.
- Да, вот так оно всё и было! Серёжка, хоть и маленький тогда был, но долго потом помнил эту историю. Как-то в летнем лагере своим приятелям рассказал, те его на смех подняли и воспитателю пожаловались. Та меня вызвала. Я вечером за ним пришла, а наш летний лагерь в шестой школе был, а она и встречает меня у ворот. Вот, говорит, ваш сын выдумщик и фантазёр, да ещё других детей пугает подобными сказками. Ну, выговорилась я тогда от души. Хоть сама и педагог, поступила тогда не педагогично. Поругалась с воспитательницей сына в его присутствии. Что же она, не разобравшись, его обвинила? Нельзя так. Ребёнок взрослым после такого доверять перестанет. Не хотелось, чтобы сына во врунишку превращали, тем более, он у меня никогда не врал. Больше на эту дневную площадку я его не повела, а он и доволен был.
- Да, история! Но, ведь это же не спроста, что с вами приключилось. Может быть ещё, что-то было, на что в молодости вы внимания не обращали. Потому, говорят, что эти случаи сами собой притягиваются.
- Нет, больше ничего не было. Только сон, когда родители погибли, странный снился. Я восьмой класс заканчивала в девятый переходила, а Валерка уже училась в Лестехе, студенткой была. Вот родители тогда её с собой в поездку-то и взяли, а не меня. У меня экзамены весь май и начало июня, а она уж тогда все зачёты сдала, вот они в конце мая на Кавказ и отправились на своей машине. Папа военный был, у нас свой синий «Москвич» имелся. И вот…
Ей стало трудно говорить. Вспоминать подобное тяжело в любые годы. Пусть прошло уже много лет, но память на такие события всегда свежая. Она возвращает отдельные моменты жизни, как на ярком экране. Картина видна чётко и ясно. Света передёрнула плечами.
- Давай, ещё чайку попьём! – и она встала с дивана, чтобы пойти на кухню.
Мы пили чай, когда за окном ударила настоящая стихия. После мощного раската грома, на наш город обрушился шквалистый ветер. Он ломился сквозь густые посадки ясеней и тополей, гнул к земле тонкие стволы берёз, могучим порывом раскачивал молодые клёны. А вслед за ветром покатился густой вал
