только на утро.
Всю ночь, Иван просидел возле любимой, накладывая ей холодные компрессы на лоб и моля Бога, отвести болезнь от Лизы. Доктор вынес приговор – сыпной тиф, и сказал художнику готовиться к «неотвратимому».
Когда, Иван впал в дрему после бессонной ночи, у изголовья, мечущейся в бреду Лизы, его снова посетил дьявол, хохоча и, призывая спасти его и Лизу, продав ему свою душу.
То ли от этого кошмара, то ли от стонов Лизы, Иван просыпался, и уже не мог более уснуть. Он метался по мастерской, заламывая руки, крича и грозя дьяволу всеми божескими карами. Ничего не помогло.
Доктор делал всё возможное по медицинской части, однако Лиза угасала со дня на день. В то время, когда она приходила в сознание, Иван плакал вместе с ней у неё на груди. Её печальные глаза, горели страстью и любовью к нему. Ослабевшие руки ласкали его волосы, слезы заливали лицо, и, это была невыносимая мука для обоих влюбленных.
Начатая новая картина, стояла забытой, накрытая чистым покрывалом. Там была изображена Лиза, купающаяся в потоках горного водопада….
Она «ушла» тихо и незаметно, в то время, когда Иван спал в забытьи у неё в изголовье...
На похоронах Лизы, Иван был, как бы в беспамятстве. Поддерживаемый друзьями, он похоронил свою любовь на пригорке, под березой у речки. Там они часто отдыхали и мечтали о совместной жизни, и о том, как много будет у них детей.
Несколько дней, после похорон, Иван лежал в каком-то бреду, воюя с дьяволом и проклиная его. Но это была не болезнь. Это было то нервное, кошмарное потрясение, которое он испытал впервые, за всю свою жизнь и, которое испытывает почти каждый человек, теряющий очень близких людей.
Что-то в нем надломилось.
Иван спустился в подвальчик дома. Он вынес все свои работы, которые создал за последние пять лет. Аккуратно расставил их по мастерской. Минуту вглядывался в свои творения. Его рука, подняла над головой керосиновую лампу…
Он стоял и смотрел на полыхающий дом. Крестьяне из ближайшего хутора бегали, кричали и пытались тушить пожар, плеская в бушующее пламя воду из ведер. Рассеянный и равнодушный взгляд Ивана, в котором играли блики огня, был устремлен куда-то вдаль, поверх этого пожарища.
Он присел возле могилы Лизы. Слезы нахлынули на него водопадом переживаний, и он рухнул на могилу, рыдая, как умеют рыдать только мужчины.
…На вокзальной площади, возле перрона, стоял непримечательный человек с короткой бородкой, в темном сюртуке, длиннополой шляпе, зажав в одной руке ручку чемодана, а в другой заграничный паспорт.
Он с тоской наблюдал, шествие колонн, кричащих, пьяных демонстрантов, несущих транспаранты: « Вся власть Советам!» и « Анархия – Мать порядка!»
Стоя у окна вагона, Иван рассеянно наблюдал за орущими толпами, метающимися по пригородным дорогам Петербурга.
Он чувствовал, что у него внутри что-то оборвалось… Что-то очень важное. На душе стало ужасно больно и неуютно. Он окончательно утвердился в мысли, что по приезду в Париж, он напишет собственный автопортрет.
В конце вагона стоял дьявол и нагло ухмылялся, постукивая копытом в такт вагонным колёсам…
…
