Старый колодец

Он стоял посередине села, выкопан был недавно, а старожилы усмехались:
  - Ещё при царе Горохе выкопан был, так откопали – вот тебе и "новый".
А молодым-то что? Не нарадуются: не набегаться на край деревни к колодцу, а здесь близко. И какая разница – новый или старый?
Колодец помнил трагичные случаи – топили в нём людей, а был и комичный. Однажды дед Афанасий подошёл к колодцу водички попить. Пил много: жажда мучила. Попил, ведро поставил – всё как положено, но не закрыл колодец (его закрывали от всякого мусора и чтоб дети не проваливались), а колодец глубокий, не видно, что на дне.
У одной бабы муж запропастился, весь день ищет – найти не может. Скверная баба у этого мужика была – сам говорил: "Пилит меня и пилит с утра до ночи, всё под руку норовит сказать...".
Не бил он свою бабу, но подгуливал с солдатками: их в деревне много было, "голодных" до мужиков. Всем хвастался, но бабе его ни гу-гу, не говорили. А он своей жёнушке плачущим голосом как-то сказал в ответ на её издёвку, мол, какой из тебя мужик – я в доме мужик, за тебя работаю.
  - Утоплюсь, – сказал жене, – ей-богу, утоплюсь, доведёшь меня, Зинаида!
Сказал и забыл, а баба запомнила, тогда не придала слову значения, а сейчас...
  - Запилила я его, сама виновата, – запричитала и кинулась со двора в колодец смотреть.
А он открыт! Чего не бывало: договорились же! Не иначе утоп! Крику на всю деревню!
  - Бабоньки! Это я своего мужика утопила! Он предупреждал меня, а я дура...
И так кричала, пока вся деревня не собралась, только дед Афанасий опохмелялся – не успел вовремя на представление.
Зинаида сама багром шарит: виноватой себя чувствует. Да так дошарилась, что перегнулась уж слишком за сруб колодца и, удержать не успели, как она бултых(!) в воду. Тут мужик её подоспел: из далека бежал, запыхался. Сам вытащил, мириться повёл. Уж она каялась-каялась, ноги мужу целовать начала. Но ушла от него (добрые люди "глаза открыли"), как только узнала, где её муженёк время проводил.