- Даже не верится… - Жаннет отвела руку в сторону и смотрела на обручальное кольцо, блестевшее на безымянном пальце. – Теперь мы муж и жена.
- Прости, что такое дешевое, - сказал Тьерсен, - из-за революции я крайне стеснен в средствах, иначе купил бы золотые кольца.
- Что ты, Анри… - Жаннет улыбнулась, - для меня оно – самое красивое.
После венчания они решили немного отметить это событие. По дороге домой бывший маркиз купил бутыль хорошего вина. Дома Жаннет порезала тонкими ломтиками сыр, немного ветчины, купленной накануне и подсохший хлеб, оставшийся со вчерашнего дня.
- Я так счастлива, - продолжила девушка, смахнув набежавшую слезинку. – Знаешь, Анри… мне даже кажется, что столько счастья просто не вместится в мое сердечко, – она прижала ладонь к груди. – Оно просто разорвется от счастья…, и я умру.
- Что вы говорите, маркиза де Тьерсен, - шутливо произнес Жан-Анри, взял ее руку и поцеловал. – Тебе всего семнадцать, Жаннет, и твоя жизнь только началась. Не говори о смерти, её вокруг и так предостаточно. Всё будет хорошо.
- Я люблю тебя, Анри, - отозвалась Жаннет. – А ты… ни разу не говорил мне, что любишь. Но даже если ты просто меня пожалел… как тогда, когда мы увиделись впервые, помнишь? Даже если ты не любишь меня, а лишь жалеешь, я постараюсь сделать всё, чтобы тебе было хорошо.
Тьерсен молчал, глядя на бокал с остатками вина. Затем выпил их, взял руку Жаннет в свою ладонь и поцеловал шрам на ее запястье.
- Сначала я жалел тебя, да, - ответил он. – А потом… понял, что не могу без тебя.
Ты нужна мне и… не знаю, любовь это или нет. Но без тебя я уже не смогу. Ни к одной женщине я такого раньше не чувствовал.
- У тебя было много женщин? – спросила Жаннет, откусывая ломтик сыра.
- О… - Тьерсен рассмеялся, - наверное, не меньше, чем у тебя было мужчин.
— Это ведь просто клиенты… - девушка сморщилась и сделала большой глоток вина. – Я ничего к ним не чувствовала. А к некоторым испытывала лишь ненависть… как к де Грийе. А что ты чувствовал к своим женщинам, Анри?
- Я их просто использовал, - усмехнулся Тьерсен. – Они были разные, но все до одной очень похожи тем, что всем им нужно было от меня что-то – титул, деньги, положение в обществе. Всё это… но не я сам.
- А та девочка… - вдруг тихо произнесла Жаннет, - мать твоей дочери.
- Она была просто ребенком… с которым я поступил жестоко. Сейчас я понимаю это.
- Ты видишься с дочкой, Анри?
- Да, - Тьерсен кивнул. – Учу ее рисованию. Она чудесная.
- У меня детей уже, наверное, не будет, - тихо сказала Жаннет, глядя на пустой бокал. Она налила себе еще и выпила. – Ты это знаешь. Хотя, я бы хотела. Но… потом подумала, что в этом мире и так столько зла, жестокости и несправедливости. Приводить сюда ребенка и обрекать его на страдания… совсем не нужно. Достаточно того, что страдаем мы сами. Знаешь, когда я ещё жила там, у мадам Сильвин, я часто проклинала тот день, когда матушка меня родила. Когда меня изнасиловал де Грийе, и я стала женщиной, мне как раз исполнилось тринадцать. Я стащила из кухни нож, большой и острый и спрятала под матрасом. Решила, что, когда он придет ко мне снова, я его убью, - Жаннет усмехнулась. – Я была глупой наивной девчонкой. Конечно, он пришел через день. Даже не дал мне перерыва. Анри, помню, как будто это было вчера… как он входит в мою комнату со своей гадкой улыбкой. А потом, начинает меня медленно раздевать. А потом… я прятала нож под подушкой. Только и успела его вытащить. Он выбил нож из моих рук, повалил на кровать и схватил за горло. И пообещал, что если это повторится, то я сама не проживу и дня. Что я – никто, его вещь, кукла, за которую он заплатил. Что он будет делать со мной всё, что хочет. И начнет это прямо сейчас. Господи… а потом… потом он стал… - Жаннет, уже немного опьяневшая, закрыла лицо руками и заплакала.
Тьерсен подошел к ней и обнял.
- Не надо, милая. Не вспоминай всё это, ты только ранишь себя лишний раз. Все это в прошлом. И оно больше не вернется.
- Не вернется, Анри? – Жаннет закусила губу и посмотрела на него покрасневшими глазами. – Иногда мне кажется, оно – здесь. – она прижала ладонь к груди. – Внутри меня… и осталось там навсегда. Мне иногда снится этот подонок. Только в этих снах я довожу дело до конца и убиваю его.
- Он и так уже мертв, Жаннет, - Тьерсен поцеловал ее в губы. – Он больше никогда к тебе не придет. Не вспоминай его. Теперь ты моя жена. И я люблю тебя.
- Любишь? Это правда? – Жаннет всхлипнула и вытерла кулачком глаза, - прости, Анри, наверное, я выпила лишнего. Или это ещё от того, что пришлось исповедаться. Эта исповедь так нелегко мне далась.
- Да, я люблю тебя, Жаннет, - повторил Тьерсен, - люблю тебя, моя девочка.
Он вдруг ощутил, что именно сейчас что-то изменилось. Произошло что-то очень важное. Как будто прорвало какую-то плотину, которая прежде сдерживала его настоящие чувства. И он больше не боялся говорить о них, потому что сам в них по-настоящему верил.
- Повтори еще, Анри… - как-то совсем по-детски попросила Жаннет и обняла его за шею, - пожалуйста.
- Я люблю тебя, Жаннет, - повторил Тьерсен, целуя ее в губы, затем ниже – в ключицу и в белую грудь, видневшуюся в вырезе платья. Жаннет, отвечая на его поцелуи, сама стала развязывать шнуровку корсета.
***
Мадлен штопала платье Луизы, размышляя о своих отношениях с Пьером. О том, как много всего изменилось в её жизни за последние две недели. С того вечера, когда они стали по-настоящему близки. Удивительно, но Пьер мог быть совсем иным – трогательно-нежным. Когда он ласкал её в моменты их близости и всегда спрашивал – хорошо ли ей самой. О ней он думал больше, чем о себе. И Мадлен размышляла, как это было непохоже на то, как он вел себя на людях, в революционном клубе или на своей работе в типографии. Не было ни самоуверенности, ни жесткости… была лишь любовь и нежность. Много любви, которую он давал ей теперь каждую ночь. И Мадлен отвечала тем же.
Она завязала узелок на рукаве платья и откусила зубами нитку, продолжая думать про Пьера и о том, что чувствует к нему. И знала теперь точно, что не хочет его потерять.
Через несколько дней молодая женщина проснулась очень рано от ощущения тошноты. Пьер ещё спал, а она, подобрав подол длинной ночной сорочки, побежала на кухню, где ее и стошнило. Хорошо, что успела добежать до тазика. Чувствуя выступивший на лбу холодный пот и неистово бьющееся сердце, Мадлен думала, что эти симптомы ей уже известны. Подобное происходило с ней, когда она забеременела от Тьерсена. Неужели и сейчас она ждет ребенка.
Убрав за собой, Мадлен вернулась в постель, посмотрев перед этим на часы. Полпятого утра. Заснуть она уже так и не смогла, лежала в темноте и слушала ровное дыхание спящего Пьера. Мысли в голове путались… там были и страх, и тревога… и радость… но страх пока перевешивал. Мадлен подумала, что все совпадает и по срокам. Сейчас у нее была задержка, которой она не придавала значение еще вчера. Но теперь…
- О чём-то задумалась? – спросил её вечером Пьер, когда она наливала ему на ужин фасолевый суп и мучительно размышляла – сказать ему о своих подозрениях или нет.
- Прости Пьер, - отозвалась она, - да, задумалась немного.
- Ты какая-то бледная, Мадлен, - заметил он, внимательно глядя на нее, - не заболела?
- Нет, нет, не волнуйся, - она села напротив него за стол и взяла в руки ложку, - все хорошо, просто к вечеру я немного устала.
Она поднесла ложку ко рту и сделала глоток теплого супа. Теплые фасолины показались огромными и отвратительно склизскими. Мадлен с усилием проглотила их. Съела еще одну ложку… и побежала в спальню, где под кроватью заранее поставила вчера тазик.
- Мадлен, ты не заболела, милая? – опять спросил Пьер, когда поздно вечером они оба лежали в постели. – За ужином так ничего и не съела. Я волнуюсь за тебя. А может быть ты…, - он на мгновение запнулся, - я не хотел спрашивать это при Луизе. Может быть, ты ждешь ребенка?
Мадлен молчала некоторое время, глядя в темноту. Затем прижалась к Пьеру и взяла его за руку.
- Думаю, что да, Пьер. Вероятно, я беременна.
- Господи… - голос Пьера дрогнул, он взволнованно провел ладонью по её животу, пока ещё совершенно плоскому. – Я так рад, Мадлен.
Он поцеловал жену в губы.
- Спасибо тебе, любимая. Времена сейчас непростые, но все будет хорошо, вот увидишь.
- Надеюсь… - прошептала Мадлен.
- Я так рад, - продолжал Рейналь. – Девочка у нас уже есть… хорошо, если бы родился мальчик, правда?
- Главное, чтобы ребенок родился здоровым, - улыбнулась Мадлен и провела ладонью по его щеке.
- Так и будет, - Рейналь опять нежно поцеловал ее. – Но, если будет мальчик…, - его голос слегка дрогнул, - давай назовем его Реми?
Мадлен поняла, что для Пьера это очень важно.
- Хорошо, - кивнула она. – Конечно. Назовем его так.
