Глава 17. Прекращение деятельности.
Давно уже в воздухе пахло войной. Ещё никто её не объявлял, а она витала повсюду.
Прекратили свою контрабандную деятельность и Трофим со своими помощниками, тем более, что Яков и Ефим получили повестки. На военные сборы. Сам Трофим по возрасту призыву на военную службу не подлежал. Ему шел уже шестьдесят третий год. А одному, да еще в такое время продолжать заниматься контрабандой было тяжело и опасно. Остатки товара перевезли на берег и схоронили у надежных людей. Долго решали, что делать с Найдом. Оставлять его на острове было нельзя. Без них он там просто пропадет. А тем более, за последнее время он стал часто болеть, похудел, постоянно маялся с животом. Нужно бы его направить к доктору. Вот и решили отвезти его на берег.
Поздним вечером собрали свои вещи, погрузили в баркас, домик закрыли, окна и двери забили досками и отправились на берег. На берегу простились с Яковом и Ефимом, они ушли на призывной пункт, а Трофим отправился домой, оставив одного недоумевающего Найда. Он так всю ночь один и просидел у ворот порта.
Утром его обнаружил милицейский патруль голодного, оборванного и не вполне в себе. Хотели просто арестовать его за бродяжничество, но потом поняли, что у человека не все в порядке с головой. Тогда отправили его в больницу. Там его приняли с большой неохотой.
Дежурный врач осмотрел поступившего больного, задал ему несколько вопросов, на которые так и не получил вразумительных ответов, и пришел к выводу, что после общеукрепляющего лечения необходимо будет его передать в нервно-психиатрическую лечебницу. Здоровье больного было в крайне запущенном состоянии: истощение, диарея, кожные заболевания, загноившиеся раны на руках и на ногах. И самое главное, при нем не оказалось никаких документов. В историю болезни записали его под именем Неизвестный. Доктор поручил медсестре Валентине Николаевне привести больного в надлежащий вид, постричь, побрить, вымыть дезинфицирующим мылом, а одежду его всю сжечь. С помощью санитарки Дуси Валентина Николаевна принялась за больного. Когда он был аккуратно пострижен и побрит, то оказался еще совсем молодым человеком даже еще и симпатичным. Когда его они мыли и обрабатывали его раны, обратили внимание на очень интересную татуировку на запястье молодого человека. Там были изображены две чайки, большая и поменьше. Большая чайка своим крылом то ли обнимала, то ли заботливо прикрывала меньшую. Пока они им занимались, Валентину Николаевну не покидало чувство, что где-то это лицо она уже видела. Долго не могла припомнить. А когда возвращалась вечером с работы домой, путь ее лежал мимо отделения милиции. Проходя мимо, взгляд ее упал на доску объявлений при входе. И тут она вспомнила, что видела портрет этого молодого человека на доске объявлений под рубрикой “Их разыскивает милиция”. Она даже подошла поближе и посмотрела на уже выцветший за столько времени листок бумаги с портретом парня. Сомнений больше не осталось - это он! Это же Савёлов Августин. Она даже вернулась в отделение и оттуда позвонила в милицию и сообщила о своем открытии. Дежурный записал ее показания, а на следующее утро старший лейтенант съездил за Клавдией Федоровной и привез ее на мотоцикле с коляской в больницу для опознания.
Тетка сразу узнала Августина и бросилась к нему:
- Густик, милый, ты живой! Что с тобой случилось? Где ты столько времени пропадал?
Августин смотрел на нее непонимающим взглядом, он ее не узнавал. Она тормошила его:
- Густик, ты посмотри на меня! Это же я, твоя тетя Клава.
Он смотрел не нее и только улыбался, не высказывая никаких других эмоций. Стоящие рядом Валентина Николаевна и Дуся только качали головами, показывая женщине, что это все бесполезно. Он никого не узнает.
Теперь Клавдия Федоровна стала часто посещать Августина. Состояние его здоровья, благодаря заботам медперсонала, улучшилось, но память его по-прежнему не восстанавливалась.
Старший лейтенант составил протокол опознания и дал расписаться свидетелям. Протокол увез с собой. Теперь в милиции смогли закрыть сразу два дела. Нашелся человек, числящийся в розыске, и имя неизвестного было установлено.
Заканчивалось лето, а никакого перелома в ходе лечения в лучшую сторону не наблюдалось.
