И вот под конец своей стирки я решил постирать свой любимый шерстяной свитер темно оранжевого цвета с отложным высоким воротником, подарок ребят из нашей группы на день моего рождения. Я его еще не разу не стирал и не хотел спешить с этим делом. Жалко было его испортить. А вот теперь решился - пора уже было! Воротник совсем залоснился. На глаз видно уже было.
Я налил воду в тазик, насыпал туда стирального порошка, разболтал основательно порошок, пока он не растворился, затем замочил в тазике свой свитер и поставил тазик на конфорку плиты, сделав газовое пламя лишь на чуть-чуть. Пусть постоит, помокнет, а заодно и нагреется. Времени у меня было много.
Я повесил постиранное белье на протянутые веревки в предбаннике и пошел в свою комнату за чайником, чтобы поставить его на плиту и попить затем чайку после праведных трудов, связанных со стиркой. Большое дело сделал – постирался! Целую гору забот с плеч свалил! Теперь недели две можно будет балдеть, не стирая! Я собирался поставить чайник на газовую плиту кухни, а сам понаблюдать за тазиком с моим свитером, стоявшим на конфорке.
Я открыл дверь своей комнаты, которая у нас, да и у других тоже в общаге, никогда не закрывалась после обеда, потому что дома обязательно кто-нибудь был. Да и воровать у нас тогда ни у кого ничего такого не было. И я вообще не помню случаев воровства среди студентов. Не было ничего подобного среди студенчества в Советские времена!
Так вот, я открыл дверь и увидел Павла, студента МГУ, моего большого друга и большого любителя студенческой песни , с которым мы частенько выступали вместе на различных студенческих фестивалях и даже пели на пару. Он сидел за столом и читал какую-то книжку. Моих соседей по комнате, а мы жили по трое, никого еще не было. Ведь я отпросился с последней пары.
-- Привет, старик - сказал я.
-- Привет, - ответил Павел, - я к тебе.
-- Чай будешь? – сказал я.
-- Спасибо, нет - ответил Павел, - у меня кое что посущественней.
И он достал из своей спортивной сумки пару бутылок пива Жигулевского и двух здоровеньких вобл.
-- Ого! – сказал я, - Откуда такая прелесть?
-- Рыбу отец привез из Астрахани. – сказал он, - А пиво я в гастрономе у вас купил. Кстати, сегодняшнее. Так что, давай стаканы. Есть разговор по поводу предстоящего концерта студенческой песни у нас в театре МГУ. Нам с тобой предлагают выступить дуэтом. Мне в жюри прямо так и сказали.
Я пожал плечами:
-- Какие проблемы? Давай выступим. Надо только репертуар подобрать. Да прорепетировать немножко. А так – пожалуйста! Но для начала разговора давай горло промочим!
Я взял воблу и стукнул ею головой пару раз по углу стола. От этих ударов кожа рыбы у головы лопается и ее можно без особого труда отдирать от самой рыбьей тушки. То же самое сделал и Павел. После чего мы открыли бутылки, налили в стаканы, чокнулись и выпили. Первую порцию пива я всегда пил залпом и всегда полным стаканом. Затем уже можно было пить и понемножку, по глоточку, заедая вкус пива соленой мякотью воблы.
Мы пили великолепное Жигулевское пиво, которое выпускалось на местном Бодаевском заводе, расположенном недалеко от нашего «Студгородка», заедали его прекраснейшей, еще не пересохшей от времени Астраханской воблой, кайфовали от ощущения радости собственных жизней, жизней Московских студентов, и разговаривали. Точнее, трепались. И я полностью потерял ощущение времени.
Сколько так мы с ним просидели, я не знаю. Но вдруг в дверь нашей комнаты постучали.
Я сказал:
-- Да! Входите!
Дверь приоткрылась и тонкий девичий голос проговорил:
-- Ребята, вы не знаете, чей там свитер в тазике стоит?
Я схватился руками за голову, выругался и кинулся к двери:
-- Ч-ч-ч-ч-ерт! Это же мой свитер!
Павел побежал за мной. На кухне нам представилось любопытнейшее зрелище. В тазике, что стоял на газовой плите, бурлило какое-то красно-буро-оранжевое варево. Это был его праздничный свитер. Я схватил тазик и вывалил его содержимое в раковину умывальника. Затем включил холодную воду и прополоскал свой свитер. Вернее то, что от него осталось. А осталось от него что-то маленькое, скомканное и грязно-пятнистое.
Я выжал свитер, развернул его во всю длину и ширину и чуть было не заплакал от обиды. Свитер уменьшился в размерах чуть ли не вдвое. Да вдобавок еще и пятнистым стал. Как лежал в тазике сжатым комком, так по местам взаимного контакт ткани пятна и пошли. Все, был у меня свитер и не стало теперь у меня свитера. Сварился мой свитер. Когда я теперь исхитрюсь осилить себе такой же?!
-- Мнда-а-а-а, - проговорил озадаченный Павел, - хороший бы у тебя свитер. Точно – хороший. Зря вот только ты бульон вылил. Наверно густой и жирный был.
-- Какой бульон?! – вытаращил я на него ошарашенные от случившегося глаза , - ты о чем?!
-- Я о том, - деланно назидательно пояснил Павел, - Когда у меня мама холодец делает, она кости долго варит, чтобы бульон густой получился. А у тебя же свитер не меньше часа ведь кипел. Зря бульон ты вылил. Ей богу – зря. Мог бы и пригодится!
-- Да ну тебя! – выкрикнул я в сердцах и погрозил ему кулаком. – Не забывай, пожалуйста, что я боксом в школе занимался! Я все-таки кандидатом в мастера школу закончил
-- Я – тоже боксер! - выкрикнул Павел и встал в стойку, - Я тоже был кандидатом в мастера! И, в отличи от тебя, боксом до сих пор занимаюсь.
Я тоже встал в боксерскую стойку и мы немного по боксировали. Не всерьез, конечно, а так, шутейно, не нанося удары, а только прикасаясь друг к другу. Но все равно, поразмялись, подвигались по кухне основательно. Пока от двери не раздался умоляющий девичий голос:
-- Ребята, может, хватит?! А то нам обед надо готовить. Скоро девочки с занятий придут. А у нас еще ничего не готово.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Чего только потом я с ним не делал, чтобы сделать его вновь пригодным для носки. Свитер уменьшился в размерах почти на половину и потерял свою мягкую, нежную ворсистость. Для начала я его покрасил в темно красный цвет. Студенты часто красили свои вещи в тазиках и в общаге во всю действовала «тазиковая» технология покраски рубашек, маек и трусов. Но это оказалось единственным, что у меня получилось. Главную же свою задачу по возвращению сварившегося свитера в эксплуатационный для меня вид, задачу увеличению его размеров до прежних, мне решить не удалось. Все, что я не предпринимал, было впустую.
Я и натягивал его мокрым на чертежную доску, фиксируя нужные мне размеры гвоздиками, вбитыми в доску по края м свитера, и даже надевал его мокрым, на себя, и так и ходил в нем, в мокром до полного его высыхания. Ничего не получалось. Свитер, как заведенный возвращался в новые свои размеры. Потом я махнул на все рукой и отдал его одной студенческой семейной паре, живущей в общаге, у которых был крупный трехлетний мальчишка, вечно бегающий по коридорам общаги. Вот мальчишке этому свитер мой оказался впору. И долго еще потом, увидев его в бывшем моем свитере, я вздыхал и качал головой! Как же глупо все получилось!
***
Это их совсем "добивает". Но с психопатами, пока они не изолированы от общества, нельзя иначе.
