Светлая душа.

 

        На низком бархатном пуфике, у зеркального трельяжа, сидела полная молодая дама и припудривала лицо. Закончив с носиком, она вальяжным движением окунула пуховик в маленькую картонную коробочку, чуть сдунула с него лишнюю пудру, и вновь поднесла пуховик к красивому лицу.
        Её двоюродная племянница Катенька сидела рядом, и снизу вверх  смотрела на свою тётю, прикрыв глаза от счастья.
      - Тётенька Машенька, - говорила она с придыханием,- сколько у вас тут всего... коробочки, баночки, шкатулочки!
        Томный запах пудры летал по комнате крохотными песчинками и совершенно заворожил девочку.  Она встала и зажмурила глаза:
      - Сколько  у вас тут  счастья!  Ах, мне бы хоть чуть такого.
С нежной трогательностью она прикасалась к коробочкам и приговаривала:
      - А у моей мамы нет такого богатства. Она весь день на работе, а вечером приходит и сразу ложится спать. От неё пахнет только лекарствами… а у вас! Какая радость витает в вашей комнате, тётенька Машенька! А самая главная вот та.
      - Какая же? – улыбнулась молодая женщина.
      - Вот та загадочная коробочка с цыганкой, - поднимаясь с колен тихо сказала Катя.
      - И что же в ней загадочного?
Девочка спрятала руки за спину, подошла ближе к зеркалу и прошептала:
      - Не знаю. Я немного побаиваюсь её. Она такая красивая, и такая... живая. Мне кажется она сейчас вскинет голову, выпрыгнет из коробочки и начнёт танцевать и кружится.
         В это время сама Катенька поднялась на цыпочки, схватила из вазочки  бумажный цветок, воткнула его в косичку, и начала танцевать, напевая какую-то мелодию, и пощёлкивая пальчиками.
         Тётя Маша рассмеялась и захлопала в ладоши. Потом открыла проигрыватель, поставила пластинку, и по комнате разлилась довоенная Рио-Рита:
        - Тра- та- та, та-та-та там, трам -та та! Трам татата та  та- та-т-а—та, - надрывался аккордеон, и две танцовщицы весело кружились под  звуки  старинного фокстрота. Когда музыка смолкла, они шумно и со смехом бросились на тахту и долго лежали, едва переводя дыхание от быстрого танца. Катенька сказала:
        - Сейчас придёт дядя Ванечка и опять скажет, что мы бездельницы!
        - Нет. Муж мой сегодня на ответственном совещании и будет  поздно. А мы с тобой сейчас эклеров откушаем. Пойдём, милая в столовую!
          Разливая чай по тонким чашечкам, и шурша длинным золотистым  халатом, тётушка говорила своей племяннице:
        - Когда ты вырастишь, у тебя тоже всё будет. И трельяж, и пуфик, и хорошая косметика, и красивый халат.
        - И пудра «Кармен»?
        - И пудра «Кармен». Всё будет. Надо только удачно выйти замуж. И тогда всё приложится, и будет  как общчепринято.
          Слово  «общепринято» тётушка всегда говорила через букву «ч», Катеньку это смешило, но сделать замечание любимой тёте она не смела и только повторила за ней:
        - А как это общчепринято?
        - Ну например, - с удовольствие ответила  тётя,- общчепринято, чтобы в
ресторане, у входа, стояла пальма.
        - А разве пальмы растут в ресторанах?- удивилась Катенька.
Тётя Маша улыбнулась:
        - Какая же ты наивная девочка. Пальма конечно в кадке. Она декоративная и  в ресторане должна  быть обязательно! Это общчепринято. Так же, как  курица к рису,  рыба к белому вину, а красное вино к мясу. Так же, как роскошные багеты в гостиных.
          Катя понятия не имела, что такое багет, но подумала: " Что бы это не было, цвет ведь есть у него, у этого предмета!" И спросила:
        - А какого цвета должен быть багет?
        - Можно золотистого…Но мне более всего нравятся багеты строгие, цвета маренго,- ответила тётушка,- а ещё надо удачно выйти замуж! 
          Катя смотрела на тётю как завороженная. Багеты цвета маренго были за гранью её понимания. Посмела она спросить только одно:
        - А как это удачно выйти замуж?   
        - Ну это не сложно девочка. У тебя хорошие данные и я постараюсь выдать тебя замуж, чтобы всё у моей племянницы было как общчепринято: и пуфик, и трельяж, и красивый халат, и хорошая  квартира с хрусталём и  картинами. Как рано умер мой брат, он бы объяснил своим дочерям всё гораздо лучше меня… Но, так получилось… И когда ты подрастёшь, и тебе исполнится восемнадцать лет, мы поговорим об этом, а теперь ступай домой, милая, наверное дедушка уже волнуется.

          И Катя поехала домой, где ждали её две маленькие сестрёнки, уставшая мама, работающая фельдшером в лагере для заключённых и любимый дедушка.  Всё было буднично и серо. Не было радости и праздника, не было  пахнущих коробочек,  и не было загадочной и дерзкой Кармен с розочкой в руках. Не было даже пластинок. Все дни были похожи друг на друга как две капли воды: после школы Катя заходила в магазин, покупала молоко, хлеб, картошку и пшеничную крупу. Дедушка готовил нехитрый обед, и уходил  гулять с близняшками. Катя, убрав посуду, садилась за уроки. Вечером все пили чай с баранками, а маленькие  сестрёнки всегда спрашивали:
        - А мама когда придёт?
        - Когда вы  уже будете  спать, - печально отвечал дедушка.

         " Какая разная жизнь, - думала  Катенька, - у тёти я кушаю такие  вкусные эклеры, а мои сестрёнки даже не знают что это такое. Но попросить у неё я не могу… И кроме картошки,  пшённой каши и баранок в моей семье  почти ничего не бывает. Бедные, бедные мои сестрёнки. Мама говорит, что нам никак не хватает денег. А надо ведь ещё и одеваться. И папе памятник поставить, а это так дорого! Ну, погоди, Кармен! Мы ещё поживём!»
          Почему она вдруг стала обращаться  к  нарисованной цыганке с розой в руках, Катя и сама не знала. Ведь то же самое она могла объявить и тётеньке. Но не смела. Папина сестра так много хорошего делала для неё, как же Катя могла её обидеть? Наверное, поэтому  ей захотелось пригрозить той, у которой в глазах  не было печали, как у мамы. Кате захотелось пригрозить именно той, у которой на лице был вызов и самоуверенность, счастье и красота,  чего не было у её мамы…
        - Ну, погоди Кармен,- шептала Катенька, сжав кулачок, - я тоже вырасту. И стану  красавицей с веером в руках, а мама моя будет отдыхать и расхаживать по квартире в золотистом халате! А сестрёнки мои будут кушать пирожные. И будет у меня трельяж и пуфик. И будет этот дивный запах  снежной пудры.  Погоди, погоди Кармен! Вот-вот я вырасту и удачно выйду замуж, тётенька Машенька научит меня!  Погоди-и-и,  -  протягивала последний слог  Катенька и  засыпала с блаженной улыбкой на устах, прижавшись к маленьким сестрёнкам.
          Где-то сквозь сон она слышала как приходила уставшая мама, и укрывая их одеялом,  целовала в лобики, а у Кати на щеке оставалась слеза, сбежавшая из маминых глаз. И девочка засыпала крепким сном. Снилась ей загадочная цыганка, с розой  в кудрях, снилось необыкновенно огромное  небо, наполненное гомоном  белых  чаек. Снились  красивые города с прекрасными светлыми зданиями, зеркальными морями и малахитовыми лесами, красивые изумрудные поезда и белоснежные корабли, а над ними взмывали белоснежные лайнеры… И такое благоухание исходило от этих снов - словно само счастье приходило в детскую головку и шептало слова радости и покоя.
          Однажды утром она услышала как мама спрашивала у деда:
        - Тятя, мы до войны пили  кофе, и оставалась гуща. Какого она была цвета?
          Катя выбежала на кухню и перебила ответ дедушки:
        - Коричневого, коричневого! Я пила у тёти Маши.
        - Да, да девочка. Конечно коричневого. Всё так. Всё правильно.
        - Что так? Что правильно мама? – спросила  Катя.
        - Ничего, всё нормально, иди в школу. Иди милая.

           Мама "сгорела" от онкологии  за полгода. Спасти её не удалось. Катенька думала: " Как же так? Она же врач? Почему не смогла  сама себя вылечить от страшной болезни?"  Но ответить на этот вопрос ей никто не мог.
            Катя и две маленькие сестрёнки  остались на руках дедушки. К тёте Маше она заходила  всё реже и реже. Ей надо было  хлопотать по хозяйству и ухаживать за сестрёнками. Девочки  пошли в первый класс. Когда Катеньке было очень  плохо, и всё валилось из рук,  она вспоминала  красивую Кармен на  картонной коробочке с пудрой  и опять грозила ей пальчиком:
          - Погоди, погоди! Я ещё не выросла. Вот поднимем с дедушкой девочек, и тогда я удачно выйду замуж, и у меня всё будет как общепринято: пуфик и трельяж,  и твоё красивое лицо на коробке с пудрой. И музыка будет звучать  в огромной комнате, а мы с сестрёнками будем  танцевать и радоваться! Погоди, погоди Кармен! Я тоже буду  счастлива.
          - Теперь и умирать можно, внученька. Мне уж давно пора. У тебя  есть паспорт,  за сестрёнками  ты присмотришь, я знаю. Поработай пока на почте рассыльной, там  шестьдесят пять рублей платят, ну а потом что-нибудь посерьёзнее найдёшь. Береги себя и близняшек. Мужайся девочка. Такая уж тебе судьба досталась.
             И через полгода дедушка умер. Кате было больно так, что она даже плакать не могла. Суровые  и жёсткие дни её жизни набирали свои обороты. Ей некогда было думать о себе. Забота о близких занимала всё её существование. Она работала, учила сестрёнок, занималась хозяйством, но иногда когда нагружённая сумками, она проходила мимо витрины парфюмерного магазина, на неё с лёгкой надменностью смотрела дерзкая цыганка. Катя пожимала плечами и проходила мимо. Ей не на что было покупать косметику. И некогда было пудриться.
             Но однажды… Как всегда, по пятницам, Катюша привела  девочек  в Дом пионеров. С книгой в руках, она дожидалась их на диванчике небольшого холла, и почувствовала… запах счастья! Запах радости и свободы:  взметнулись в небо белоснежные лайнеры, зашептало у ног перламутровое  море, застонали чайки и  ярко вспыхнул оранжевый рассвет! Катя зажмурила глаза.
          - Простите,- услышала она приятный женский голос,-  где можно найти руководителя танцевального кружка? Мы вот с дочкой пришли первый раз. 
            Катя  открыла глаза и, встав со стульчика,  позвала учителя танцев. Когда новенькую девочку увели в зал, она посмотрела на её маму. Как она была одета! Немыслимо прекрасные одежды, коих Катенька и не видела в магазине, просто завораживали, но главное было другое: аромат! Запах свежести и радости. Запах пудры «Кармен». Такой  чудный аромат  был у её тётеньки. Катя не удержалась, и спросила:
         - Простите, от вас такой  дивный запах! Это пудра " Кармен"?
           Женщина улыбнулась:
         - А что разве  пудрой  «Кармен» ещё пользуются?  Кажется у моей мамы такая была, но это было давно. Компактные пудры намного лучше. Я была недавно в Польше, по комсомольской путёвке, и купила. Но не думаю, что от пудры  такой аромат. Видимо это  мои духи. "Быть может" называются. Катюша смутилась:
         - А ну да. Конечно, конечно. Это "Быть может".
           Возвращаясь с сестрёнками домой, она размышляла: " Что это такое компактная пудра? И что такое духи «Быть может»? Надо бы хоть в магазин зайти спросить. Если бы жива была тётя Маша, она бы мне конечно объяснила! А когда мне по магазинам бегать? И я никогда не узнаю этого, также как и не узнаю что такое багет цвета маренго и никогда не увижу пальму в ресторане. В ресторан надо ходить с