Иван, насупившись. - Самое страшное для любого государства, так считают многие уважаемые товарищи - это верующие люди. И я тоже так считаю, и не вижу оснований свои взгляды пересматривать. Ты погляди, до чего, до какой низости довели людей попы, до какой темноты житейской!
- Объясни, пожалуйста, может быть пойму, - усмехнулся Семён.
- Вот, к примеру хотя бы налог на церковь возьми. Я помню не урожайные года, а мой дед ездил по местным сёлам с котомкой, в которую собирал дань с каждой голодной избы, и люди последний кусок отдали ему, как служителю культа. Или ещё эта унизительная для женщин кабала... обязательно венчаться, и ежели порченная до брака, то и не человек вовсе, - негодовал Иван, потому что сам имел на своё несчастье такой же грех, только не признавался себе в этом.
Родько понял его посыл, особенно последнюю высказанную мысль. Он оглядел Ивана критически, но ничего не спросил у него, а лишь покачал головой, выражая своё несогласие.
- Ладно, не будем спорить, а ещё раз давай-ка с тобой обсудим наше местное положение, чтобы тебе было что своему городскому начальству доложить, - и Родько снова окунулся в карту.
Пока сидели, заперевшись в кабинете Родько с Иваном, Таня поглядывала в окно, ожидая когда же наконец, Анисимов-старший выйдет к ней, а он и не спешил. Зато младшенький смотрел во все глаза на занавески, за которыми мелькал её милый силуэт и никак не мог поверить в сказанное ею, в такое вероломное и жестокое. Когда под вечер Иван всё же вышел из приземистого барака, то Бармина кинулась к нему в объятия при всех, не стесняясь и не скрывая своего бурного к нему чувства. Она повисла на его шее, прижималась губами к его щекам, целовала лоб и глаза, была очень трепетна и нетерпима в своих желаниях, на что он даже пристыдил её.
- Смотрят же все, Таня, не хорошо, - он пытался её от себя отстранить, но без успешно.
Рядом послышался резкий шум у коновязи и цокот копыт, Павлик запрыгнув на своего жеребца, не стал больше ждать брата для рейда по окрестностям, а поехал туда один. Он, проезжая мимо влюблённых, натянул повод и поднял дыбом жеребца, они отпрянули в испуге в разные стороны, а он с болью в глазах, раскрасневшийся и злой, полетел мимо них, пригибаясь к шее коня, на лесную тропинку и вскоре скрылся в зарослях.
Когда топот копыт утих, а придорожная пыль улеглась и осела в канавы, Иван поднял голову и с укоризной посмотрел на Таню Бармину. Не такого он хотел с братом объяснения, не так всё вышло! Он вспомнил недавний разговор с Жуковым по этому поводу, и ему стало впервые стыдно перед братом, которого он так старательно всегда хотел унизить.
На совещании у Жукова присутствовали сотрудники разных отделов, а так же командир взвода охраны городка.
- Гарнизон у нас немногочисленный, товарищи, есть опасение, что мы будем пропускать через себя военные порядки беглых повстанцев, которые присоединились к казачьим сотням, рассеянным по округе и стремящимся сейчас уйти за передовую линию, поближе к своим воюющим частям на Дон и в Крым. Там развернулись серьёзные бои и у нас хорошие предпосылки для окончательного их разгрома, но тут на местах тоже надо быть очень сосредоточенными и бдительными. Осторожность с расчётом на успех нам не помешает, - Жуков говорил это бодрым голосом, но в глазах была тревога. - Конечно, рассчитывать на то, что эти сводные белые полки доберутся до Москвы, мы не будем, и они тоже так не думают, столице ничего в этот раз не угрожает, но повоевать нам ещё придётся с ними, тут в центре России, и не раз!
- У нас по округе запас продовольствия на исходе, - высказался недовольный Сомов. - Как с этим быть? Нечего даже отпустить детским домам и приютам, эшелоны все идут прямиком на фронт и снабжение лишь на чёрном рынке в три дорога...
- Сейчас выступит на нашем совещании уездный комиссар по финансам, товарищ Родионов. Вот все вопросы такого рода ему и задайте, - Жуков придвинулся к стене и пропустил мимо себя к самодельной невысокой трибуне своего тестя Родионова.
Тот вышел вперёд, откашлялся и стал докладывать по текущей обстановке.
Алексея связывали дружеские отношения с Родионовым, но сейчас он смотрел на него ни как на приятеля и наставника, а как на отца Валентины, жены Жукова, к которой с недавнего времени питал совсем не дружеские чувства. Это случилось после того, как Валя не удачно родила своего первенца. Ребёнок родился неживым, а женщина едва не умерла при родах. Уже немного оправившись после этого тяжёлого удара, она бледная и ещё больная пришла домой к отцу его проведать в то время, когда там находился Днестров. В тот вечер они пили в кухне чай и обсуждали текущий момент, но вошла Валя и они прекратили свои разговоры о политике, всё внимание было переключено на неё, эту хрупкую, маленькую, но по сути своей очень сильную женщину. Вот тут-то и заиграли искорки в глазах сурового к этому миру Алексея Днестрова. Он и не понял как влюбился в эту женщину, горячо и неистово. Теперь при встрече с Жуковым он ловил себя на мысли, что тот не мог дать полноценного счастья своей жене, и не родит она от него нормального ребёнка, а он бы ей в этом всецело поспособствовал. Ужас, какие мысли сейчас роились в его голове, когда он смотрел на обоих, сидя за столом для заседаний, на Жукова и Родионова. Второй ему был ближе и дороже, он был её отцом, а это уже согревало теплотой его унылую и больную душу. Что будет дальше, он не мог предполагать, всё отпустив на волю случая. Будь, как будет! - решил он однажды и строго следовал этому принципу.
Уже смеркалось, когда Павлик вернулся после проверки постов в Глазуново. Он молча привязал коня во дворе госпиталя и отправился с докладом к комиссару. Он не ожидал там застать брата, но застал при чём вместе с Татьяной, они сидели и пили с Семёном чай.
- Что же вместе-то не поехали? - спросил Родько у Павла. - Али опять разругались? Чего делите-то? Всё что-то им неймётся!.. Садись с нами, Паша, - он легонько толкнул парня к столу, но тот выскочил обратно на двор и встал у ограды.
- Что за упрямство такое, - огрызнулся на него недовольный Родько, догнав его у калитки. - Можешь объяснить?!
Павел молчал, опустив глаза.
- Глупо же так себя вести!.. Вот что, ежели вы даже и в ссоре, то никак не можешь их бросить без сопровождения. Я приказываю тебе поехать с ними до вашей деревни, а то уже темнеет, а девушка у нас без оружия. Отпускаю её на отдых домой, а твоего брата обратно завтра с докладом от меня до Ровенок. Усвоил? - Родько весело взглянул на парня. - Ну, выше нос, попович!
Павел усмехнулся на это и пошёл через двор к своему коню.
Они ехали лесными тропами в сумерках голубого вечера по дороге в деревню Фоминки втроём и молчали. Таня была рядом, она скакала на вороной смирной кобыле, которая всю дорогу шла размеренным шагом, и Павлик чувствовал каждой клеточкой её близкое присутствие, но не поворачивал головы в её сторону. Но вот брат Иван выехал посередине на тропу и натянул поводья. Он встал поперёк дороги, что невозможно было проехать и Павел притормозил своего гнедого жеребца. Они стояли и смотрели друг на друга по-прежнему молча, и Иван начал первым:
- Что так и будем теперь в молчанки играть? - спросил он, обращаясь к брату. - Я здесь не козни строить приехал и мне нет никакого дела до ваших любовных интрижек... Да, Татьяна, не смотри на меня так строго, я не собираюсь сейчас заниматься тобой, даже вопреки твоему горячему чувству или, что ты там себе вообразила?
- Нет, Иван, я на такое счастье и не рассчитывала. Я знаю и понимаю, насколько ты занят в городе, что тебе некогда заниматься разного рода глупостями, но... буду любить тебя и такого по-прежнему, ведь ты мне не можешь этого запретить, - Татьяна как будто бы даже была рада такому повороту разговора, она при Павлике старалась донести своё чувство до Ивана, доказывая в первую очередь именно младшенькому глубину своих к его брату чувств, ведь наедине с ним было это сделать как-то неловко, а тут всё так скоро и удачно разрешилось.
Иван тронул поводья, так и не дождавшись от Павлика каких-то объяснений. Тот лишь раз во время Татьяниной исповеди взглянул на неё своим пронзительным и строгим взглядом, а потом старался отъехать вперёд, чтобы их больше перед собой не видеть. Вскоре замелькали деревенские постройки и все трое спустились в низину у поскотины. Ночь зажигала свои приветливые огни и отражалась туманным лунным отсветом в местной реке, которая мерно журчала и гнала свои воды с севера на юг. Павел ещё раз взглянул на брата и Татьяну, а потом стремглав повернул к домику своего деда, оставив молодую парочку на деревенском большаке звёзды считать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
