уверенному и спокойному агенту, а тусклый взгляд их не греет. Так что зря ты послушал свою мамочку и бросил меня. Я любой молодухе сто очков фору дам, а твоей-то и подавно. Помню я её. Практиканточка. Так себе. Ни рожи, ни кожи. Вот уж не думала, что ты на нее позаришься. А выбор у тебя какой был! Все девчонки нашего института от 20 до 60 вешались на тебя гроздьями. Нет, определенно я тебя не понимаю.
А с другой стороны, хорошо, что мы с тобой расстались. Вернее так: ты решил со мной расстаться, а я решила, что мне надо от тебя уехать. Хоть ты и уговаривал меня не торопиться, подождать. Интересно, чего? Но я твердо решила и уехала. Чего, думаю, сердце рвать, ты от меня сто раз уходил, потом столько же возвращался. А когда в тот раз в метро, на эскалаторе, как раз 8 марта, ты мне сказал, что хочешь жить без меня, я поняла: всё, надо это дело заканчивать. Как я тогда с лестницы не сверзилась, не понимаю.
Видела, что ты хотел меня ошарашить. Ну, так вот – ты меня ошарашил! Ты меня ошарашил, но я виду не подала, пригодилась школа жизни с тобой. Я удержалась, не упала, не потеряла сознание, не заплакала. Даже сказала что-то вроде, - тебе видней. Но как мне плохо было! Это что-то. Сколько белья тогда перестирала, какую чистоту в квартире навела, так все отмыла и отчистила! Надо же было куда-то свою обиду и злость девать. Вот я и освободилась, таким образом, и от обиды, и от злости, и от необходимости с тобой выяснять отношения. Насильно мил не будешь. Ты уже давно разлюбил меня, это я просекла и решила: всё!
И теперь я сплю одна. Никто под боком не храпит. Никто не устраивает мне истерик по поводу и без повода. Опять же, завтрак готовлю себе, когда хочу, а то и вовсе не готовлю. И ем с удовольствием жареную мойву, которую ты не выносил, а я из-за этого отказывала себе.
А знаешь, Ленечка, пожалуй, я рада, что так у нас с тобой получилось. Самой бы мне с тобой расстаться было бы слабо, что уж там, любила я тебя, это правда. Да и одной остаться было боязно как-то. Я ж одна для себя и не жила никогда. То первый муж, то второй, то ты. Да и дети постоянно со мной были, пока не выросли и не разбежались кто куда. Откуда ж мне было знать, что одной так хорошо. Сама себе хозяйка – это раз, стирки в два раза меньше – это два, готовки раза с четыре меньше, а то и в пять – это три. Поговорить, правда, не с кем. Ну, да это ничего, можно и помолчать. Зато книжки теперь читать можно разные. Опять же, вряд ли у меня нашлось бы время писать гениальный роман, кабы под боком был ты или кто-нибудь другой. Да, самое главное, желания никакого не было даже. Роман писать, скажете тоже! Да за день так угваздаешься, что хорошо бы сил хватило до подушки дотащить свой организм. Письмо написать маме нет, ни сил, ни времени. А вы говорите, роман.
А теперь передо мной такие перспективы: известность, общение с культурными людьми, радио, телевидение, поездки туда, сюда. Кино по моему роману Михалков, может быть, снимет. Надо только такой персонаж придумать, чтобы подходил Анюте Михалковой или Меньшикову, да и самому Никите Сергеевичу что-нибудь придумаю. И эта «писательница» – во, где у меня будет!
Да! И, ко всему прочему, еще и гонорар получу. А что, это немаловажно. Не в деньгах счастье, конечно, но за деньги можно много чего: и квартирку, и шубку приличную, и коронки сделать фирменные, опять же, и в ресторан сходить приличный, хоть раз в жизни. Ой, да что говорить, это так классно быть знаменитой писательницей! Так что преимущества моей одинокой нынешней жизни все налицо.
Ой, что это там захрюкало? Воду включили! Ну, пойду на кухню, помою посуду, приберу со стола да сяду роман писать. Гениальный.
