< Белое вино (предисловие)

              Я ехал в последнем  вагоне электрички,  до станции Вишера.  Находилась  эта станция в двух часах езды от города,  и пригородные  электрички,  по три раза на дню, возили трудовой народ, туда и обратно.  Народу  всегда хватало, но  битком  обычно набивались, только последние  два  вагона.  Здесь  ехали  те, кому  со станции Вишера, нужно было  добираться  до своих мест, на автобусах. Обычно эти вагоны заполняли  бывалые сельские жители и учащаяся молодёжь,  довольно подвижная и прыткая масса.  На станции Вишера, эти два вагона останавливались,  ну,  как раз напротив  автостанции. Двери  открывались  и  народ, сметая всё на своем пути, на бешеной скорости,  мчался,  к маленькому  окошечку  кассы. Мне  кажется, здесь бились мировые рекорды: по бегу,  по прыжкам в длину, и преодоление препятствий, (стальные высокие ворота, выходившие на площадь, иногда были закрыты и брались штурмом). Автостанции,  как таковой, в прямом понимании этого слова, не было. На площади за железнодорожным вокзалом, стоял длинный, утеплённый вагон, с неприметной вывеской «Автостанция».  В середине этого  вагона, виднелось  малюсенькое окошечко, закрытое мощной железной решёткой, вот из этого окошечка и осуществлялась продажа автобусных билетов. Зимой в пору  снегопадов,  твердая  поверхность под окошечком  заметно  приподнималась  и  чтобы купить билет  в нужном тебе направлении, приходилось нагибаться  и отчетливо выкрикивать свой пункт назначения.  Летом и осенью, в сезон дождей, вагончик  стоял в большой  луже, и издали напоминал подводную лодку, случайно  вынырнувшую незнамо где, и к заветному окошечку, можно было смело подгребать на небольшом судёнышке. Конечно же, строились мостки, стелились  деревянные дорожки, но всё это моментально  сметалось  буйною толпой, в преддверии  каких - либо праздников. Скучающие  местные жители из окрестных  домов, порой специально приходили посмотреть на эти забеги, полные  страстей и азарта. И спрашивается, к чему  нужна, такая большая спешка? К чему рекорды и подвиги? Ведь автобусов и билетов хватало  на всех. А всё просто!  Во что бы то ни стало  купить билет  на  ближайший рейс  и поскорей оказаться дома.
  Вагон был переполнен и гудел, как улей.  Счастливые обладатели  сидячих мест,  плотно и надежно  сгрудились на сиденьях, менее удачливые стояли в проходах.  Сегодня я в компании удачливых пассажиров. Сижу у окна, наблюдаю бегущие, белоснежные пейзажи. А пейзажи  наши неизменны, как  картины на стенах,  художественных галерей.  Правда они  подвижные, и имеют свойства  менять  раскраску, в зависимости от времени года.  Сегодня, например, они зимние. Белые деревья, белые поля, белые прохожие, белая зима.  За свои 40 прожитых  лет, мне довольно часто приходилось посещать эту картинную галерею.  Картинки  эти,  давно примелькались,  стали обыденными и не вызывали  большого  интереса, как у меня, так и у подавляющего числа пассажиров. Сдаётся мне, что коренные жители, какой-нибудь Венеции, так же равнодушно проплывают мимо своей красоты. Наша уральская  красота  намного проще и без искусней и нам должно быть простительно. Примерно через полчаса, общий уровень звуков  упал  до минимума. Всё устоялось, у сиделось, утряслось. Пьяные  и громкоголосые,  по какой-то счастливой случайности, распределились  сегодня, по другим вагонам.  Общий  звуковой фон не превышал норму.  Стучали колеса.  Монотонно,  усыпляюще. Мои соседи, обменявшись между собой парой общих  фраз, надёжно замолчали.  Разговоры не складывались. Народ стал погружаться в спячку.  Пора было отходить ко сну и мне. И  я,  в очередной раз,  скользнув  взглядом,  по лицам пассажиров сидевших напротив, закрываю глаза. Странно, подумал я, лицо  молодой  женщины, сидевшей  чуть  поодаль от меня, опять показалось мне знакомым. Где же я её мог видеть?  И тщетно покопавшись в  своей памяти, я засыпаю.  Сплю чутко, слушаю  сквозь сон, объявленные остановки.  Перед  Вишерой просыпаюсь, встаю и  выхожу в тамбур. Желающих  побегать наперегонки, было  уже предостаточно.  Возглавляли группу бегунов, несколько молодых, здоровых парней, стоявшие  вплотную к дверям. На подъезде к станции, эти  молодые люди : ловко раздвинули электронные двери, вставили в разъемы полуметровые палки, и за несколько секунд  до остановки поезда, молниеносно, один за другим, исчезли в черном проёме дверей. Всё получилось быстро и аккуратно, как у бойцов  опергруппы. Женщина выглянувшая в черную пустоту, за  последним прыгнувшим, в ужасе отпрянула назад.  Да, молодость, молодость!  Теперь  пока  мы выберемся  из вагона и пока разбежимся, эта  прыткая молодёжь,  будет  уже радостно  финишировать у кассового окошечка. Поезд остановился. Наступило время «Х». Все замерли. Пошел обратный отсчёт. 3.. .2…1..0.  Щёлкнул электронный замок.  Двери гостеприимно распахнулись. И время пошло. Меня вынесла из вагона плотная, народная масса. Опустившись на землю, я тотчас кинулся на прорыв, но вскоре от этой идеи  пришлось отказаться.  Народ  сыпал со всех вагонов, как  горох из опрокинутой кастрюли.  Бежали дружно, тесно.  Обойти кого- нибудь не предоставлялось  ни какой возможности, ну, если только по небу. Масштабы впечатляли. Такую массовку я видел только в кино. Прямо - дух захватывало.
    В тесной компании  я промчался  через площадь  и примкнул к очереди, точнее врезался  в неё. Очередь  оказалась  плотной, широкой, извилистой  и смахивала на китайскую стену. За мной моментально  вырос  хвост, он  быстро увеличивался в размерах,  затем  повернул на лево,  и скрылся  в толпе  людей, быстро наполнивших  площадь.  Оказывается  не все, рвались в очередь.  Кто-то важно рассаживался по частным машинам, кто-то терпеливо ожидал заказных автобусов. Площадь гудела, от  наплыва  желающих проехаться на машинах и  автобусах.  Загорелось освещение. К моему удивлению, очередь  наша оказалась не  бесконечной, но длиннее обычной  чуть ли не в два раза. Засветилась  единственная лампочка над автостанцией, но само окошечко и его тихий свет  потерялись  в  плотном  окружении  людей, не желающих  томиться  в очередях.  Их было много и  было ясно, что просто так  они не уйдут.  Ну ,а нам теперь, пустяковое  расстояние, длинною в 20 метров,  придётся преодолевать, со  скоростью раненного муравья. Сколько придётся стоять?...  В неопределённости    прошло пять минут, а может 10. Очередь, как стояла на одном  месте, так и осталась.  Я не сдвинулся ни на шаг.  Площадь постепенно пустела, гул стихал. Люди разъезжались, кто на чём. Похоже,  оставались  лишь  те, кого не развозят на частных автомобилях и не подают к поезду  заказные автобусы. Очередь сумрачно поглядывала, на отЪезжающих счастливчиков. Их  было много, нас  было гораздо  больше.  Запахло классовой неприязнью. Но вот очередь  дрогнула, зашевелилась, и сдвинулась к окошечку.  Я сделал первый шаг.  От меня до кассового окна, сейчас  можно было  отчётливо насчитать около 30 человек, сзади было на много больше. Если брать в расчёт, что половина из стоящих впереди меня, берёт по 2 и более билетов, то получается, что  домой я попадаю не скоро, в лучшем случае сяду на автобус  через  3 часа.  Три часа  на старенькой  железнодорожной станции, не конец света. Это  гораздо лучше,  чем  на открытом  воздухе  под ледяным ветром.  Даже думаю можно выйти в город и пройтись по главной улице. Поглазеть на витрины магазинов, дойти до местного парка, зайти в кафе и выпить горячего чаю. Вспомнить о хорошем. Например, о молодой женщине из последнего вагона. Странно, но  её лицо ассоциируется у меня с чем-то  светлым, ну а может мне, всё это  просто, кажется.