Дверь открылась, и на пороге появился Виктор Карбон, давний приятель Рейналя.
- Привет и братство! – улыбнулся он, делая шаг вперед и прикрывая за собой дверь. – Извини, что отвлекаю от работы, Пьер… но нам необходимо поговорить.
- Привет и братство, Виктор, - отозвался Рейналь, поднимаясь из-за стола и пожимая протянутую ему руку, - работу я уже закончил, как раз собирался спуститься вниз, к печатникам.
Карбон внимательно посмотрел ему в глаза, затем перевел взгляд на лежавшие на столе исписанные листы бумаги:
- Новая статья?
- Да, - Рейналь сумрачно кивнул и показал подбородком на стоявшую на столе открытую бутыль, - хочешь вина, Виктор? Присаживайся.
Он жестом указал на стоявшее у стола кресло.
- Благодарю, - Карбон сел, вытащил из кармана небольшую плоскую фляжку, отвинтил крышку и сделал глоток.
- С недавних пор предпочитаю ром, - пояснил он Рейналю, вытирая губы.
Рейналь также сделал глоток вина из бокала и, облокотившись на стол, в упор посмотрел на Карбона.
- Кажется, я догадываюсь, о чём ты хочешь со мной поговорить, Виктор, - медленно произнес он. – Когда мы виделись последний раз? Вроде бы месяц назад, и с того времени мало что изменилось.
- Увы… - ответствовал Карбон.
Он вновь открутил крышку фляги и сделал еще пару глотков рома.
- Как твоя молодая жена, Пьер? – неожиданно спросил он, - ты говорил, что она ждет ребенка?
- Да, Мадлен ждет ребенка и с ней все прекрасно, - ответил Рейналь, складывая листы со статьей в аккуратную стопку.
- И с твоей приемной дочкой вроде бы тоже, - улыбнулся Виктор Карбон, - видел ее внизу, она все время что-то рисует. Милая девочка. Как ее зовут? Люсиль?
- Луиза, - Пьер нахмурил брови. – Виктор, прости, я понимаю, что ты хочешь начать издалека, но давай сразу приступим ближе к делу. Ты ведь пришел не для того, чтобы узнать о благополучии моей жены и моих детей, так?
- Меня это тоже волнует, Пьер, - делано обиженным тоном возразил Карбон, - иначе бы я не пришел. Мы дружим еще со школы. Мне не безразличен ты и твоя семья, потому что именно сейчас… - он сделал паузу, и в возникшей тишине Пьер услышал глухую пульсацию крови в собственных висках.
- Именно сейчас… - повторил Карбон, - ты подвергаешь себя наибольшей опасности. И раз ты настолько безрассуден и не думаешь о себе, Пьер, то подумай хотя бы о них, о своих близких.
Рейналь усмехнулся, допил вино и аккуратно поставил бокал на стол.
- Сколько можно нападать на правительство и критиковать революцию, - продолжил Карбон, поправляя манжеты, - Пьер, я конечно, понимаю, что ты бываешь импульсивен и эмоционален, но… эмоции не должны застилать разум. В теперешних условиях это может стоить тебе жизни.
- Мой разум как раз стал работать четко. И зрение тоже прояснилось, - резко бросил в ответ Рейналь. – Это раньше я был слеп и наивен и верил, что после расправы над королем и всей этой знатью автоматически наступит всеобщее благоденствие. Что у всех людей появится хлеб, достаток и крыша над головой… что ко всем будет справедливое и доброе отношение, что не будет больше нищих, обездоленных и голодных. Ведь для этого мы сделали революцию, не так ли, Виктор?
Карбон с досадой покачал головой и сморщился, как от зубной боли.
- Да, я верил во все это, - продолжал Рейналь, - но вместо этого я каждый день вижу голодных озлобленных людей… людей, доведенных до крайности,- продолжал он, повышая голос.
- Когда Мадлен идет на работу в лавку я теперь каждый день волнуюсь за ее жизнь, потому что лавки громят отчаявшиеся от голода и нищеты бедняки, которым не на что купить хлеб. В то время как «новые аристократы» скупают один за другим дворянские особнячки и пробуют в ресторанах очередной новейший сорт ветчины и изысканные вина.
Рейналь замолчал, переводя дыхание.
- Ты не сказал ничего нового! – недовольно пробурчал Карбон, - мне и самому все это хорошо известно.
- Тогда почему же ты… вы там все в Конвенте не пытаетесь хоть как-то изменить все это? Может, потому что кому-то из вас самих это крайне невыгодно?
- Господи, Пьер… - Карбон сцепил перед собой пальцы в замок, - ты всегда был идеалистом, помню тебя еще со школы в Лионе…, и ты нисколько не изменился с того времени.
- Может быть и так, - угрюмо бросил Рейналь, - но я лучше останусь идеалистом, чем буду наживаться на простых людях, на бедняках, поверивших в революцию и безнаказанно грабить их, как делают это сейчас многие…
Он смолк.
- Ну же, продолжай, - Карбон насмешливо посмотрел на него, - ты ведь явно намекаешь на определенных людей.
- Ты и сам их знаешь, - ответил Рейналь, — это люди, туго набившие кошельки за эти годы революции. И многие из них сидят сейчас в Конвенте и принимают законы… разумеется, лишь в свою пользу.
Карбон посмотрел в глаза Рейналю и вздохнул.
- Ты импульсивен и упрям, Пьер. Я понимаю, что ты принял сторону простых людей, бедняков, но… если говорить начистоту… ты ведь и сам далеко не бедствуешь. Ты живешь в отдельной квартире и в не самом нищем районе Парижа. И ты открыл свою типографию тоже ведь не на пожертвования, - иронично закончил он.
- Так и знал, что ты будешь попрекать меня этим! - воскликнул Рейналь, - хотя, ты прекрасно знаешь, Виктор, что квартиру я купил еще до революции на деньги, которые получил от продажи своего жилья в Лионе. Кроме того, ты знаешь, на какие деньги я открыл типографию… та сумма, 40 тысяч франков… и какой ценой она мне досталась… моя помолвка с Атенаис… и чем все закончилось.
- Конечно знаю, Пьер, не горячись, - Карбон встал, подошел к другу и похлопал его по плечу, - кстати, насчет Атенаис де Прийяк и ее мужа. Сам недавно узнал, что они погибли еще осенью во время взятия республиканцами мятежного Лиона.
- Так я и думал… - глухо ответил Пьер, - впрочем, до этой женщины мне нет никакого дела.
Виктор покачал головой, глядя на него с немалой долей сочувствия.
- Ты честный человек, Пьер, - произнес он, - но пойми… сейчас это становится… это стало крайне опасным. Я пришел к тебе потому, что сегодня в Конвенте как раз обсуждали вопрос о журналистах, наносящих «непоправимый вред республике». Эбер, которого ты поддерживаешь, вызывает у многих крайнее раздражение. Уже открыто поговаривают о возможном устранении эбертистов.
- Как и «снисходительных», - добавил Рейналь, - газета того же Демулена. Впрочем, Виктор, я уже начинаю думать, не так ли он не прав. Мы казнили множество дворян лишь для того, чтобы отобрать их имущество… и стать в итоге точно такими же. А, может, даже еще хуже. Аристо хотя бы не прикрывались лозунгами о «свободе, равенстве и братстве».
Карбон тяжело вздохнул и дотронулся до его плеча.
- Пьер, если ты продолжишь писать в таком же духе, как сейчас, то будешь вскоре арестован и казнен. Неужели ты хочешь этого? Подумай о своей молодой жене… о ребенке, которого она ждет.
Рейналь опустил голову и молчал. Лишь на его скулах заиграли желваки, а правая рука непроизвольно сжалась в кулак.
- Чего стоит республика, если честным журналистам в ней затыкают рот. Я не буду изменять своим убеждениям, подстраиваться под правительство и писать так, как им выгодно, - процедил сквозь зубы Рейналь.
- Если ты не хочешь писать так, как выгодно правительству, то просто перестань издавать газету, - ответил Карбон, - закрой ее, вот и всё.
- Нет, - Пьер покачал головой, — это невозможно.
Карбон, стоявший у стола, взял в руки листок со свежей статьей и стал читать. Брови его нахмурились, и через минуту он бросил листок на стол.
- Такое нельзя сейчас публиковать, Пьер, - тихо проговорил он. – Уничтожь эту статью, пока она не вышла в печать. Иначе…
- Иначе меня арестуют и казнят. Я это уже понял, - Рейналь встал и тяжелым шагом прошелся по комнате, - спасибо, что ты предупредил меня, Виктор, но я все-таки буду поступать так, как мне велит моя совесть.
- Совесть сейчас стоит очень дешево, - пожал плечами его друг. – Ты упрям, как тысяча чертей, Пьер. Хорошо. Я не буду больше предупреждать и уговаривать тебя. Скажу лишь последнее, я готов выкупить твою типографию… 50 тысяч франков тебя устроит? Этого хватит, чтобы безбедно жить с семьей какое-то время и даже начать какое-то другое дело. Подумай над этим, друг.
- Зачем тебе моя типография? – горько усмехнулся Рейналь, - начнешь издавать агитационные брошюрки в поддержку правительства?
— Это уже мое дело, - сухо ответил Карбон, - я лишь прошу тебя – подумай, не лишай себя последнего шанса.
- Ценю твою доброту, - насмешливо отозвался Пьер, - что ж… я, наверное, должен сказать, что подумаю над этим предложением… для того, чтобы ты ушел успокоенным?
- Подумай, Пьер… подумай, - ответил Виктор Карбон. – Что ж, ладно, я пойду. Больше я не буду являться и предупреждать тебя. И если ты все-таки примешь решение насчет продажи типографии, то адрес мой знаешь, ведь так?
- Да, - тихо ответил Рейналь.
- Чудесно, - нарочито бодро отозвался Карбон, - что ж, тогда до свидания, Пьер!
Он вышел, плотно закрыв дверь. А Рейналь тяжело опустился за стол и обхватил голову руками, взъерошив волосы.
