Другой-3. Генеральская дочка

Генеральская дочка. Сага о Другом и о Других -3
­­Первые два курса мединститута – это сплошная теория. Собственно медицинские – это нормальная анатомия, гистология, фармакология, патанатомия и патофизиология. Не так, чтобы очень много.

Учитывая убогий уровень физики с ещё более убогой математикой, вполне себе простую химию и биологию, английский – намного ниже, чем был у нас в школе – все эти нужные и полезные дисциплины не отнимали много времени. Интересными и новыми были анатомия и гистология. Но и тут... Возня с проформалиненными учебными покойниками не шибко приближала к познанию реального строения тела, тут больше давал действительно шикарный атлас Синельникова. Но экзамен-то сдавать всё-равно по этим бурым ошмёткам. Приходилось тратить на них время.

Гистология оказалось интереснейшей штукой. Вот только эти рисования в альбомах... Понятно, для чего они нужны, но... я развлекался тем, что прятал в рисунках микропрепаратов разную смешную чепуху. Интересно, различали  её преподы при проверках работ? Сие осталось неведомым.

Лекции – это была благодать. Нафиг они вообще нужны, если пересказываются учебники? Но лекции - это были те блаженные часы, когда можно было полностью погрузиться в то, что было мне по-настоящему интересно. И кому какое дело, что именно я читаю и на каком языке? Почти все занимались чем-то своим.

Но теория - теорией, а без практики ничему толком не научишься. И сколько бы я ни лазил на изумительное древо жизни по имени Ольга, какой бы великолепной артисткой и учительницей она ни была, без практики мои знания были беЗценны, именно в том смысле, что цены у них не было. Цена определяется пользой, а польза от кучи информации, которой не пользуются, нулевая. Да, Ольга нашла у меня способности к игре на человекофоне, что и подтвердилось в истории с Мариной и матерью её, но дальше? Дальше надо учиться играть. Даже игру на простенькой дудочке можно освоить, только имея в руках эту самую дудочку. Как писал один профессор, «можно намертво выучить по книжке устройство лошади и седла, а в подходящий момент оседлать корову».                                                                                                                                                             На родео это было бы шикарно! Но я готовился к гораздо более серьёзным делам, в которых ошибки бывают не смешными, а страшными. Значит, нужно много упражняться на реальных «дудочках» в реальных условиях.  И делать это абсолютно незаметно.

Если самое обычное общение позволяло сколько угодно совершенствоваться в чтении идеомоторики и прочих сообщений о самих себе, рассылаемых людьми во все стороны – только успевай принимать – и в незаметных манипуляциях вроде НЛП и цыганского гипноза, то совершенствоваться в рукодействии...  Некоторые приёмы надо уметь выполнять  именно незаметно. Всякие там «случайные» прикосновения, спотыкания с хватанием и прочее требуют до автоматизма наработанных навыков. А их незаметно не наработаешь.

Решение оказалось очень простым.  Мама организовала справку об окончании курса массажистов, причём совсем не липовую. Я сдал самый настоящий практический и теоретический экзамен, а поскольку уже знал и умел  гораздо больше, чем требовалось по программе, ничья совесть при выдаче и получении этого документа не пострадала. А Ольга устроила меня на полставки массажистом в профилакторий химкомбината. Таким образом я получил абсолютно законный доступ к телам, а поскольку нигде не написано, что работать можно только молча, то и к душам человеческим. Для их же – тел и душ – пользы. Прибавка зарплаты к повышенной – аж целых пятьдесят рублей – стипендии тоже была совсем не лишней.

Вот теперь «мощный высокооборотный двигатель», обнаруженный Ольгой в моей башке, работал с оптимальной нагрузкой, а моя Учительница отметила, что Контика становится всё меньше.

- Сейчас у тебя начинается опасное время. Ты и раньше был не такой, а сейчас ты уже Другой. (Она выделила голосом заглавную букву.) И это необратимо.

- Мы уже это обсуждали. В чём дело, Оль?

- Ты будешь хорошим врачом. Но чтобы им быть, надо им стать. Могут не дать. Пока идёт только теория, тебе сходит даром способность брать одним взглядом страницу, фотографировать таблицы зрительной памятью и получать «автоматы», переводя английский на латынь. А вот пойдет клиника, там хреново тебе будет. Вот представь себе ситуацию, когда при тебе заведомо гробит больного тупой доцент. Не киношный, самый настоящий, чтоб ему! А ты видишь, чувствуешь, знаешь! А кто-ты такой? Студент, блин. Мне в моём Химтехе было легко. Ладно, будем учиться мимикрии. Иначе не выживешь. Мне бы тебя только до диплома довести. А там ты всем... Доведу! Дотянем, Контик. Нет. Пусть они тянут. Ты полетишь. Лопоухий Контик продолжает метаморфоз. Из куколки вылупится  крылатый Змий.  А он с ушами не бывает. Начнём с невидимой помощи.

- Предлагаю модель. Я сам себе двойник.

- Поехали.

***

- Ты остался один без комсомольского поручения. Один на всю группу!

- Танечка, а когда мне заниматься этими поручениями? Я же ещё почти каждый вечер работаю. На работу далеко езжу, между прочим, больше часа в один конец. Учебники в трамвае читаю.

- С такими родителями тебе на жизнь не хватает?

- Не хватает. Мужчина должен сам зарабатывать, а не клянчить у родителей полтинник на кино. А я ещё фотографией занимаюсь. Не самое дешевое хобби.

- Так что ж  ты не с ребятами на станции? Они там меньше времени тратят, а больше зарабатывают. С твоей мускулатурой только мешки и ворочать, а не тёткам задницы разминать. Тёпленькое местечко по блату мамочка подыскала, лёгкое и непыльное. Ручки боишься запачкать, чистоплюй!

Так, кто и почему тебя так накрутил? С большим скрипом ты, девонька,  эту накрутку отрабатываешь. Ты свои аргументы вспоминаешь, они у тебя выученные. Где и кем я работаю – откуда тебе известно? Я на эту тему не болтаю. Кто-то из клиентов-пациентов? Брака в работе у меня пока не было. А клиентки-пациентки? Только благодарности.  Одна была медсестра. Черррт!

Я просто разрядил ей триггерные точки, и вся её многолетняя «фибромиалгия» испарилась, оставив сухой осадок в виде маскированной депрессии. Не так, чтобы очень серьёзной. И с ней я справился, спасибо дедушке Райху, спрятав его приёмы в простом оздоровительном массаже. Растяпа! Она же медсестра в неврологии! Вот в какой? Ей прописали физиотерапию, а она, во всём разочарованная, пошла к красивому массажисту. Не пользы ради, так хоть какого-то удовольствия для. Так что, мне её было - не лечить? Вот они, Олины опасения, во всей красе и реальности. Medicus medici lupissimus.

- Тань, дай руку.

Не дожидаясь ответа,  взял её за левую кисть и своей правой скользящим движением поднял свободный рукав халата до плеча. Вернулся вниз и, теперь уже с замедлением – по внутренней стороне, почти до подмышки. Да, так оно и было. А то, что есть...

- Что ты... вытворяешь?

- Представь себе, что то же самое проделала мозолистая рука пролетария? Как нам заправляли про глаз орла, сердце льва и руки женщины? Только не уточнили: какой женщины. Шпалоукладчицы? Или такой, знаешь, в оранжевом жилете?

Я повторил свои движения с секундными задержками в нескольких местах и успев подстроиться под её дыхание.

- Ты  бы пришла в восторг. Я просто уверен. Мои руки – мой рабочий инструмент. Землекоп, и тот свою лопату не даст испортить.

Отпустил её, отталкивая, но в последний момент, на вдохе, слегка потянул к себе.

- И имей в виду. На третьем курсе, на пропедевтике, нам будут давать понятие о массаже и физиотерапии. Если предусмотрят показ на натуре, если дадут попробовать, узнаешь, как это легко – тёткам задницы разминать. На сколько минут тебя хватит.

Ох ты, какая розовенькая. Как у тебя диафрагмочка гуляет. Теперь контроль.

- А чего ждать? На, вот просто прощупай промежуток между ульной и радиусом. И чтоб мне не сделать больно. Ну как, уже взопрели озимые? По-настоящему не достала. А мне приходится пользовать работяг – не мне чета. Гризли отдыхают. Как впечатление от лёгкой непыльной работы?

Спустил на место её рукав. Слова мне уже не нужны. Руки всё передали.

- Марк. Ты...

- Всё и всем понятно.

Её науськали устроить скандальчик в толпе, чтоб зрителей-свидетелей побольше. Как хотели, так и получилось. Только не то, что хотели.

- Да, это долбаное поручение. Назначь меня культмассовым сектором. Вместо Валерки. От него всё равно никакого толку, а я через... ну, в общем, билеты будут на всё. И несколько лекций о музыке: в неформальной обстановке, в моём исполнении и под звук с приличной аппаратуры. Лады?

- Марк, спасибо.

- Пожрать не успеем! Рысью в буфет!

Оля права: гармоничное сочетание нахальства, кубатуры и мускулатуры  есть нечто большее, чем простая арифметическая сумма этих счастьев. Дружески приобняв Таню за плечи и прижав её к себе, я прорезал толпу, как ледокол «Ленин» - полярные льды, и причалил к прилавку.

- Берём пирожки с котятами и «Байкал». Всё остальное здесь вредно для здоровья. Или бесполезно. Это в лучшем случае. А тут, по крайней мере, белок и экстракты природных адаптогенов.

Применив вышеуказанную триаду, организовал места за столиком.

- Природных... ад.. чего ты там сказал?

- Адаптогенов. Веществ, помогающих организму на тернистом жизненном пути. Слушай, ты если читаешь на лекциях, так хоть не Ахмадулину. От неё никакой пользы ни в настоящей, ни в будущей работе. Ешь давай! Этот придурок с его фронтальными проверками. Потом поболтаем.

«Потом» случилось через несколько дней, когда каша в Таниной голове, уже достаточно сварилась. Я так старательно выцеливал своей «пушкой» кошку, охотившуюся на голубей, что Таня налетела на меня, ну совершенно случайно, и чуть не побила нежный объектив.

- ... твою мать! Не видишь, куда прёшь! Ой! Это ты, Танечка!  Прости хама. Но это уже не первый раз. Раззявы чертовы! Я на этот объектив полгода копил и в Москву за ним. Он только в «Юпитере» на Калининском бывает. Ладно, сегодня не мой день. Нам в одну сторону. Пройдёмся. Секунду, только оптику упакую.

- Знаю, что там лаборант нужен. А в третьей городской – аж два. И в газету – фотокор. Свободный график, гонорары. Но я лечить люблю. В юннатском кружке выхаживал всё, что заболело. Черепахе на разбитый панцырь такую металлоконструкцию соорудил – выжила старушка.  И люблю делать приятно. Это редко, чтоб и полезно, и приятно. И самому полезно и приятно, хотя и тяжело. Но это такой кайф!

- От чего кайф? От потных работяг с радикулитом? От сморщенных старух?

- Ну, там не только такие. Уж тебе-то не знать.

Могла бы и не спотыкаться.

- Но и от них тоже. Была в «Драматическом» на «Всем богам назло»? Сходи. Там хирург говорит: «Мне приходится делать людям больно, чтобы потом им было хорошо». А я вот больно не делаю, а им всё равно потом хорошо. И мне хорошо от того, что им хорошо.

- И от трёшки в кармане тоже хорошо.

- Танечка-лапочка, мне ничего не стоит разыграть из себя оскорблённую невинность. Но вот хрен вам в нос!  Передай этому наодеколоненному в золотых очках с простыми стёклами, который тебя настропалил, что я получаю только законную зарплату. Только и исключительно. Это же каким тупым надо быть, чтоб совать мне четыре раза одну и ту же бумажку с оторванным уголком и кляксой на гербе, и не