2. Вторжение

– Это уже слишком, кошмар, надо убегать отсюда подальше, – повторяла Вера,  нервно меряя комнату шагами, когда они  вернулись домой.  – Я так больше не могу.  Надо эвакуироваться и поскорее.

Какой-либо организованной эвакуации в их  районе замечено не было. Каждый заботился о своей безопасности сам. Кто на машинах, кто пешком, люди стекались к вокзалу. А там уже подавали поезда, следующие в основном в Западную Украину.
 
– Я бы уехала, но только в Россию, – неуверенно  произнесла  Марина Ивановна.

– А вот это, мама, невозможно. Абсолютно невозможно. Как ты себе это представляешь?  Уехать  в страну, которая на нас напала? –  возмутилась Вера.
 
– Ну,  у нас же там есть родственники. Мне, кстати, звонил дядя Вова из Курска.  Сказал, что  готов нас принять. Даже сказал, что на российской границе беженцев ожидают автобусы.  Верочка, как я хочу в Курск! Там очень хорошо. Я ведь в детстве все каникулы там проводила. А как летом там чудесно…  лес, река, – пыталась возражать Марина, а в глазах собирались слёзы.

– Мама, и что из того?  Причём тут лес и река?  Включай мозги. Это невозможно, пойми же, наконец. Ты ещё расскажи, как ты в Москву ездила, как в Пушкинский музей и Третьяковку ходила…

Вера вспомнила любовь матери к «историческим экскурсам»:  как было замечательно в Советском Союзе, как легко можно было путешествовать по просторам огромной страны. И как она любила на выходные смотаться в Москву к подруге.

– Да, Вера, и расскажу. В Москву было проще простого съездить. Вечером сел на поезд, а утром уже там. А поезда ходили один за другим. Вот вы, молодежь, не понимаете, нам ведь, что Москва, что Киев, родными были. И страна была одна.  Развалили…  А теперь вот… –  Марина со злостью бросила в мойку полотенце, которым вытирала посуду.

– Не до этих разговоров сейчас. И вообще, ты  такие речи остерегалась бы произносить. У нас военное положение, не забывай. А твои стенания о счастливом советском прошлом могут быть расценены как коллаборационизм.  Надо быстро собираться и уезжать подальше отсюда. У меня есть знакомый, который отвезёт  на вокзал. Ведь общественного транспорта никакого нет, метро не работает. Там сейчас убежище. Люди сидят  сутками напролёт, боятся выходить. А кое-кому уже идти некуда. Квартиры разбомблены.

– Как разбомблены? Разве по мирным стреляют?  – Марина с недоверием посмотрела на дочь.

– Не знаю, возможно, и случайные прилёты, – засомневалась Вера. –  Мама, когда война, то пуля  не разбирает мирные, или нет. Ты пойми, город русские,  не возьмут. Наши хорошо обороняются, но, сколько продлится этот кошмар, не известно. А вдруг завтра к нам прилетит? Что делать будем? Поэтому, заклинаю, умоляю, собирай вещи. Самое необходимое. Документы, банковскую карту, деньги, и немного вещей. Попробуем попасть  в Польшу, там помогут. Говорят, встречают хорошо, кормят, размещают. Я буду продолжать работать в удалённом режиме, не привыкать, ковидные времена научили. Ты пенсию свою получать будешь на карту, как обычно. А там ещё и пособие дадут.

Дочке, наверное, и, правда, надо уехать, подумала Марина Ивановна. Не приведи господи, что-то с ней случится, не простит же себе. Единственная она у неё на всем белом свете. Но для себя твердо решила – никуда она не поедет. Не нужна ей эта Польша. Да и как потом возвращаться, когда город перейдет к русским. А тогда, если что, можно и к брату на время уехать. Нет, уж лучше перетерпеть на месте. В том, что город не устоит, она не сомневалась. Оккупации не боялась, ведь не чужие же придут, свои.

Марина сидела за чашкой горячего чая на кухне и читала сообщение от Насти. Село, в котором та жила с мужем, уже было под русскими, и Марина очень беспокоилась о приятелях.  Связи с ними не было, но тут вдруг в вайбере появилось сообщение.  Оно было довольно  спокойным и коротким. Настя писала, что у них относительно тихо, бои идут на трассе.  Нет электричества, но у них есть генератор. И ещё написала: «Прячьтесь в укрытие. Ночью будут брать Харьков». Марина вновь подумала, что Верочке нужно срочно покинуть город, но о сообщении умолчала, дабы не пугать.
Уже потом, через несколько дней, Марина узнала, русские  в город  действительно заходили, но кончилось тем, что лишь напрасно положили множество своих солдат. Люди говорили, что это была ловушка. Якобы договорились с мэром, а в результате встретили  огнём.

А дочь, тем временем суетилась, бегала по квартире, собирая вещи.

– Ма, ну что ты сидишь? Собирайся! –  повторяла Вера раз за разом, проносясь мимо.

Марина схватила за руку суматошную дочь:
– Вера, остановись на минуту, послушай. Сядь. Сядь же, наконец! – велела строгим  голосом. –  Вера, я долго думала… я не поеду…  подожди, не перебивай. Я решила твёрдо. Остаюсь. А ты уезжай. Уезжай и не беспокойся обо мне. Всё будет хорошо.
 
В глазах дочери скользнуло недоумение, она тяжело выдохнула, опустилась на корточки около матери, положила голову на её колени.

– Мама, ты знаешь, что бывает, когда захватывают города? Это разруха, это отсутствие электричества, воды, еды. Даже, если выживешь, жить-то как? Ты ставишь меня в дурацкое положение. Я должна бросить мать на произвол судьбы? Да как я буду жить с этим, ты подумала?

– Так я же тут не одна, не все ведь уезжают. Выживем как-нибудь.

После долгих препирательств и слез,  удалось уговорить дочь – она уезжает, Марина остаётся. Решено.

Прощались у подъезда.  Вера  устроилась в салоне авто,  прижалась лицом к стеклу,  смотрела, будто уезжала навсегда. В глазах обеих слёзы… Машина отъехала под канонаду  «Градов». Только бы доехали нормально, думала Марина. Только бы до вокзала домчали, а там уже спокойнее.
Она присела на лавочку, вдохнула  едкий  мартовский воздух. Какой всё же холодный март. И словно в подтверждение тому с неба посыпался  колючий снег. Он накрывал землю на клумбах, поземкой стелился по тротуару. Марина поежилась, холодно. Вот такая она «русская весна», мелькнуло  в голове.

В доме ещё было довольно тепло, отопление, как ни странно, работало.  Был свет, вода, и даже горячая. Все дома в микрорайоне были целы.
Женщина бродила по опустевшей квартире. После Вериных сборов всюду царил беспорядок: смятая постель, разбросанные  вещи, бумаги,  косметика и прочие мелочи. Ничего пока трогать не буду, и главное  не подметать, решила Марина.  Всё сделаю, когда узнаю, что Верочка доехала. Вроде бы никогда не была суеверной, а тут…


Продолжение следует: