* * *
Иногда столы, заставленные сочными котлетами по-киевски, поджаристыми с хрустящей корочкой лангетами, запотевшие графины с кристальной водкой, армянский коньяк, красная и черная икра. А потом радовались кровяной колбасе на сковородке, черному хлебу с луком, дешевому портвейну. И часто бедный ужин среди друзей в общаге никто не променял бы на шикарный ресторан.
Случалось разное. Как - то после первого дня шумной свадьбы ребята зашли в комнату Димы Бешенного, чтобы уйти с ним на второй день. Дима спал, как убитый, не сняв костюма, галстука и даже туфли. Давясь от хохота мужики растолкали его:" Ну, Дима, ты герой!"
Тот сел на кровати, протер глаза и, оглядев хохочущую кампанию, спокойно заявил: «Космонавты спят в скафандрах». Но хохмить умел не только он. Вьюгин протянул ему бутылку пива со словами: «А когда они просыпаются - обязательно похмеляются!».
С тех пор титул Димы повысился - он стал Бешенным Космонавтом.
* * *
Однажды, возвращаясь из стройотряда, где они в глуши за два месяца несколько одичали, студенты решили рвануть в столицу. Их было четверо. Вьюгин сказал кассирше: «Купе до Москвы». Та резко и грубо ответила, что купе до Москвы нет, хотя бы нашлись четыре плацкартных билета. Но друзьям хотелось ехать своей кампанией, а не разбредаться по вагону.
- А куда есть купе? - спросил Вьюгин. Кассирша оторопела, ее вульгарно накрашенный рот невольно приоткрылся.
- А вам все равно куда?
- Почти, - безразлично ответил Вьюгин.
- Ну, в Минск есть,- промямлила распорядительница билетов. В Минске друзья еще не были.
- Вот и отлично, купе в Минск - бодро ответил ей Сергей. И четверка молодых путешественников отправилась инспектировать столицу Белоруссии, которая им очень понравилась.
Кроме учебы, перемежавшейся с пьянками-гулянками и путешествиями всегда была музыка. От хулиганского панк-забоя до избранной классики: Моцарт, Бах, Вагнер. Для Вьюгина был еще Мусорский; он доставал также старые пластинки Федора Шаляпина и с глубоким почтением слушал их. Но все больше привлекал психоделический рок «Led Zeppelin», «Pink Floyd», «Genesis», «Сумерки богов» Криса Джордана. Безумно закрученные спирали мелодических исканий, дикие порой, но неожиданные внутри, когда реальность узнается по едва уловимым нюансам, ускользает в дымке и от того пугающе похожа на себя. Музыка, которая не рассказывает о суете времени, но знает все о наших душах. А без искры легкого безумия в этом абсурдном мире яркие звезды загораются очень редко... И звенел в голове аккорд большей композиции:
... Разбилась хрустальная ваза
осколки блещут еще ярче...
* * *
На каникулах Сергей ездил к другу на охоту. Он охотился еще до студенчества, с покойным отцом. Они караулили уток в прибрежных камышах, приносили домой порой около десятка тяжелых упитанных крякв. А иногда ходили на вальдшнепиную тягу и возвращались в лучшем случае с двумя - тремя маленькими длинноклювыми лесными куликами, а то и просто любовались апрельской нежной зарей и слушали «хоркание» пролетающих вдалеке птиц. Но с другом у Сергея охота была иная.
- Поехали ко мне на заимку, - обычно приглашал Казимир Сергея. У Казимира действительно имелась настоящая заимка - его родители жили в конце глухой деревни, отдельным хутором, окруженным со всех сторон диким брянским лесом. Там вальдшнепов может и слышали, но внимания на них не обращали. Охотились преимущественно облавой на крупного зверя; в назначенный день хозяину усадьбы говорили, что два-три кабана отроплены в таком - то урочище. На хозяйском тракторе в прицепе ехали охотники и притравленные, злые как волки, лайки. Собачки без родословных, но знающие свое дело. Они вместе с загонщиками поднимали зверя из чащобы и гнали его на стрелков.
Первый раз это показалось Сергею обжигающе интересным. Он стоял на просеке за густой елью. Вдали послышался ожесточенный лай собак. Вьюгин чуть насторожился, но появление зверя еще не ожидал. И вдруг, ломая кустарник, почти на него вылетел огромный щетинистый вепрь. Пена летела с его губ, за которыми рисовались страшные желтоватые клыки. Сергей на взлет выстрелил «жаканом» из тулки двенадцатого калибра ему под левую лопатку. Дальнейшее он помнит по секундам, отдельными кадрами. Несмотря на отличный выстрел, мощный коренастый зверь бросился на него. Страха не было, Вьюгин только мгновенно прикидывал куда послать вторую пулю, он знал, что в лоб стрелять бесполезно, - жакан не пробьет напрямую «башню» такого лесного «танка», срикошетит, уйдет в сторону. Сергей выстрелил из второго ствола в основание шеи. Отдачи он не уловил, запомнилось только как задергался кабан в крупных судорогах около его ног. Он переломил ружье и всадил патрон в один ствол. К счастью он не понадобился. Зверь еще немного подергался, разбрызгивая алую кровь по белому снегу. Как во сне Сергей помнил дальнейшее: примчались две серые остервенелые лайки и принялись рвать еще трепещущее бурое щетинистое тело. Сергей отбросил ружье и выхватил зачем - то из ножен охотничий кинжал. Выхватил, а зачем? Кабан уже затих, да и что бы он сделал ножом против многопудового свирепого зверя?
А как - то охота получилась совсем другой. В этот раз обложили лосей. Сергей долго стоял на «номере», холодный декабрь пробрал до костей. И хотя это абсолютно запрещено, Вьюгин закурил. Только он бросил окурок в снег, послышался треск морозных деревьев и в метрах тридцати от себя Сергей увидел красавца лося. Лось то ли почуяв запах дыма, то ли уловив звуки присутствия чужого, остановил свой размашистый бег. Он стоял как на картинке, прислонившись к большому размашистому дереву, раздувал ноздри, прядал ушами. Сергей выстрелил из одного ствола - сохатый рухнул. Но затем лось с трудом встал, и нетвердыми шагами попробовал уйти в сторону. Вьюгин добавил ему со второго ствола: великан - сохатый рухнул в снег. Он делал попытки подняться, но тщетно, ноги подламывались, смертельно раненый лось падал. Сергей на всякий случай перезарядил ружье и подошел к умирающему зверю. Он уже не двигался, а тихо лежал и смотрел на Сергея тоскливо - недоумевающим взглядом. Что бы ему меньше мучиться Сергей выстрелил в основание черепа. Глаза лося стекленели под взглядом Сергея, также как стекленела человеческая душа. Это была последняя охота Сергея, больше он никогда не поднимал на живое оружие.
* * *
Незабываемой для сердца и ума чередой пролетели студенческие дни, ночи, вечера и сумерки разных оттенков; и остались в благодарной памяти навсегда. К сожалению, нельзя добавить навечно, да и кому из нас отпущен целый век? Да и так ли он нужен?
* * *
Продолжение следует...
