Амальгама. 5

* * *
Преподавательская карьера Вьюгина не сложилась. С первой минуты, когда он уже не студентом вошел в кричащий класс, который встретил молодого учителя нахальными улыбками, Сергей понял, данная стезя не по нему. Правда, наглость старшеклассников очень скоро разбилась о холодную решительность Сергея, так что нового преподавателя если не уважали, то, во всяком случае предпочитали оставить в покое, а некоторые рано повзрослевшие девицы просто влюбились в него. Одна темпераментная мамзель, заметив, что Сергей после урока остался сидеть за столом, тихо вернулась в класс и подошла к нему. Она что - то с придыханием говорила, Сергей не слышал, мысли его были далеко, но когда он молча поднял свои пронзительные синие глаза, то от его взгляда раскованная брюнетка мгновенно стушевалась и выскочила вон.

Предмет свой Вьюгин знал блестяще, но преподаватель из него не вышел, потому что говорил он не с живыми людьми, а с безразличной толпой, - в пустоту. Часть учеников не читала практически ничего, довольствуясь низкопробными «видиками», некоторые читали детективчики, книжную секс-индустрию типа «Эммануэль», но рассуждать с ними о «Братьях Карамазовых» значило откровенно показать себя идиотом и лохом одновременно. Время в школе проходило однообразной, серой, как засвеченная фотопленка, лентой. Казенные стены давили на него, а потолок, казалось, вот - вот обрушится. Коллеги быстро заметили странности Сергея и с облегчением вздохнули, когда он, закончив учебный год, ушел из школы, хотя потом все вспоминали о нем: и пожилая, но еще видная собой директриса, и молодые учительницы. Те в своем кружке часто откровенно корили себя за то, что не нашли подхода к Вьюгину и не оставили рядом такого неординарного «мена».
А для Сергея уход из школы произошел естественно и безболезненно. Другой, волнующий и манящий путь видел он перед собой. Еще в девятом классе он опубликовал первую статью в газете, а потом стал ее постоянным автором. В дальнейшем Сергей в разных изданиях опубликовал сотни материалов. Темы его были неисчислимы: статьи и рассказы о природе и животных, маленькие заметки и обширные эссе о современной музыке, выставках изобразительного искусства; проблемы межнациональных отношений. Но более всего занимали философия и религия, тема Бога и дьявола, веры и неверия, бессмертия души.

Кроме творчества существовала и другая, не столь веская, но все же немаловажная причина ухода из преподавателей - зарплата в школе, которая была насмешкой, издевательством над трудом учителя.
- Образование в Советском Союзе бесплатное, но и работа тоже, - сказал как - то раздраженный Сергей жене после очередной «щедрой получки», а вокруг уже не дачи, а настоящие дворцы деляги строят, мать их... Добавил он, не в силах сдержаться, выражениями, которые не изучали на лекциях филологии. Школьной зарплаты не хватило бы даже для отопления такого «домика», и домовладельцев можно и нужно сажать без суда и следствия.
Перо Сергея отличалось живостью и неутомимостью, он печатался чуть ли не во всех местных изданиях. Но газетные рамки все более тяготили Вьюгина, да и сам главный редактор одной из газет Алексей Дмитриевич, пожилой седой мужчина, говорил ему: «Это не для нас, Сережа, дорабатывай, оттачивай, и пробивайся в столичные журналы». Сергей работал днями и ночами, посылал свои рассказы во многие центральные журналы, но результата не было. Все чаще на него находило уныние: да, попробуй пробейся, когда там печатают только «своих», хотя и пишут они такую галиматью, от первых строк которой тошнит, а если через силу читать дальше, то непременно вырвет. Вьюгин читал и перелистывал кипы журналов и лишь отдельные произведения захватывали его внимание, остальное представлялось бессмысленной буквенной массой.
Взять, например, так называемый «роман» «Шеврикука» Владимира Орлова, - хоть и банальное, но точное выражение - словесная диарея. А ведь когда - то он написал действительно талантливый роман «Альтист Данилов». Бывает, исписался человек и кремень творчества малой искры не высекает, так зачем его печатать? Да и сам Орлов только губит славное прошлое, почивал бы себе на заслуженных лаврах. Ан нет, неймется. И не верится, что так поглупел талантливый писатель. Просто есть возможность, вот и печатает абы что, - деньгу загребает. А когда деньги важнее Слова, это гибель и смрадное разложение творчества.

Во время тяжелого огорчения Сережи жена Лена знала, что к нему лучше не подходить, да и он стремился из дома к старым друзьям - приятелям, находил новых. Собирались шумные кампании с горькой водкой и сладким вином, визгливыми девицами; но и они не приносили радости. Не было в них атмосферы легкого открытого и беспечного веселья, как прежде на студенческих пирушках. Сергей сумрачно пил, танцевал с кем - то. Один раз неожиданно оттолкнул тесно приникшую к нему под томные звуки музыки девицу - на все мастерицу и быстро вышел из квартиры. Та с испуганным изумлением посмотрела ему вслед, а другие парочки во тьме комнаты и вовсе ничего не заметили. Атмосфера в доме Сергея почти физически сгущалась и тяжелела. Постоянно звучали мелодии с кладбищенским настроением в стиле группы «Черный шабаш», и квартира все больше напоминала склеп.
- Сережа, смени, пожалуйста пластинку, поставь хоть что-нибудь веселое, хотя бы Пресли, - просила измученная Лена, но Сергей отмалчивался. Так шли недели и месяцы, и все чаще Лена видела своего мужа, лежащим на диване и бесцельно смотрящим в потолок. Что он видел, о чем думал, не знал никто. Настоящая депрессия состоит в том, что ты уже пережил все лучшее и медленно умираешь живым. Темная густая пелена заволакивает все вокруг, а главное внутри тебя...

Был обычный унылый день, Сергей сидел за письменным столом, но работа над рассказом застыла на месте. Хлопнула входная дверь, и Лена звонким голосом крикнула из прихожей: «Сережа, тебе письмо из редакции!»
- Ну, конечно, опять «благодарим за Ваше внимание к нашему журналу, но редакционный портфель переполнен...» Хотя теперь и вообще перестали отвечать, - думал Сергей, но письмо взял из рук жены с нетерпением. Он разорвал конверт, прочитал послание и ахнул: главный редактор журнала сообщал, что ему понравилась новелла Сергея Ивановича, ее стиль и тема, в ближайшем номере она будет опубликована, а редакция надеется на дальнейшее сотрудничество.
Особым светом вспыхнуло солнце за окном, словно в марте молния, голова закружилась от внезапного счастья.
- Это победа, Лена, победа!
- Дай почитать, что там такое?!
- В самом деле, - прочитав, сказала Лена, - виват! Редакция приняла мистическую новеллу о таинственной гибели доктора в сельской глуши.
- Вот видишь, а ты говорила зачем тебе все это?
Сергей в последнее время зачитывался книгами о религиях самых разных времен и народов, о магии, черном и белом колдовстве. Рядом с Библией стояли тома Блаватской, «Жизнь Иисуса» Ренана соседствовала с «Практической магией» Папюса и Карлосом Кастанедой.
- Да еще и перепечатывать отказывалась!
Лена, преподаватель истории, часто была и машинисткой Сергея, когда у него накапливалось много произведений и печатать самому не хватало времени.
- Ладно, как победитель прощаю. Прощаю и угощаю, - смеясь, каламбурил ободренный литератор.
Он быстро сходил в магазин, захватив почти всю наличность, что у них имелась. Вскоре на столе появились коньяк и шампанское, лимоны и яблоки, сыр, копченая колбаса. Лена только всплескивала руками, глядя на такое расточительство. Но возражать, конечно, не имело смысла.
- Может, позвать кого - нибудь из друзей? - спросил Сергей.
- Нет, я хочу быть только с тобой, никого не желаю видеть, - ответила Лена и улыбнулась ему так, как улыбалась во времена далеких первых встреч.
- Да, ты права, за стол!
И пир молодых супругов начался. Хлопнула бутылка шампанского, и, неохлажденное, оно бурной пенистой струей хлынуло, заливая скатерть, что только больше развеселило Сережу с Леной. Они чокнулись высокими хрустальными бокалами, Лена провозгласила тост за долгожданный успех. Они хохотали, вспоминали студенческие годы, свое знакомство и прогулки в аллеях городского парка, первые тайные свидания; пили теплое шампанское и коньяк, закусывали тем, что попадется под руку. Искрящаяся радость студенчества вновь посетила их!
За окном стало совсем темно, а на столе пусто, и они направились к постели. Сережа так нежно раздевал Лену, что она отчетливо, до единого соприкосновения, вспоминала как это произошло у них в первый раз. В постели Сережа был чуток и ласков, шептал в пылающее ушко горячие слова любви, и Лена уплывала на волнах трепетного счастья, чего с ней давно не было.

Утреннее солнце разбудило их поздно, около девяти, у Сергея побаливала голова, но настроение оставалось радужным. Лена сварила крепкий кофе, который они выпили не торопясь, наслаждаясь каждым глотком ароматно - крепкого напитка. После чего Сергей закрылся в кабинете и с алчностью голодного волка накинулся на застывшую рукопись, а Лена занялась по - тихому домашними делами, стараясь не тревожить мужа. Он самозабвенно работал целый день, комкал уже написанные листы и начинал снова, только на минуты отвлекался, чтобы наспех, проглотить обед, над которым жена колдовала не один час...
Через несколько дней раздался телефонный звонок, и Сергей услышал басовитый голос: «Здравствуй, юное дарование, поздравляю!»
Вьюгин молчал в недоумении: о письме из редакции знали пока только он и Лена, да и голос был мало знакомым.
" Что не узнал? С тобой говорит Федор Степанович, теперь, надеюсь вспомнил?"

Сергей, конечно, вспомнил: как - то у главного редактора газеты он застал писателя Федора Степановича Михалева, земляка, успевшего перебраться в столицу, выпустить несколько книг, стать членом Союза писателей. Алексей Дмитриевич рекомендовал Сергея Михалеву и просил посодействовать в публикациях. Бородатый Федор Степанович милостиво согласился - земляки должны помогать друг другу и взял несколько рукописей. Но после той встречи прошло много месяцев, и Сергей уже ни на что не надеялся. А тут все прояснилось: не бросил земляк - писатель слово на ветер, не забыл застенчивого парня из редакции родной газеты. Запинаясь, произносил Сергей слова благодарности, приглашал к себе в гости, даже осмеливался настаивать, но рокочущий голос не соглашался.
«Не могу. Сережа, я проездом, сегодня вечером должен быть в стольном граде, утром важная встреча. Так что до следующего раза. А тебе удачи - расти и совершенствуйся. И не благодари. Может когда - нибудь в мемуарах упомянешь мельком: был мол такой писателишка Михалев, никто его не помнит, а я вот не забыл, потому что он сразу мой дар оценил! Ха - ха - ха, не забудь, Сергей, Михалева...»
- Значит, все не так просто и не я пробился, а меня продвинули, - размышлял Сергей, - впрочем, какая к черту разница. Важен результат. С волками жить... Главное, с легкой руки, а если следовать принципам реализма, с огромной сильной ручищи Федора Степановича Михалева, стала разгораться литературная звезда Сергея Вьюгина. Его душа пылала огнем творчества, он днями сидел за столом, иногда, довольный, в изнеможении ложился на диван, иногда