Донская мелодия

Оленька услышала волшебные звуки из радиоприёмника в шестилетнем возрасте. Мама сказала, что это «Лунная соната». Заметив у малышки такой интерес, родителя отдали первоклассницу в музыкальную школу, которую дочка успешно окончила. Обучение давалось легко, склонность была подмечена, верно, дочка делала успехи. Когда пришло время выбирать жизненный путь, девушка без раздумий поступила в музыкальное училище, окончила его с красным дипломом. На выпускном экзамене в белом облаке кружевного платья, сшитого мамой, девушка будто парила руками-крыльями над клавиатурой , извлекая чудесные звуки, тонувшие в аплодисментах.

На этом беззаботная жизнь тихой домашней девочки в родительском доме закончилась. Распределение в далёкий донской хутор на смешную ставку учителя музыки лежало в кармане. Родители тайком смахивали слёзы, собирали дочку в дорогу.

Старый автобус по пыльной степной трассе увозил юную пассажирку всё дальше от города. За окнами поля сменялись сёлами, речушками, перелесками. Сердце Оли замирало в тревоге.

Наконец, добралась до места назначения, хутора Забазного. Невзрачное название, унылая картина. Разномастные домишки на берегу высохшей речки, тонущей в камышах. Встречающих не было. Девушка побрела к жилью, сгибаясь под тяжестью поклажи.

В сельской администрации долго рассматривали её направление. Повели в деревянную хибару, за скрипучей дверью которой пылилось древнее пианино «Пенза». «Вот и рабочее место!»

На постой молодого специалиста определили к нестарой ещё женщине Степаниде. Та оглядела хрупкую Олину фигурку, слишком открытый сарафан, модную городскую сумку из которой выглядывала ручка кастрюльки и вершина пирамидки метронома. Вздохнула протяжно: «Проходи, знакомиться будем!». Отвела постоялицу в крохотную, но светлую, чистую комнатку, стены которой были покрашены масляной краской, окошко выходило в палисадник. Почти всю площадь занимала железная кровать с блестящими шашечками, застеленная белым крахмальным кружевным покрывалом. Три пуховых подушки  под такой же накидкой, тумбочка в углу. Вот и вся обстановка.


Хозяйка вышла, а девушка сидела, опустив голову на руки. Не было сил даже плакать. Вот и конец её прошлой жизни. Или начало новой? Оля навсегда запомнила этот момент.

А Степанида уже заглядывала в дверь: «Это что за сырость в доме? Бегом на двор, там, в углу душ, уборная, осваивайся, а я жду за стол!»

Вскоре освеженная тёплой речной водой из бака на крыше сарая, называемого душем, приезжая сидела в светлой кухоньке и уплетала горячие пирожки. До чего же вкусно! И хорошо….

Остаток дня прошёл в устройстве на новом месте.

Вечером Оленька сидела на крыльце своего нового временного дома, смотрела на пух облаков в небе цвета полинявшего ситца. Городские постройки не скрывали его высоты. Казалось, мир тонул в тёплых ласковых ладонях, подсвеченных пурпурным золотом заходящего солнца. Ветви дерева качались над плетнём, висящие на них тёмные вишни казались огромными загадочными шарами. Ольга поняла, что её городское жилище  осталось очень далеко, в другом измерении, где нет этого простора и пронзительности. Будто музыка развернула вселенную над головой.

Она очнулась от звука шагов и ощущения, что на неё смотрят. Перед ней стоял высокий худощавый парень. В обрамлении заходящего солнца лица его было не видно, оно казалось тёмным пятном, подсвеченным сзади.

– Мишка, сынок, заходи скорее, у нас гостья! – пропела Степанида.

Незнакомец взбежал по ступенькам, остановился рядом с девушкой. Глаза их встретились, и оба поняли, что пропали. В тот вечер ни говор матери, ни звуки засыпающего сада, ни шум работающего телевизора не заглушали музыку, звучащую для двоих.

На следующий день Ольга принялась отмывать и обустраивать свой сельский музыкальный класс. Пыталась настраивать дребезжащее пианино. Вешала ситцевые занавески из запасов Степаниды. Учеников почти не было. Малочисленная ребятня набивалась в комнату. Учительница ставила пластинки. Рассказывала о произведениях и композиторах. Пыталась создать вокальную группу.

Хуторяне любили казачьи песни, собирались на крыльце своего «клуба», пели под аккомпанемент девчонки, хватавшей с лёту мелодии.  Вскоре на музыкальные «сходки» стали приезжать жители соседних сёл. Вечерами разносилось над рекой : «Ой, при лужке, при лужке…»


Мама Ольги названивала в сельсовет, просила позвать дочь, волновалась. В ответ на свои вопросы слышала неизменное: «Нормально!». Звонкий голос дочери, удивлял, но и радовал. Неужели, их городская принцесса заделалась хуторянкой?

Ольга купалась в звуках музыки и любви, исходивших от Мишки. Грубоватый сельский тракторист с незаконченным средним образованием влюбился в городскую учительницу музыки. Для местных девушек, имевших виды на завидного жениха, он пропал окончательно, чем вызвал их яростную месть к приезжей, Парень охранял и оберегал избранницу от негатива. Вихри козней и интриг носились над Забазным. Страсти разгорались нешуточные. Точку в этой истории поставил Михаил, сделав предложение Ольге. Та согласилась выйти за него замуж.

Городская родня с трудом смирилась с сельской свадьбой. Мать сдерживала слёзы, думая, что не такую судьбу хотела бы для любимой дочери, но не перечила.

Платье с фатой невеста заказала в модном ателье. Остальные приготовления и закупки тоже проводились в городе.

Гости со стороны невесты нагрянули на хутор шумной толпой в заказном автобусе. Их встречали селяне, размещали по своим домам. Хутор превратился о одну большую ярмарку.

Молодым перед свадьбой пришлось ночевать под разными крышами, таков порядок.
Утром по традиции, невеста с подружками, которыми были все девушки и девчонки хутора, отправились в баню, готовить будущую молодую жену к брачной ночи. Среди веселья, разноцветных брызг, смеха и суеты, Оленька чувствовала на себе не всегда дружелюбные взгляды товарок. Те, крепкие, сбитые, кровь с молоком, с сожалением посматривали на худенькие, как веточки, руки городской, её маленькую грудь, плоский живот и выступающие щиколотки. Да, бедный жених! От каких красавиц отказался!

В светёлке Степаниды мама Оли плакала над готовой к свадьбе красавицей дочерью. Поправляла фату и прическу. Гладила руки: «Девочка моя!»

Свадебный кортеж двигался к сельсовету. Каблуки городских гостей проваливались в грунт, платья собирали придорожную пыль. Искусственные цветы украшали старые стены. Плакаты сулили «Совет да любовь!». А молодым было весело. Они смотрели друг на друга счастливыми глазами. Это был их день, самый радостный день в жизни. Когда церемония регистрации закончилась, Мишка шепнул жене: «Мне понравилось жениться! Я счастлив! Давай повторим!»

И они повторяли: «горькие» поцелуи, весёлые конкурсы, фотосъемки на роскошной донской природе. Городские восхищались окружающими красотами. А к вечеру, скинув тесные наряды, бросились в тёплую речную воду купаться. Свадьба удалась.

Всю ночь гуляли город и деревня. Только под утро угомонились самые активные гости.

А молодых отправили на первую брачную ночь в отдельный пустой дом, где был накрыт стол, приготовлена постель с пуховой периной и такими же подушками. Таков порядок!

Отшумела свадьба. Молодые съездили в город, сфотографировались в свадебном облачении в фотоателье, для альбома, на память. Олина мама увидела дочку не в пыльном сельсовете, а в красивой городской обстановке студии, успокоилась, приняла, как данность. Жизнь наладилась. Вошла в привычное русло.

Ольга отработала положенное время, как молодой специалист. Не смотря на протесты Степаниды, дети переехали в город. Михаил оказался ценным специалистом-механизатором. Устроился на высокооплачиваемую работу. Получил небольшую квартирку. Ольга работала в музыкальной школе. Подрастал сын Славик.

Думалось, их донская мелодия, начавшаяся на хуторе Забазном, подходила к своему спокойному завершению, впереди не ждали опасные пассажи, повороты темы. Но, оказалось, это была только середина. Концовка предполагала неожиданный сюрприз.

Тяжело заболела мама Ольги, таяла на глазах. Дочь рассчиталась с работы, чтобы подольше побыть с мамой, ухаживать, заботиться. Заледенела душой от горя и безысходности.

Михаил один содержал семью. Постоянно был в командировках на заработках. Дома появлялся редко, был молчалив, отстранён. Ольга расценивала такое поведение, как проявления такта, желание помочь в трудной ситуации. Так оно и происходило. Муж, когда бывал рядом, старался подержать супругу, посодействовать в любом деле. Материально они не нуждались.

В день похорон матери Ольги, вечером, когда они вернулись с кладбища и поминок, муж будничным голосом объявил жене, что уходит. Прямо сейчас. Что давно решился на такой шаг, но не мог сделать его, пока тёща умирала. Это бы убило Олю. Что давно полюбил другую женщину, так случилось, и он не в силах это изменить. Что надеется на прощение.

Удар судьбы был неожиданным, диссонансным, оглушительно трагическим. Ольга подумала, что это финальный аккорд. Конец музыки жизни.

Она ошибалась! Пьеса продолжала звучать: еле слышно, «пиано», тяжело, «адажио», то есть медленно.

Рядом был сын, переживавший потерю бабушки и уход отца. Мать должна быть сильной, мать должна быть рядом, стержнем и опорой ребёнку.

Ольга продолжала жить. Заботиться о Славике. Поддерживать стареющую Степаниду, к которой Михаил наведывался всё реже и реже. На какое-то время он вообще пропал. Ходили слухи, что уехал на заработки за границу.

Однажды, раздался звонок домашнего телефона. Незнакомый женский голос сообщил:

– Это вторая жена вашего бывшего мужа. Миша в больнице. У него инфаркт. Я, к сожалению, не могу быть рядом. Вы ему нужны. Он ждет. Больница такая-то.

Морзянка отбоя. «Крещендо» в висках. Миша!

Вторая супруга Михаила больше не объявлялась.

Ольга дежурила у постели больного до последнего. Перед самой кончиной он посмотрел на неё, прошептал:

– Оленька! Помнишь нашу свадьбу на хуторе? Как пели! «Ой, при лужке, при лужке…»

Закрыл глаза. Музыка стихла.