Конечно. Я все знаю. Как у Высоцкого: “Есть только одна причина неявки актера…”
Вениамин Александрович: - Глупости не говори! Рано тебе об этом думать. Надо, значит езжай.
Анечка убегает. Входит Настя.
Настя: - Вениамин Александрович, я спросить вас хотела.
Вениамин Александрович: - Что? Тебе тоже нужно уехать?
Настя: - Как уехать? Только сезон начался. Никуда мне не нужно ехать.
Вениамин Александрович: - Хорошо. Аня отпросилась – родственник у нее заболел.
Настя (усмехается): - Родственник?
Вениамин Александрович: - Что?
Настя: - Нет, ничего.
Вениамин Александрович: - Походишь три дня в водевиле. Что у тебя? Что ты хотела?
Настя: - Хотела узнать – кого вы поставите в первый состав?
Вениамин Александрович: - Посмотрим. Месяц еще остался. Поглядим. Ты работай. Работай. У тебя все?
Настя: - Да, Вениамин Александрович.
Вениамин Александрович: - Ну, иди.
Настя уходит. Входит Петр Сергеевич
Петр Сергеевич: - Водевиль!... Ты не хочешь поставить что-нибудь другое? Чтобы надеть военную форму. Да “Землянку” спеть. Время-то какое.
Вениамин Александрович: - Петя, что ты знаешь о войне?
Петр Сергеевич: - Раньше ставили. Делали это люди, которые не нюхали пороха. Сколько десятилетий жили в мире. Ставили талантливо, гениально!
Вениамин Александрович: - Недавно общался с главным режиссером одной крупной кинокомпании. Задал ему этот же вопрос. Он спокойно ответил: - Вот вернутся ребята с фронта, все расскажут. А пока…
Петр Сергеевич: - Что?
Вениамин Александрович: - Пригласил на премьеру комедии. Сейчас работает над детективом. “Людей нужно развлекать”, - говорит он.
Петр Сергеевич: - Это нормально? 30 лет назад, когда мы с тобой поступали, разве об этом мечтали? Хотели мир изменить, идти в ногу со временем. А сегодня? Как же так? Театральное болото. Мы же на передовой. У нас ведь тоже есть оружие – театр, слово! Нужно говорить!
Вениамин Александрович: - Что ты меня грузишь? Думаешь, я не хотел? Все не так просто. Не все от меня зависит.
Петр Сергеевич: - Ты главреж! Худрук!
Вениамин Александрович: - Не понимаешь? Мы гос. театр. Люди подневольные. Все знаешь сам. На спектакль нужно выбивать деньги. Их должны выделить. Для этого нужно согласовать пьесу, предоставить материал, убедить. Как я такое пробью? Не понимаешь?
Петр Сергеевич: - Дожили… Вот и прячемся за классикой, развлекаем, отвлекаем. Два варианта - или поносить страну, в которой родился и вырос, или шоу, хайп! Такое утвердят, деньги дадут. Точно дадут.
Вениамин Александрович: - За классикой не прячутся, Петя. С ее помощью можно многое сказать.
Петр Сергеевич: - Вот и молчим. Не говорим. Пытаемся. Опять Эзопов язык?
Вениамин Александрович: - Ты пьесу новую читал?
Петр Сергеевич: - Водевиль? Успел пролистать свои сцены.
Вениамин Александрович: - Пролистать. На читку не явился, опоздал.
Петр Сергеевич: - Извини, делал прививку Фрэнку. Не смог я. Прости.
Вениамин Александрович: - Так прочитай, черт тебя подери. Ты мне должен помогать. У меня 100 душ, этот воз мне тащить одному. Помреж болен. А они, как тараканы - все в разные стороны норовят. И не задавай дурацкие вопросы – самому тошно. “Землянка”. Такая у нас “Землянка”. Здесь тоже идет война. Еще какая.
Петр Сергеевич: - Извини. Я тебя понял. Извини.
Звучит музыка из водевиля.
4
Репетиционный зал. Петр Сергеевич, Иван Павлович, Сева, Дарья Владимировна, Настя, Анечка. Входит Эдуард Сергеевич.
Эдуард Сергеевич: - Что с вами, Иван Павлович? Опять куры жадничают? Опять яйца втридорога несут? Настроение упадочническое.
Иван Павлович: - Смеетесь, Эдуард? Да. Дорожают яйца. Не в этом дело. Сон приснился дурацкий. Никак не забуду.
Эдуард Сергеевич: - Пророческий?
Иван Павлович: - Ерунда какая-то. Словно попал я в детство. Нахожусь в подъезде своего дома на лестничной клетке. Как когда-то давно спускаюсь с четвертого этажа. Узнаю каждую ступеньку, каждую царапину на подоконниках, каждую надпись на стенах. Вот первый этаж. Сейчас выскочу во двор, а там ребята. Пойдем мяч гонять. Или прыгать через резинку. Или еще что-нибудь учудим. Выхожу из подъезда. Навстречу Вовка Ясько бежит. Заталкивает меня назад, захлопывает дверь.
- Военкомы идут. Сейчас ловить будут. Бежим к тебе!
Мы мчимся наверх. Вот дверь моей квартиры. Останавливаемся. Хочу позвонить, вдруг слышу мамин голос: “Малыш”, - кричит она с балкона. “Иди домой!”. “Не называй его малышом”! – это голос отца, - “Парню уже 6 лет, люди будут над ним смеяться”. Стою и не понимаю – что со мной? Где я? Там на улице? Сколько мне? Если в детстве – почему за мной идут военкомы? Куда меня хотят забрать? На войну? Стрелять? В кого?
Анечка: - По-видимому, в нас, Иван Павлович. И в вас тоже.
Эдуард Сергеевич: - Да, уважаемый. Как же, помню - у вас ведь детство прошло там. Вы как-то рассказывали.
Иван Павлович: - Верно. Там. Теперь в столице другого государства.
Эдуард Сергеевич: - Что же было дальше?
Иван Павлович: - Ничего. Дальше ничего. Проснулся. Все так смешалось. Вовка Ясько. Когда-то он мне выбил ползуба – случайно - возились с ним во дворе. А так дружили. Сейчас ему 61. Ровесники мы. Что с ним? Забрали? Воюет? С кем? Зачем? Смешалось… Отец, мама, подъезд. Закрытая дверь в квартиру, в детство…
Дарья Владимировна: - Глупости все это, Ваня. Мало ли что приснится? Не бери в голову.
Иван Павлович: - Нет, Даша, не глупости. Помню, однажды мама пригласила в гости сослуживца. Работали они в одном институте. Было это на 9 Мая, году, эдак, в 70-м. Да, скорее всего 70-й шел. Исполнилось мне тогда 7 лет. Гость был немного старше моих родителей. Когда-то воевал. Мы сидели за столом. Он сказал тост за Победу. За годовщину – 25 лет со дня окончания войны. Рассказал, что в честь праздника военкомат выдал ему медаль, выделил паек. Порадовался. Потом с улыбкой добавил: - Наверное, на 50 лет Победы ветеранам будут выдавать машины. А на 70 (тем, кто доживет), может и квартиры… Хотя, какая разница? Не в этом дело. Главное, что гадину раздавили, победили врага!…
Петр Сергеевич: - Что бы он сказал, если бы знал тогда, что спустя 70 лет по его городу пройдут факельные шествия, будут жечь книги, запрещать религию, улицы называть именами нацистов?…
Дарья Владимировна: - Хватит. Прекрати.
Иван Павлович: - Такой приснился сон… А яйца нагло дорожают.
Настя: - Зачем все это? Не понимаю. Нам какое дело? Заняли чужие территории, какие-то там области, остров этот. Мало островов, морей? На море можно на самолете долететь. Куда угодно! Хоть на океан. Были бы деньги. Захватили какие-то непонятные области, пятнышки на карте. Устроили войну. Нужно все вернуть и извиниться.
Петр Сергеевич: - Девочка, а ничего, что ты сейчас за секунды так просто раздала исконно русские земли. И не остров это, а полуостров. Историю с географией не хочешь почитать?
Настя: - Люди же гибнут. Уж если воевать, так против агрессоров. Кто сейчас агрессор? Говорят – идет уже целая мировая война. Нас не любит весь мир! Я знаю, я новости читаю. История! Вот захочу сегодня ребенка родить. Так – к примеру, гипотетически - если вдруг случится. Так не буду! Ни за что! Потом он вырастит - отправляй его куда подальше в чужие страны. Бегать по всему миру?! Нет!
Петр Сергеевич: - Пашка в чужие страны не сбежал. Пошел воевать. Твой ровесник, а мыслит по-другому.
Настя: - Ну и дурак.
Анечка: - Паша не дурак.
Настя: - Твой Пашка идиот. Защищаешь его – однокурсника своего. Вроде как жениха. О тебе он подумал? Найди себе нормального мужика, который будет тебя любить, на руках носить, находиться рядом. А он просто бросил тебя! Человеку что надо? Чтобы работа была, чтобы платили. Карьеру нужно делать, деньги. Потом тряпки покупать, ходить в рестораны, квартиру приличную иметь, путешествовать по миру. Это нормально! А тут такой облом. Придумали войнушку. Нас же теперь везде ненавидят. Никуда не выедешь! По-другому было нельзя?
Входит Вениамин Александрович, молча стоит в углу сцены, наблюдает.
Петр Сергеевич: - По-другому - это как? Рожать гипотетических детей. Быть гипотетической матерью, иметь гипотетического мужа, жить в гипотетической стране гипотетическим гражданином с гипотетическими ценностями?
Настя: - А ваше поколение я вообще не понимаю. У вас какие ценности? За пять копеек и ложный патриотизм готовы жизнь свою угробить? И своих детей. Патриотизм! Идиотство это, иначе не назовешь! Жизнь положить неизвестно на что.
Петр Сергеевич: - Если о патриотизме, девочка: Был такой замечательный актер - Меркурьев. Слышала, наверное.
Настя: - Понятия не имею.
Петр Сергеевич: - Странно. Народный артист, лауреат трех Сталинских премий.
Настя: - Понятно. Работал в вашем социалистическом реализме.
Петр Сергеевич: - Можно сказать и так. Так вот. Был у него брат. Уважаемый человек. Высокая должность, оклад. Казалось бы - все возможности.
Настя: - И что?
Петр Сергеевич: - Умер в Ленинграде в блокаду от голода.
Настя: - Тогда от голода многие поумирали. Знаю я. Не дура. И что?
Петр Сергеевич: - Был он директором хлебозавода… Это если о ценностях. Так понятно?
Настя: - Нет. Простите – нет.
Вениамин Александрович: - Могу вас прервать, господа? Две недели до премьеры.
Петр Сергеевич: - А у нас тут водевиль.
Вениамин Александрович: - Да, водевиль. А ты, Петр Сергеевич, говоришь – “Землянка”.
Эдуард Сергеевич: - Какая землянка?
Вениамин Александрович: - Работаем.
Звучит музыка из водевиля.
5
Холл театра. Анечка подходит к Вениамину Александровичу.
Анечка: - Вениамин Александрович.
Вениамин Александрович: - Слушаю?
Анечка: - Извините меня. Я хотела…
Вениамин Александрович: - Опять?
Анечка: - Да. Отпроситься.
Вениамин Александрович: - Спектакль на носу! О чем ты думаешь? Как такое возможно?
Анечка: - Родственник…
Вениамин Александрович: - Снова заболел?
Анечка: - Теперь другой.
Вениамин Александрович: - Большая у тебя семья.
Анечка: - Да, большая. Очень большая. Так можно? Всего на 3 дня. Настя походит. Она молодец, у нее хорошо получается.
Вениамин Александрович: - Ох, Аня, езжай. Что я могу сказать еще? Но твой первый состав под вопросом. Я не могу так работать. Понимаешь? Не могу. Что вы все делаете? С ними по-человечески, они… У одного съемки, другой за яйцами по всему городу бегает, третий водевили не любит. Четвертый, пятый… Езжай, конечно.
Анечка: - Спасибо большое. Извините меня, пожалуйста. Мне очень нужно. Я во втором составе могу играть. Настя молодец.
Вениамин Александрович: - Это мне решать – кто и где будет играть.
Анечка: - До свидания.
Аня уходит. Появляются Дарья Владимировна и Настя.
Дарья Владимировна: - Вениамин Александрович, дорогой. Хотела тебя спросить – кто на первый состав пойдет по героине?
Вениамин Александрович: - Пока думаю. Время есть. Скорее всего, Аня. В любом случае - три дня роль проходишь ты, Настя. Аня уехала, родственник у нее снова заболел.
Настя: - Нет у нее родственников, Вениамин Александрович. Детдомовская она. Живет в общаге. Никого у нее нет. Одна она.
Вениамин Александрович: - Как же так? Она говорила…
Дарья Владимировна: - Мало ли что она говорила. Девице 24 года. Влюбилась, коза, вот и бегает. Пустилась во все тяжкие. Себя если вспомнить? Эх, молодость…
Вениамин Александрович: - Не люблю сплетни. Но помню, она была с Павлом.
Дарья Владимировна: - Где тот Павел, а где столица? Сколько за ней мальчиков увивается. Девица прелесть – красотка. Такой
