2. Запах юберменшей

пылесос прокатился верхом на лошади до колючей околицы Ближней без сучка, без задоринки, без шуму и пыли, твёрдой рукой удерживая поводья. Ещё и пластично изгибался в такт ходу. Словно какой-нибудь кочевник или жокей, ушлый, но раздобревший от чересчур красивой и сытной жизни. Мол, смотрите и учитесь, пока учу. Так что все, включая кобылу, остались им премного удовлетворены. И сам берёт, мало никому не кажется, но так и другим жить не совсем мешает. Профессионал во всём держит марку, даже когда на нём самом клейма негде ставить. Впрочем, может именно благодаря тому, что негде.

Наконец и сами силовые ведомства Ближней заставы также конкретно проявили себя в идиллическом стартапе разворачивающегося действа. Куда уж, действительно, без них?! Когда никого не осталось из желающих от-кобылиться и даже липучие корреспонденты куда-то перебрались, волоча за собой равнодушно упирающегося, ещё совсем-совсем неправильного, аж молоко на губах не обсохло, угрюмого мышонка Льва, к Тоське подошли двое в камуфляже. И хотя в данный момент силовики вроде не сильно пугали живую природу, считались без масок и даже выказывали некоторое человеческое дружелюбие - когда кого седлают, то вначале всегда деликатно, как бы вполне по-дружески, словно бы одолжение делая - но кобыла всё равно как-то сразу пригнулась, словно испуганная кошка, не дожидаясь, когда её возьмут хозяйскими зубами за холку. Ей их и вычислять долго не пришлось. Тут с самого начала шутки предполагались плохи.


Так и вышло. Охранники не просто прокатились на Тоське - они её, деликатно, с сердечным пёсьим участием, но беспощадно, фактически до полусмерти выездили. Только потом оставили в покое. Новый частный случай всё той же, регулярно напоминающей о себе, всеобщей закономерности - профессиональную выучку, как и привычку, не пропьёшь, даже если захочешь. Так что к обеденному перерыву кобылу свою казак в конюшню внёс на руках. И целый час отпаивал неким чудодейственным эликсиром из пива пока не спас.
Такой вот случился промежуточный хэппи енд, которому полагалось только усилить необходимую безмятежность пролога событий, для лучшего потом облегчения. После него можно было перевести дыхание и слегка зажать диафрагму в объективе. Что и проделали, зажали, отдышались. После чего оператор ушёл на обед, своего эликсира, пивасика испить, да и вообще отдохнуть перед основными съёмками хрен ти чего предстоящего.

Силовики также отбыли, ещё и раздражённые чем-то. Один так кривился особенно, всё ему было не так. На лошади проявил себя чересчур неутомимым маньяком, мощностью приблизительно в пять или даже скорее в шесть чикатил. Легко можно было представить, что же этот скот проделывал с людьми. Второй экземпляр человекоподобного гнуса несколько уступал ему, но ненамного. Этот тянул где-то балла на четыре или пять по шкале ростовского потрошителя плев. Как и полагается хорошо отмороженным злодеям, внешне они предъявляли себя типами сравнительно невзрачными, практически плешивыми, даже как будто сутуловатыми, словно стёртыми. Встретишь и ничего такого не подумаешь. Но это была мимикрия самых настоящих хищников, от которых любой терминатор спрячется. Но сначала обделается. С синими искрами.
Как эти замечательно откамуфлированные стражники преображались в деле выездки совершенно беззащитного существа - это надо было видеть! Многое становилось понятным из одного того, что только могло произойти, но пусть с такими дядями попробует не произойти! Тут и не нужно быть особым провидцем. Впечатляло одно то - каким неукротимым задором и огнём пылали их кабаньи глазки, до чего умело и мощно обрабатывали они бедную лошадку. Пусть скажет спасибо, что ешё никакой статьи не впаяли.

Борюсик, его так и звали, считался номером первым - тот самый, который даже при самой первой экспозиции верхом на кобыле проявил себя наиболее неутомимым и прежде всех неудовлетворённым энерджайзером. Именно на все шесть чикатильских баллов. Доминантный секач имел важные командирские нашивки, в побочное от утех время он подряжался служить главнокомандующим спецслужб компании Хэппи-ленд-Инвеста. Это и была как раз та самая - заглавная полу-частная фирма, которая подрядилась спонсировать означенное крупномасштабное и крупноправильное мероприятие на Ближней правительственной заставе, что высилась над самим Каменным Хаосом. Задачи она должна была выполнять чрезвычайной важности и трудности: поляны накрывать, раков варёных подавать, девчат неварёных вокруг шеста крутить и в бассейны с фонтанами, сильно голубым и несильно зелёным, в соответствующем виде окунать для блезиру или чего-то другого. Сто потов сойдёт, пока осилишь громадьё столь великих дел! Кроме того, ещё нужно было охранять всё это чинное и правильное благодействие, естественно, вместе с официальной полицией и со спецслужбами. Непонятно только от кого. Вероятнее всего, друг от друга.

Сиротинин, непосредственный, да и какой угодно, хозяин неиссякаемого энерджайзера Борюсика, президент столь многофункциональной компании, а точнее, холдинга компаний, бывал премного доволен полевым командиром своих архаровцев. Называл его командором и нередко в «эксклюзивном порядке» для приватных разборок ссужал своим деловым приятелям-братанам, прежде всего из самых высоких властных структур. Это делалось и для оказания организационной помощи в «крышевании» различных мероприятий, в том числе и весьма ответственных. Например, только что затеянного на местной Голгофе, куда вот так вот и отрядили в помощь губернаторскому, казённому силовому формированию практически всё боевое подразделение Хэппи-ленда во главе с неподражаемым секачом, командором Борюсиком. Расчёт как всегда делался безукоризненным. Полиция или чекисты не всё могут, а вот отвязанный, как бы полу-штатский тираннозавр Борюсик сможет всё что угодно, именно потому и незаменимый. Уж такой он на самом деле. Руки ему точно никто не свяжет, тем более не оторвёт. Разве что хозяин. Но тот брал его вовсе не для того, чтобы связывать или что-то отрывать.


Вторым оприходовал добрую животину Тосю номер второй среди собравшихся здесь служивых бандитов. Прозвище Кольт, в миру - Виктор Николаевич Петриевич. Этот бесстрашный хищник когда-то был совершенно кротким агнцем. Владел портняжно-швейной мастерской, шил людям и начальству джинсовые куртки и штаны с красивыми иностранными заклёпками и нашивками. Вспоминают, что был он в те времена, вполне покладист, даже умён, добр и отзывчив. Но потом вдруг бросил издеваться над своей натурой. Вырвался в люди. Даже в большие. В начальство. Как бы сказать – совсем озверел. Сделал своим жизненным девизом известную американскую байку про то, как бог создал больших и маленьких людей, а вот мистер Кольт уравнял их шансы. Ставка на сверх-жёсткое управление силовыми операциями, решающими любые проблемы, оказалась куда эффективнее какого угодно швейно-джинсового производства. Более всего нравилось мистеру Кольту, а именно, Петриевичу то, что теперь своим клиентами ему не нужно было улыбаться. Это они теперь изо всех сил заискивали, но как правило безуспешно. С любого ракурса породистый, таких бабы щенками обычно разбирают, себе на голову, но… но всё-таки не альфа, хотя пытался вести себя именно так.

Нынешнее положение и сравнивать нечего было с его прошлой жизнью. Петриевич и в самом деле почти сравнялся со многими большими людьми, о чём в швейном бизнесе, да и в простом ментовском, он не мог даже помечтать. Прежнего скромного, доброго и отзывчивого пролетария-бизнесмена, ставшего пошлым отморозком Кольтом, теперь было не узнать. Даже не подступиться, разве что на пьяной козе подъехать, но только в строго определённый день и час. В свободное от утех и от работы время. Этот самый некогда открытый и доступный, а ныне сильно напыженный и надменный садист Кольт руководил крутой «дельтой» от другой фирмы, которая называлась «Таун электроникс». Вторая фирма также принадлежала магнату Сиротинину. В её охране, как и в первой, собрались сплошь дауны, однако здесь пребывали совсем уж особенные, в смысле на редкость отборные дебилы. У каждого при себе имелся безнадёжно свинцовый взгляд, такой же кулак и два килобайта примитивной оперативки за душой. Больше ничего. До такого уровня ещё надо суметь опуститься, не каждому дано. Однако без этих качеств на столь ответственную работу не принимали. Даже по рекомендации. Про них так честно и сознавались: «В «Тауне» - только дауны!»

Для чего на самом деле все-все они здесь так здорово собрались - никто в точности сообразить не мог. Кроме того и соображать им никогда не бывало положено. Личные отношения их самого главного шефа Сиротинина с ещё более главным начальником, губернатором Холмогоровым по кличке Железный Шурик - в силу их полной скрытости не считались за реально существующие. Они, естественно, существовали и зачастую определяли все другие отношения. Взаимодействие удельного правителя и его спонсора, а одновременно основного стражника в контексте разворачивающихся событий как бы и вовсе нигде не числилось, не обозначалось, хотя именно на нём всё как всегда и стояло.

Формально не существовало даже договорённости о совместном проведении означенного якобы охранного мероприятия. Ни о действительной охране его, ни тем более о лукавом спонсорстве. Просто собрались как-то невзначай старо-правильные ребятишки вместе со своей не менее правильной охраной, потусоваться, перетереть дела-делишки, вспомнить Альма Матер, славный Бочаров Ручей. В какой-то момент, захотелось вознести пылкую здравицу суверенной Вертикали и её остролицему блюстителю, то да сё. Вдруг барин узнает, да похвалит. Заодно провести какое-нибудь новое и сильно важное совещание по некоторым аспектам взаимовыгодного сотрудничества - и между собой и промеж кем-нибудь ещё. Кто попадётся. Или кого просто так поймают.

Ни по одному пункту повестки дня - ни бумажек, ни договоров, ни даже протоколов. Всё на честном купеческом, то есть, бандитском слове, Исключительно на устных договорённостях братков. Всё по понятиям! Поэтому правильно! Ни один аудит не накроет, даже если и очень пожелает на свою голову. Впрочем, он и сам сюда нейдёт. Всегда лучше оставаться при своих. Целее будешь.


В ряду всех тех, кто успел засветиться или ещё только неспешно засвечивался, малозаметными оставались лишь два главных действующих лица. Разумеется, вполне преднамеренно они так сделали. То есть, по собственному желанию. Они и вправду очень и очень старались быть как можно более неприметными. Отсюда сознательная невыраженность поведения, избирательная контактность и даже определённая отчуждённость со всеми, с кем всё же вступали в контакт.

Держались они абсолютным особняком - долговязый мрачноватый субъект по фамилии Шахов и пожилой, медлительный господин с энергичной речью, утомлённой поволокой в глазах a la «многия знания - многия печали» - и с пока ничего не говорящей фамилией Авксентьев. Профессор, доктор нескольких наук, университетское прозвище «Мудрый Авк», хотя с годами не бывало и дня, чтобы этот мудрец как-нибудь или во что-нибудь не