Крутой нрав

    Его звали Элоиз, имя не из лёгких для запоминания. Зачем родители так назвали ребёнка?
— Имя как имя, — сказала мама, — назову им, если буду здорова.
Роды были трудными и мучительными, стало казаться — старая мать не выдержит их, но имя вело и ребёнок родился.
— Элоиз, — мама гладила ребёнка по голове, — мой мальчик, — потом поцеловала в лобик и уснула.
Проснулась ли мама? Нет, не проснулась — тихо со стоном отошла. Что подумала перед смертью? Что не справилась? Но ребёнок родился здоровым и благословение получил, как и имя, которое мама успела дать. Отец был пройдоха и ребёнком не интересовался, укрылся от глаз (занимался воровством и непотребством). О нём вспоминать не будем, впрочем, скажу сейчас, что вскоре умер, но известий не было и только когда ребёнок стал взрослым, узнал правду об отце.
А теперь займёмся Элоизом: правда, интересно, какой он?
Весёлый мальчик, в меру расторопный и непременно умный, как и хотела его мама. Она посматривала на сына «свысока» и одобрительно качала головой — радовалась успехам своего мальчика. И вот юноше исполнилось восемнадцать лет (это ещё не совершеннолетие в том мире, но возраст достаточно солидный). Элоиз отправился с друзьями в своё первое путешествие. Да, нужно сказать, юноша всегда стремился найти отца, поговорить с ним, узнать: почему тому не интересны успехи сына? Ведь он послушный ребёнок и очень любит свою бабушку, помнит мать, как целовала его в лоб (ему рассказывали, и он запомнил), помнит отца, какой тот был в детстве (бабушка рассказывала). Вот почему ему нужен отец. Чтобы любил его, своего сына.
Бабушка настороженно отнеслась к поискам, она знала многое о сыне и что скончался он незадолго до означенного времени. Только внуку незачем об этом знать.
— Раз решил, путешествуй, надеюсь, повезёт, если встретишь добрых людей, — дальше она долго говорила, наставляя внука на мудрые решения, собрала в дорогу и отправила, — возвращайся скорее, пока бабушка ещё жива.
Расстелила ковёр (так было заведено прощаться), присели, помолились и любимый внук отправился в путешествие.
Долгие мытарства мы пропускаем: во всём виноваты были друзья — они хотели побольше впечатлений и получали их с лихвой. И вот, наконец, добрались до селенья с громким названием «Гром с полей».
— Почему деревню так назвали? — спросил старший из путешественников.
Ему ответил дед с непокрытой головой (однажды ветер унёс его шапку, с тех пор и не носил головных уборов — наказал ветер за «непотребство»).
— А вот слушайте: однажды, — старик присел, выставив одну ногу вперёд, что было замечено немногими, — к нам в деревню приехала комиссия по переименованию деревни, — он не стал говорить старое названье, а звучало оно так: «Грешники грешные», — потому что не было толкового. Как назвать? Стали думать. Вот и придумали: что будет слышно, тем и назовём. А как самим-то помочь, что б красивым было названье? Придумали: один идёт в поле и стучит что есть сил, а звук из далека идёт — вроде гула. Комиссии говорят: «Вон идёт гул с полей: слышно?». Те говорят: «Да, слышим, вот так и назовём». И назвали.
Дед замолчал, то ли говорить не хотел, то ли устал. Другие жители переминались с ноги на ногу и тоже молчали. Парни от путешествия устали и на ночлег собрались проситься к деду. Тот и отказывать не хотел и говорить про деревню раздумал: пожал плечами.
— Если приставать с разговором не будете, пустить можно.
Молодые парни устали, самим не до разговоров, согласились.
— Конечно, отец, нам бы только поспать, шуметь не будем.
Самый любопытный уснул первым, остальные пошушукались и тоже уснули. Только снится сон Элоизу, мать предупреждает.
— Это не гром, сынок, это грешник, будь осторожен и друзьям скажи: в названии много чего спрятано.
Сын проснулся, вспомнил слова матери, с друзьями говорит.
— Не всё нам сказал старик, а что не сказал — не скажет. Пойдём в другое село, спросим там.
— Тебе интересно, ты и иди, — съехидничал самый задиристый из всех, — мы здесь останемся до завтра, а ты иди.
Другие тоже устали и трогаться в путь не хотели.
— Ладно, я вас там подожду: завтра придёте?
— Придём.
Расстались. Ребята ещё поспать решили, а Элоиз спозаранку в путь пустился так, чтобы не видел его никто.
Ушёл. Ждёт ребят в соседней деревне — не идут. Спрашивать начал.
— Что у вас в соседней деревне твориться? Странные какие-то они.
— Грешники-то?
Элоиз обомлел — как мать и говорила.
— Странное название у них.
— Это гром с полей-то? Сами себе придумали. Только им другое дали: «Грозят грешнику».
Элоиз растерялся.
— Почему им такое название дали?
— А вот было памятно, что некогда один барон проезжал мимо, только ни лошади, ни барона из деревни так и не появилось. С того времени пошло: заходят в деревню путники, а от туда выхода не находят. Грешниками деревенских и назвали.
— Я был там и вышел, только меня не видел никто, когда уходил, может, поэтому сумел?
В этом селе помногу не задумывались, отвечать не стали, сказали только:
— Жди, — и разошлись по своим делам.
Элоиз решил выручить друзей, но как помочь? Советовать люди не любили: сами никого не слушали и советов не давали. У матери спросить? Но как уснуть в полдень? Прилёг под дерево, на всякий случай, и задремал. Мать приснилась, только прикрикнула: «Вставай!» Элоиз резко проснулся, видит, змея крадётся, отшвырнул её палкой. Значит, подумал он, мама видит опасность для меня — друзей не видит. Решил, сам пойду, когда стемнеет.
Деревни в трёх верстах друг от друга, а такая разница: люди не выходят из одной, а во второй — ни о чём не спрашивают. Почему?
Тайно зашёл в деревню «Грозят грешнику». Все спят, только в окнах свет горит, где друзья устроились на ночлег. Дворами прошёл, в окно заглянул, там они — все живы, но что-то не так с лицами — постарели. Сидят друзья, что-то жуют и сплёвывают на пол. Элоиз задумался. Он не ел ничего от хозяина, только воду пил, значит, дело в зелье, что старик им приготовил. Подумал, узнают ли его друзья? Решил не спешить, затаиться, понаблюдать — только собаки одолели, лают на чужого, пришлось уйти. Поблизости тоже деревенька была с коротким названьем: «Прыщ». Там переночевал в неопрятном доме, ничего о соседях не узнал и ушёл за полночь, не принимая хозяйскую пищу.
Ночью Элоиз снова пошёл в злополучную деревню. Деда в избе не было, поэтому обратился сразу к друзьям. Постарели они не на много, но, видно, не понимали, чего хочет от них этот юноша.
Элоиз только сказал:
— Вы никогда отсюда не выйдете, если будете есть эту пищу.
— Она не отравлена, мы пробовали уже, нам понравилось, но старик не принёс ничего — мы сегодня не ели.
— Если вы пойдёте за мной, я вас накормлю.
Но юноши неохотно слушали: чужак о чём-то говорит. Зачем им уходить отсюда? Элоиз пытался разгадать их мысли, но они, похоже, не думали ни о чём, только твердили:
— Кто ты нам, что указываешь? Дед придёт и накормит нас. Зачем ты нам нужен?
Элоизу пришлось уйти: ему не угрожали, просто просили их не трогать: им и так хорошо.
— Ладно, друзья, я уйду, только помните — здесь грешники живут и название, которое они себе дали, им не принадлежит.
Дед не приходил ещё два дня, потом повёл за собой постояльцев, показал дорогу и приказал, склонять проходивших к ночлегу в «уютном местечке».Тогда им поблажка — будет побольше корма, который всем понравился.
Бедняги так старались, что уговорили одного: он им приглянулся. Было в этом прохожем что-то такое, что заставляло настаивать на своём.
— Он наших лет, — сказал один, — довольно хорош собой и готов нас слушать, осталось уговорить.
— Да, я устал, — сказал путник, — долго шёл и проголодался, как видите, у меня ничего нет, только нужно сделать одну вещь, прежде чем согласиться на ваши уговоры.
Затуманенные мозги решили, что путник им подходит и уже соглашается.
— Хорошо, делай свою «вещь» и следуй за нами.
Видя, что друзья повеселели от его предложения, путник сказал:
— На каждом из вас должен быть этот венок. Я сплету его и положу на голову каждого и тогда пойдём.
— Плети, это даже интересно, а мы поможем, чтобы было быстрее.
Набрали прутьев, на которые указал путник, сплели венки, возложили на головы всех друзей и пошли. Через несколько шагов один из парней очнулся.
— Где мы? — спросил.
— Гадкий старик опоил нас, — сказал другой.
— Это ты, Элоиз? — спросил третий.
— Это ты нас спас.
Друзья снова были вместе. Последним приказом Элоиза, прежде чем снова подчиниться старшему в группе, было — оставить у дорог, ведущих в деревню грешников, опознавательный знак в виде чёрного скорпиона — там опасно, гласил он.
Дерево, ветки которого помогли друзьям, называлось омелой. Серебряный цвет она обретала при соприкосновении со злом. Только тогда омела приносила пользу.
А то зелье, что приносило вред друзьям, превращая их в животных, стёрлось из памяти, после того, как последний житель села перестал получать «пользу» из живых тел путешественников.
Через несколько дней друзья достигли финального пункта путешествия и вскоре вернулись домой.
Элоиз так и не решился поведать друзьям, причину, по которой он обязан был вернуться за ними. На третий день попыток вернуть сознание опасности товарищам, он понял, что колдовство, которое сделано, не подвластно уговорам. Спросил у матери, как бы она поступила, если бы её сыну угрожала такая опасность. На что мать приказала лечь под омелу. Дерево росло недалеко от дороги, обвитое прекрасными ветками омелы. Элоиз лёг и сразу уснул. Что делать дальше, он уже знал при пробуждении.
И ещё одно узнал он в эту ночь: никогда не думать о себе, как о маленьком человеке.