Выстуженая душа

  Пять минут назад он сказал:
  -Я ухожу от тебя.
  Она сидела в это время за компьютером, корректировала написанное и слушала его в пол-уха.
  -Сейчас, сейчас,- ответила она рассеянно. –Немного осталось. Я быстро…
  Он стоял справа от неё и молчал. Наташа видела его силуэт боковым зрением. Но уж слишком интересно было словосочетание этого норвежца- и так можно перевести, и так, и что красивее- не поймёшь, выбирать самой надо- что ей было не до мужа.  Стоит же, ждёт.  Не к спеху, значит…
  И лишь эта звенящая тяжелая тишина заставила отвести её взгляд от экрана и оглянуться на Владимира.
  -Извини, я не расслышала. Что ты сказал?
  Он по голосу и по этим отрешенным, немного безумным глазам понял: она всё- равно там, в переводе. Но не мигая продолжал смотреть на неё.
  -Я правда не слышала! Трудно повторить, что ли? У меня самая концовка «не вырисовывается»… Ну, что ты смотришь? Повтори, я же извинилась!..
  -Я ухожу от тебя.
  -Куда?
  Его передёрнуло. Он не ответил и ушел в другую комнату.
  Она ещё тупо проводила его глазами, затем резко вскочила и бросилась следом.
  -Володь, что случилось?
  Она обхватила рукой дверной косяк и смотрела, как муж пакует чемодан.
  -Да ничего не случилось,- обычным голосом ответил он. Рубашка никак не хотела аккуратно складываться. Он скомкал её и засунул сбоку. –Ты не знаешь, где мой костюм спортивный? Хотя… откуда…
  Он сам залез в неглаженное, достал костюм и так же запихал вслед за рубашкой. Прошёл мимо неё- она посторонилась – в ванну за бритвой и зубной щеткой.
  -Там, в холодильнике, рагу!- прокричал оттуда. –И салат! Ешь, пока свежий!
  -У тебя кто-то появился?
  Как она прошла следом- он не слышал. Поэтому вздрогнул от неожиданности.
  -Нет. У меня никто не появился. Я просто ухожу от тебя.
  И смотрел ей прямо в глаза.
  -Почему?- Голос её стал беззащитным и немного плаксивым.
  -Потому, что я живу с тобой, а ты живёшь со своей Норвегией…
  -Я с тобой живу! Я люблю тебя!
  -Родная,- непроизвольно ударил он её под дых. –Мы живём с тобой уже двадцать пять лет. И из них ты любила меня максимум 2-3 года. До рождения сына. А, может, и ещё меньше… Остальное время ты любила, что угодно: детей наших, работу, кофе, дачу… Что угодно… Сейчас, вот, Норвегию… А меня… так… полюбливала на досуге…  
  -Кто у тебя появился?- прервала она мужа.
  Он не отвел глаз.
  -Как-то… Без толку с тобой говорить… Ты помнишь, например, чем я занимаюсь?
  -Материалы какие-то испытываешь…- растерянно ответила она.
  -Какие-то… где-то… с кем-то… А когда мы последний раз вместе были? Помнишь? Не так, чтобы от меня отвязаться, а чтоб самой захотеть?..
  -Кто у тебя появился?- вновь ухватилась она за соломинку.
  -Значит, не помнишь.- Ему стало скучно и противно. Он сгрёб с полочки свою парфюмерию. –А я помню. До свадьбы это было. Да и то сейчас не уверен- искренне ли было?..
  -Вов, как тебе не стыдно!- Она всё-таки беззвучно расплакалась.
  -А за что, Наташа? За то, что я тебя любил, устал жить без ответа и ухожу?
  -Ты тоже работаешь.- Она размазала ладошками слезы по щекам.
  -Правильно, работаю. И люблю свою работу. Но я и тебя тоже люблю! И это не мешает друг другу. А ты… Я у тебя, как персик на базаре у южан. «Возми, дарагая, это бэсплатно!»- коверкая язык, протянул он. –Я не хочу быть довеском к твоим переводам. Ты и с детьми-то общаешься наскоро, когда приезжают: раз-два- и опять к компьютеру…
  -Да что ты знаешь о моей работе?- уже со всхлипыванием возразила она.
  -Да мне на хрен твоя такая работа не нужна!- чуть было не закричал Владимир, но сдержался. –«Работа, работа»… Отдать всю жизнь работе, наплевать на всех близких… Что-то вечное творишь, да? Нетленку?  «Детские стихи норвежских авторов». Дура!- всё-таки произнёс он зло. –Ты хоть одного Маршака среди них видела? Или Чуковского? «Нетленка»… И из-за этой дребедени- вся жизнь вокруг вдребезги?! Ну, ты и…- он сдержал язык и быстро прошел мимо неё обратно в комнату.
  Затянул ремни на чемодане. Почувствовал: она здесь.
  -Я пока на даче поживу,- сказал он, не оборачиваясь. –За месяц, думаю, сниму что-нибудь.  Ребятишки приедут- можешь им всё рассказать. Они поймут.- Выпрямился. Оглядел комнату. –Машину я забираю. Подготовишь документы на квартиру- позвони, я подпишу.- Ещё раз огляделся. –Всё. Счастливо тебе. Да, вот, ключи мои от квартиры… Всё. Привет Норвегии.
  И вышел.


  Она проревела до вечера.
  Сидела на просторной двуспальной кровати и выла белугой, утопив лицо в ладошках. И медленно- медленно качалась из стороны в сторону, будто метроном с ослабленной пружиной.
  А за стеной у соседей «плакала» труба из Свиридовской «Метели»…
  И сгущались сумерки.
  Стемнело.
  Она поднялась на ослабших ногах и прошла в ванну.
  Опухшее от слёз лицо немолодой привлекательной женщины смотрело на неё из зеркала безразличными глазами.  Долго умывалась холодной водой. Утёрлась. И так, с полотенцем  в руках прошла на кухню. Включила кофеварку. Закурила. Увидела полотенце в руках, повесила его на спинку стула.
   -Ты только не раскисай, Наташа,- прошептала она. Только не раскисай. Образуется…
  Вновь непроизвольно покатились слёзы.
  Звякнул зуммер кофеварки. И слёзы остановились. Налила. И снова закурила.
  В углу ласково и таинственно светился экран компьютера. И манил к себе.

  -Володя, может, останешься?- спросила она, не поднимаясь с кровати.
  -Поздно уже.- Носок вывернулся наизнанку и никак не хотел одеваться. Но включать свет было как-то стыдновато. –Да и тебе пора на смену…
  -Ага,- легко согласилась она, зевнула с наслаждением, потянулась. –Хорошо хоть парами стали на проходной дежурить. А то ни поспать, ни …
  Она сказала это просто, обыденно, не смущаясь.
  -Это точно,- подтвердил он и обрадовался, что ночник не включен: покраснел невольно от чужой простоты. –Ну, всё. Пока.- Наклонился к ней, ткнулся губами куда-то в область виска.
  -Придёшь завтра?
  -Постараюсь. Как лекции поставят…
  …Выстуженный салон машины казался голубым и туманным.
  Он долго грел мотор. Ехать на промороженную дачу не хотелось. Но и оставаться здесь, в теплом, мягком, уютном после «ни поспать, ни …» тоже не хотелось ни за какие блага.
  Сорокапятилетний мужчина, профессор, заведующий кафедрой «Сопротивление материалов» сидел в машине. Курил.
  «А небесный калькулятор ни на миг…» тихо-тихо неслось из динамика.
  Владимир не гадал - где ему остаться. Ни «высоколобая» Норвегия, ни низменное «Может, останешься?» его не манило. Выбирать было не из чего. Его тошнило и от того, и от другого.
  Ему жаль было прожитой жизни. А как жить по  другому он тоже не знал.
  Взглянул на себя в зеркало заднего вида. Худое окаменевшее лицо с напряженными скулами.
  -Затоплю печку,- сказал он вслух себе. –В тепло мне надо… И выпью… Посмотрим дальше…
  Машина тронулась.