13. ЛЮБОВЬ ЗЛА
Жила Витькина подружка Женька в таком неудобном месте, что нарочно не придумаешь. Крутая горка в полсотни метров, обдуваемая со всех сторон, и кособокий деревянный домишко на юру, на самой маковке. Подъезда никакого, подход - тропа с выдолбленными в каменистой земле ступеньками. Крепость! Кто удосужился строиться на самом что ни на есть пике, когда вокруг ровного места – завались, ни мать, ни старшая Женькина сестра Валентина не знали.
Отца у Женьки, как и у Витьки, знакомого не было: одни сплошные фантазии. Не было отца и у полуторагодовалой Валентининой дочки, так что домишко обретался чисто бабьим населением. Данная ситуация Витьке подфартила: никаких тебе лишних нотаций, запугиваний типа «испортишь девку, башку оторву», прочих мужицких подмигиваний и сальностей, кои Витька терпеть не мог. Женьке матерью и сестрой дана была единственная установка: до пояса пожалуйста, ниже - ни,ни!, покуда восемнадцать не стукнет. Пришлось мириться, хотя, что там ниже и для чего, Витька знал чисто теоретически. Правда, ощущал сладко-болезненное томление, но и только.
Женька, видимо, изначально почувствовала Витькино напряжение и, дабы не дать ему взорваться, на первом же свидании расстегнула кофточку, взяла его руку и сунула себе за пазуху. Бюстик она не носила, тугие шелковистые мячики не нуждались в поддержке. Так у них и повелось. Мать работала в городской бане, сестра на швейной фабрике. Витька с Женькой подгадывали, когда Валентина уходила в вечернюю смену, а мать возвращалась домой ближе к полуночи. Малышку Снежанку влюбленные укладывали спать, сами устраивались в старинном кресле, Витька забирался рукой Женьке за пазуху и молча млел от наслаждения. Девчонка тоже только что не мурлыкала, и мир для них переставал существовать, ибо они парили в небесах.
Первой молчание всегда нарушала Женька, какой-нибудь благоглупостью втягивая Витьку в фантазии.
-Витечка! А вот жили бы мы с тобой на необитаемой планете только вдвоем и больше никого вокруг. И что бы ты тогда со мной делал?
-Съел бы тебя всю до последней крошечки, чтобы ты никому не досталась.
-Так ведь на той планете кроме нас с тобой и так никого нет.
-Ну, тогда раздел бы тебя и затащил в постель!
-А вот это хренушки! Это потом.
-А куда бы ты делась. Жаловаться-то некому.
И они принимались шепотом хихикать, дабы не разбудить Снежанку. Разбудишь, считай, вечер потерян. Агу, гу, гу – бери дядя Витя на ручки и возись с ней до умопомрачения.
Отношения с Женькой закончились безобразно и в один миг, о чем Витька впоследствии не раз и не два пожалел. Перед Днем Советской Армии и Военно-Морского Флота Витьку пригласили в кооперативный техникум на праздничный концерт с последующими танцульками. Со сцены он выдал свое коронное «Голос сердца» в полном объеме. Заслужил бурные овации и восторженные повизгивания студенток. Там и тогда положила на него глаз студентка третьего курса Галка Чубарова, активистка и первая красавица учебного заведения. Миниатюрная, на редкость пропорционально сложенная, черноволосая с фиолетовым отливом на свету. Дюймовочка, к которой, казалось, и притрагиваться-то страшно: не дай Бог испортишь!
В те времена Витька еще стеснялся первым заводить знакомство с девчонками. Одноклассница Анютка не в счет – свой парень! Галина Чубарова сама подошла к нему, когда объявили белый танец. Успела вовремя, оттерев по ходу двух соперниц. Выйдя в круг, Витька напрягся, не зная, как себя вести с такой крохотулькой, едва достававшей макушкой ему до подбородка, но Галка сама сняла неловкость и напряжение, вдруг прижавшись к парню. Витьку будто током ударило, и он мгновенно потерял чувство реальности. Злой рок заключался в том, что Женька не смогла пойти с ним на концерт: пришлось именно в тот злополучный вечер сидеть с малявкой племянницей.
Ну, и естественно, Витька вызвался проводить Галку после танцев на съемную квартиру, где она обитала еще с тремя подругами. Вышло так, что проводили подружек и под их веселые подначки и многозначительные подмигивания отправились гулять по городу и целоваться под каждым фонарем. Потом Витька в крутой своей телогрейке начал подмерзать и пригласил Галину к себе в каморку погреться, благо там с небольшой охапки дров тепло держалось не менее суток. Идея Галке пришлась без ложной скромности и бабьего жеманства по душе, и она сама заторопила Витьку в тепло. Понравилось ей и жилище новообретенного ухажера. А потом, ежели без подробностей, Галка соблазнила Витьку, и это дело ему так ударило в голову и другие органы, что оторвался он от Галки только к утру. Ему-то все это было внове, а у Галки, как выяснилось, накопился уже немалый опыт, который она с удовольствием продемонстрировала, привязав парня к себе почти на полгода.
Городок небольшой, вести-новости гуляют от дома к дому, от соседки к соседке с курьерской скоростью. До Женьки такая весточка докатилась буквально на следующий день, и ее реакция стала совершенно непредсказуемой.
-Что ты наделал, Витечка!- рыдая, кинулась она Витьке на шею в школьной раздевалке: - Чего там вам, мужикам, медом что ли намазано? – повторила она сквозь обильные слезы Валентинины слова, сказанные сгоряча как-то старшей сестрой и запомнившиеся Витьке: - Не мог ну хоть чуточку подождать! Не помер бы насовсем!
Витька ничего не успел сказать. Он был виноват по самые уши и осознавал свою вину. Он прятал глаза от девчонки, вдруг резко откачнувшейся от него. В еле уловимый миг в руке у Женьки матово блеснула финка, с которой она всегда ходила в школу. Удар пришелся в правое надбровье ближе к виску. Витька резко откинул голову влево; кровь залила глаза. Женька визгливо, по-бабьи заголосила, бросила нож на пол, крутанулась и выскочила на улицу, оставив пальтишко на вешалке. Витька подхватил нож, сунул в карман, сдернул коротенькое не по росту Женькино пальто, доставшееся той от старшей сестры, в полуслепоте больно впечатался в дверную раму и выскочил из подъезда. Женьки нигде не было. И в школу она после так и не пришла. А Витьке в напоминание о светленькой и доброй Женьке достался надбровный шрам на всю дальнейшую жизнь.
Как оказалось, с Галкой тоже все пошло наперекосяк. Ей не любовь была нужна, а замужество, дабы прикрыть срам перед собственной матерью и северо-задонской родней, подвизавшейся в подпольных баптистах. Лучшая подружка, землячка, тоже студентка техникума, на год моложе совершеннолетней Галки, настучала всем, кому смогла в Северо-Задонске, о Галкиных похождениях, на что мама Галкина категорически заявила: либо привозишь штамп в паспорте, либо на глаза не показывайся.
Вот со штампом как раз и вышел казус. Витьке едва стукнуло шестнадцать. Тут Галка при всей своей изворотливости и предприимчивости попала впросак. Поверила фантазеру Витьке, не испросив паспорта. Он-то, естественно, годков себе перед подружкой прибавил, благо, выглядел на все девятнадцать. Когда истина открылась, Галка устроила истерику и целую неделю не подпускала Витьку к себе. Витька страдал, унижался, ползал на коленках, умолял, жутко ревновал свою ветреную красавицу буквально к каждому фонарному столбу. Напоследок маленько отлупил, и только после этого Галка забралась под одеяло.
И пошло-поехало! Скандалы перемежались воркованием, затем вспыхивали вновь. Витька извелся напрочь. Коль Галке от любовных утех только прибавлялось пользы, то Витькин не окрепший до конца организм работал на износ, хотя и требовал еще, еще, еще! Долго так продолжаться не могло, и через полгода любовники расстались.
