Средний вред здоровью

пожалуйста, - лейтенант распахнул дверь, - извините пожалуйста за грубость по телефону , сейчас я поясню.

–Мы ведь позавчера ночью с вами по этому работали, - он кивнул головой в коридор,  - я тогда на суточном дежурстве был, - стал пояснять Зайцев. - Ночь выдалась колготная,  сутки на ногах. Под утро наша группа сдала дежурство, я в девятом часу  в кабинет забежал по делу, а тут в коридоре, извините, ваш друг детства на стулике сидит, вот, как сейчас.  Я его спрашиваю: - «Ты чего припёрся?», а он говорит: - «Думаю ты меня вызовешь, а я в магазин уйду тебя не предупредив, вот  и решил сам придти, а то посадишь.» Ну я  на изжоге весь был, вспылил и, возможно. в грубой форме, объяснил ему, чтоб  сидел дома и ждал вызова. Пока я  с ним тут рассусоливал, начальник наш меня увидел: -«Зайцев, - говорит, - хорошо,  что ты задержался, Скрипов заболел, а дело, которое у него в производстве прокурор просит к обеду принести. Ты ведь его начинал, в курсе то есть, давай-ка «подшамань» – собери, то есть, подшей как положено, а  я сам его прокурору снесу.» Ну вы сами знаете каково это после суток чужое дело шаманить.

  Я, конечно, знал, что это такое и посочувствовал Зайцеву.

- Провозился я с эти делом часа полтора, про Дуплия забыл, выхожу в коридор, а он всё на стуле под дверями сидит, только с сумкой.
–Ты что здесь? – Спрашиваю, - а он опять: -«Чтобы вы меня не потеряли.»  Вытолкал я его  на улицу, пригрозил, если вернётся – точно посажу. Думаю всё - ушёл. Сбегал к начальнику, прихожу, а Дуплий на крыльце стоит и мне рукой маячит – тут я мол. Я опять его домой оправил и в отдел зашёл, подождал, выглянул в окно – Дуплий возле отдела трётся. Я, стыдно сказать, - через другие двери, что во двор выходят из отдела смылся.  Сегодня утром прихожу на работу, а он опять тут с сумочкой сидит, улыбается: - «Вот, - говорит, - я уже и майдан собрал». Ну, у меня крышу и сорвало - крутишься как белка в колесе, а этот обормот тут трётся, спрашивает: нужен он или нет. Извините, пожалуйста, и заберите его отсюда, у меня нервы кончаются.

  Я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться – ситуация действительно выглядела комично.
– Успокойся лейтенант, не забывай, что у Лёхи инвалидность, кстати, ты запрос в психдиспансер послал на него? -  Перевёл я внимание дознавателя в рабочее русло.
– Нет ещё, сейчас пошлю.

  Про запрос я спросил лейтенанта, чтобы тот немного успокоился; что там будет написано, я узнал раньше, участвуя в деле по административному правонарушению, которое совершил в прошлом году Дуплий А.Д.

– Лёха, забирай свой майдан и пошли отсюда, - обратился я к другу детства, - достал ты товарища лейтенанта.

Мы с Лёхой вышли из отдела и зашагали в сторону его дома.
– А как он меня вызовет? У меня ведь телефона нет, - на полпути забеспокоился Лёха, - надо сходить сказать, что у меня нет телефона.
- Пойдем, - взял я его за рукав, - пришлют за тобой машину, понял. Сиди дома и не лезь поперёд батьки в пекло.
–А как его посадят? – Спросил Лёха.
– Кого?
– Батьку моего. Он же умер, - остановился Лёха и заморгал глазами, как всегда левым- правым, левым- правым.

  « Не понимает переносного смысла пословиц и поговорок» - всплыли в памяти строки из заключения психиатрической экспертизы Дуплия.  Забыл я как-то про Лёхин диагноз, а он вот есть и, оказывается, всегда актуален, а мы с ним как с нормальным разговариваем - аккуратней надо бы. Я терпеливо разъяснил Лёхе ещё раз,как он должен себя вести, заставил повторить.

  Лёха повторил, помялся и спросил:
- А средний вред здоровью это как?
- Зачем тебе? – Удивился я, - всё равно, ведь, не поймёшь. Не забивай себе голову.
– Ну, ладно, - согласился Лёха, - а меня точно не посадят?
– Точно, точно,- заверил я его и добавил для острастки, - если не будешь ходить без вызова в полицию.

   Дело в отношении Лёхи  прекратили за примирением сторон.