Глава 1. «Похититель бриллиантов»
Так меня недавно стал называть мой отец – Похититель бриллиантов. Мама нередко добавляет слово «маленький» - Маленький похититель бриллиантов. Понятно, что второй вариант мне нравится куда меньше.
На самом деле я вовсе не такой уж и маленький, скоро мне будет аж двенадцать лет. Но с мамой не поспоришь. Она в таких случаях внушительно произносит: «Яйца курицу не учат».
Если я пытаюсь возразить, что яйца не могут разговаривать в отличие от меня, то папа сразу же меня останавливает:
- Молчи! С мнением мамы не спорят, с ней вежливо соглашаются. – Тут он обычно подмигивает. – С сильным не борись, с богатым не судись.
Мне приходится соглашаться. Пусть Похититель бриллиантов будет маленьким, хоть горшком назовите, только в печку не ставьте.
Похитителем бриллиантов меня прозвали после того, как я открыл самую-самую главную тайну Особняка. Правда, на самом деле по-настоящему там была всего одна-единственная тайна, а остальные так – не тайны, а тайночки, таиночки. И раскрыл не один я, но об этом чуть позже.
Рассказывая эту историю своим знакомым, папа говорит, что там тайна на тайне сидит и тайной погоняет. Но вы сами увидите, что он очень далёк от правды. Ну, не может тайна на тайне сидеть и ещё какой-то тайной погонять! Ещё бы он сказал, что тайна сидит на тайне, свесив ножки. Ха-ха!
Это не правда, а её двоюродный или троюродный брат. А может быть, что они вообще не родственники!
Учусь я в пятом классе. Живу в исторической части Самары, так нам сказали в школе. Самара, если кто не знает, - это такой большой город на Волге возле древних Жигулей. Папа говорит, что Самара-миллионщик или миллионник, потому что в ней живёт больше миллиона человек. Никогда не думал, что столь много! Даже трудно представить, какая это прорва народа. Наверное, не поместится на даже на десяти футбольных стадионах, вроде нашей знаменитой «Самары-арены», где матчи чемпионата мира по футболу проводились в 2018 году. Даже ежели там всех людей не рассаживать, а ставить каждого вплотную бок о бок друг к другу.
Когда-то Самару называли купеческой и ещё «вторым Чикаго». Что это такое, пока плохо себе представляю. Но раз папа сказал – значит это непременно так, не поспоришь. Да и спорить с ним не рекомендуется, тебе же будет хуже, это я хорошо знаю. Он часто наставительно мне указывает, что мы с ним «в разных весовых категориях». Это действительно так, он весит втрое больше меня. У нас напольные весы имеются. Обычно ими пользуется мама – «следит за своим весом, как она говорит, - но и мы иногда становимся. У папы стрелки показывают почти сто килограммов, а у меня меньше тридцати пяти. Так что весовые категории у нас с ним действительно разные.
Как-то услышал от папы, что мы живём в центре. Хорошо, что не в дырке, ведь в центре обычно бывает именно она. Долго не мог понять: где же именно этот центр находится? То ли на улице Куйбышева, то ли на Ленинградской, то ли рядом на Некрасовской или ещё на какой?..
Папа объяснил, что под центром он подразумевал историческую часть нашего города. Начало ему положила совсем маленькая крепость Самара или Самар, главным тогда в ней был князь Григорий Осипович Засекин. Ему памятник установили, сам его видел, когда гулял на набережной. Позже вокруг поселения появилась Слобода – жилые и ремесленные постройки. Так постепенно Самара разрасталась и разрасталась до современных пределов. И рядом с нами – можно за пять минут от нас до набережной добежать! – течёт Волга. Знаменитая на весь мир великая русская река. Как это я услышал, так сильно загордился: надо же, весь мир о ней знает! А мы такие везучие, что живём рядом с такой знаменитой рекой – на Волге! Ну, не на самой Волге, не на воде живём, а на берегу, очень близко от неё.
Живу я с мамой и папой в четырнадцатиэтажном доме. На пятом этаже в семнадцатой квартире. Иногда такие здания называют небоскрёбами. Это я и от мальчишек во дворе слышал. Мы поднимали головы и смотрели вверх, но никто так ни разу не увидел, чтобы верхушка здания скребла небо. Наверное, даже с крыши рукой до него не достать. Разве что когда небо пониже – ну, когда тяжёлые дождевые тучи низко провисают – тогда, наверное, их можно тронуть. Интересно, а какие они? Если голову заденут, наверное, могут сильно ударить, а то и сшибить человека с крыши вниз. А лететь до земли аж четырнадцать этажей. Так что лучше не проверять, пусть дом скребёт небо без нас. Целее будет голова. Только хоть бы раз поглядеть на такое. Часто я смотрел, но ни разу не замечал никакого скребания. Увы и ах…
Наш дом стоит на старинной улице Засечной. Она небольшая и узкая, но красивая и тихая, машины здесь ездят редко. На ней много старых зданий с рельефами и всякими украшениями на фасаде. Мой сосед и одноклассник Димка Молодцов называет их финтифлюшками. Мой папа сказал, что это лепнина. Значит, это именно так. Он всё знает.
Одним краем наш дом выходит на узенький и короткий переулочек Аршинный. Он короткий, как у козла хвост. Это не я сказал, а однажды пошутил мой папа. Тянется Аршинный всего два куцых квартала и упирается в Калашниковскую улицу. Так он назван, почему-то, не в честь всемирно известного изобретателя автомата Калашникова, а по калачу, булке. Странно, чем же заслужила такую славу обычная булка, что ей предпочли прославленного оружейника Калашникова? Понять не могу. Наверное, я ещё маленький, вот вырасту, тогда всё сразу и пойму.
Не на всех картах можно было отыскать переулок Аршинный, разве что на самых подробных. Впрочем, я таких не видел, но Семён уверял, что не только видел, но даже имеет именно такую. Я попросил его принести, показать мне. Он потускнел, глаза отвёл, но под нажимом всё же пообещал. Правда, карту не принёс. Несмотря на все мои напоминания. Он что, боится, что я её съем? Или до дыр просмотрю?!.
Именно на Аршинном находится самый таинственный дом в округе. Его называли Особняком или Купеческим домом. Папа сказал, что когда-то, до какой-то революции, в нём жил купец первой гильдии. Разгильдяй, что ли? Жил один во всём доме. Наверное, был тогдашним олигархом. И зачем ему одному такой домище? Да я бы в два счёта заблудился в нём. Наверное, разгильдяй имел карту для хождения по своему дому, не иначе! В противном случае заблудился бы.
Мне кажется, что этот Особняк – самое старое здание… нет, самое древнее в городе! Древнее всех наидревнейших. Потому в нём и скопилось столько тайн. Очень много тайн, но всех важнее одна – самая главная тайна. Тайна всех тайн. Тайнища!..
Этот дом двухэтажный, из тёмно-красного кирпича. Сразу было видно, что они все до единого старинные. Сейчас кирпичи меньше по размеру и гораздо светлее, а то и совсем бело-серые. Говорят, это современные кирпичи, силикатные. Они не очень хорошие. Обычные кирпичи из глины лучше. Экологичнее, говорит папа.
Вход в особняк находился не по центру, а на левой стороне, был оформлен колоннами, они держат двухскатную крышу. Выше, на втором этаже, располагается незастеклённый балкон. Как и с противоположного края. Между ними находились пять высоких окон с закруглённым верхом. Мне всегда было интересно, как для них вырезали стёкла полукругом? Наверное, не просто было мастерам, но они таковые сделали. А вот на первом этаже окна самые простые, прямоугольные. В каждом по три стекла – два рядом, а одно сверху. Между ними деревянные перемычки, вместе они образуют букву «Т».
Снаружи вдоль здания росли высокие деревья сирени, именно деревья, тогда как в других местах подобных им – по высоте и гущи - я не видел. Наверное, по той причине, что очень уж почтенный возраст имели, оттого и вымахали чуть ли не до крыши. Весной от них такой приятный запах исходит, ещё на подходе шагов за двадцать начинаешь ощущать. Вкуснота! Сразу вспоминал, что у мамы были духи с таким запахом, назывались «Белая сирень». А здесь сирень росла разная: и белая, и синенькая и сильно фиолетовая.
Во дворе за домом находились куда более высокие берёзы, липы, вязы, ивы и внушительный дуб в несколько обхватов.
Как и все остальные, я не подозревал о существовании тайн Особняка до тех пор, пока из него не выселили всех жильцов. Дом признали аварийным и опасным для проживания. Родители всем нам постоянно твердили, чтобы мы не смели туда заходить: мол, не дай бог что-нибудь случится с нами, ведь там всё на ладан дышит, может рухнуть. Но именно это, вопреки их словам, нас и привлекало…
Именно в то время Сёмка с родителями и переехал на Безымянку. Другие три семьи получили новые квартиры где-то ещё. О них я ничего не знаю, ибо там из школьников был только Серёга-чемпион. Но он учился в выпускном классе, был чемпионом города по плаванию. Его я видел только издали. С такими, как я, он не знался, ведь я для него был мелюзгой.
Какое-то время Особняк стоял заколоченным, но потом разбили в паре окон стёкла, двери взломали. Мы с мальчишками стали в него заходить, играли в войнушку или ещё во что.
Кто-то тайком выламывал батареи отопления и плинтусы, срывал оставшиеся электропровода, ручки и щеколды на оконных ставнях. Мы никого не заставали за этим нехорошим делом, а только видели плоды их деятельности. Неизвестные люди пробовали вскрыть пол, видимо, польстились на половые доски, но они оказались страшенной толщины – вдвое шире моей ладони. Не вру! По такому полу слонов можно водить, и не по одному, а сразу стадом, он бы даже не прогнулся, не заскрипел. Как такие доски делали в прежние времена, не пойму! Наверное, каждую доску из огромного дерева выпиливали или вытесывали. Да, на совесть трудились старые мастера!
Я задумался: а нынче что, мастера совести не имеют – совсем бесстыжие, да? Иначе почему они работают не на совесть?..
Глава 2. Я и моя семья
Да, забыл представиться. В свидетельстве о рождении, оно у моей мамы хранится, среди прочих документов в верхнем ящике стола её комнаты, я указан как Алексей Александрович Афанасьев. Мама называет меня по-разному. Обычно – Алёшей, Алёшенькой или Лёшей, а ещё сынком, сынулей. Если же я слышу – Алексей, то сразу беру себя в руки, и начинаю быстро соображать, что делаю не так или о каком моём неблаговидном поступке стало известно маме?
Папа, как правило, именует меня Лёшкой, Лёшей и Алексеем. Хотя бывает, что пользуется каким-то из маминых вариантов. Но редко.
Папа мой страшно умный, так говорит мама, а папа её в ответ называет страшно красивой. Слыша это, понимаю, что я страшно непонятливый, страшно несообразительный, страшно тупой, страшно непослушный и так далее. Увы и ах.
У меня есть младший брат – Сенька. По свидетельству о рождении, который хранится вместе с моим, он - Елисей Александрович Афанасьев. Папа его нередко именует Королевичем Елисеем. Какой он Королевич, если ему всего пять лёт? Идёт всего лишь шестой год!
Сенька – страшно забавный несмышлёныш, ничего не знает, ничего не понимает, но ужас какой настырный – всюду лезет, всё пробует на зуб. За ним глаз и глаз нужен, повторяет мама. И следить за ним, опекать обычно поручают мне. Называют это «бременем старшего