Эпизод 5. Симбирск
Вверх по Волге идут разинцы. Волю народу дают, бояр-кровопивцев, дьяков – шкур продажных в воду мечут да на крюк сажают. Города им ворота открывают, холопы со всего царства к ним бегут. Войско атамана как снежный ком растет…
Которые разинцы по берегу идут, которые по воде плывут – в стругах и челнах. Тут и «Осетр». Приделал мастер астраханский к нему мачту с парусом, содеял наделки. И стал «Осетр» видом ну почти как паузок волжский…Сам мастер вожем корабельным стал, а на весла мужиков пришедших посадил. Стрельцы ж, что в гребцы подводные угнаны были, в войско пошли. Разину люди к пищали свычный, ой как надобны!... Мужики поначалу-то опасались в бочку лезть, потом пообвыкли. Шутят:
- Как в Москву-то придем, мы энту бочку царем, да боярами, да дьяками, да подьячими полную набьем и в Москве-реке всех разом и утопим!
Рядом с «Осетром» паузок идет, на котором в чулане немцы едут. Косятся на них мужики, ворчат, что вот, пора-де этих немчинов в Волгу метать. Но не дает мастер. То дело атаманское. Пусть Степан Тимофеевич слово свое скажет. Но не сказывает слово своего атаман. Долят его заботы многие…
А немцы сидят да глядят как берега мимо плывут.
- Герр Клаус, нас плохо стерегут. Эти бандиты и понятия не имеют о том, как надо охранять. Небольшое усилие – и мы на свободе!
- Петер, вы с ума сошли! У нас нет лошадей. А без них ничего не получится. Пешком мы далеко не уйдем. Нас схватят через полдня. Надо ждать удобного случая.
Пришли разинцы под Симбирск-городок. И вышла тут у них замешка. Посад взяли, а острог – никак. Заперся там со стрельцами князь Иван Милославский и пришлось казакам осаду учинить. А осада, как известно, дело долгое да тягомотное…
Заскучал атаман. И вспомнил тут о немчинах ученых. Задумал проход тайный подземный в острог ископать, бочку с порохом под стену заложить, а может и так войти. В том, мыслил он, немчины ему подмогой станут…
Немцы вошли в шатер вместе с мастером. Разин сидел на низком раскладном персидском стульчике перед разведенным костром. Одетый в красный бархатный кафтан он широко расставил ноги, уперся руками в колени и в упор смотрел на вошедших, сдвинув брови. С красной же запорожской шапки на лицо атамана свешивались низки жемчуга.
- Здрав будь, батька!
- И ты здрав будь, мастер. Как корабль? Небось не боярский, свой, так и грести легче?
Разин помягчел лицом. Мастер улыбнулся, принял шутку:
- Знамо дело, Степан Тимофеевич. На своей-то кобыле завсегда способнее выходит.
Атаман взглянул на немцев. Брови его опять сошлись
- Ну что, дьяволы, будете мне служить? Я за верную службу милую да дарю щедро. А за измену – казню люто! Поднялся со мной народ, идет он, чтоб весь боярский корень повывести…
- Ты, батюшка, - мастер осмелел. – Много-то не глаголь. Худо они по нашему разумеют. Зато жадны. Злато-серебро вельми любят.
- Злато-серебро и я люблю, - Разин сильно склонился к немцам. – Да только не застят они мне воли вольной! А что жадны – то добро. Заплатим – содеят. Так?! Али нет?! Ну!!
Атаман совсем нагнулся, немцы отшатнулись
- О страшен адлер блик , - пробормотал тот, что постарше. (Орлиный взор (нем.))
- Herr Klaus, möchte er, dass wir in seine Dienste treten? (Герр Клаус, он хочет, чтобы мы пошли к нему на службу? (нем.))
- Ja, Peter. Aber ich ... habe eine Vereinbarung mit dem Moskauer Zaren unterzeichnet ... Ich habe mich verpflichtet, allen Feinden des Zaren zu dienen und sie auszurotten. Was wird der König sagen, wenn wir am Leben bleiben und als Rebellen gefangen werden? Wir werden gehängt! (Да, Петер. Но я... подписал договор с московским царем... Я дал обязательство служить и истреблять всех врагов царя. Что скажет царь, если мы останемся живы и нас поймают как бунтовщиков? Нас повесят! (нем.))
- Herr Klaus, dieser Bandit duldet keine Ablehnung. Er wird dich töten! .(Герр Клаус, этот бандит не потерпит отказа. Он убьет вас.(нем.))
- Я давать присягу царю, - вдруг сказал немец постарше. – Я есть государев человек.
Лицо Разина перекосил гнев.
- А-а-а, так ты за бояр, сучье племя?! Не пойдешь с народом?! Гей, кто там?! В Волгу! Обоих!
В шатер вбежали казаки. На герра Клауса набросили мешок.
- Peter, sag ihnen, dass ich wie ein Ritter mit einem Schwert in der Hand sterben möchte! (Петер, скажите им, что я хочу умереть как рыцарь с мечом в руке! (нем.))
- Стоп! – вдруг громко крикнул Петер, отбиваясь от хватавших его казаков. – Герр Клаус есть рыцарь! Он хочет умирать честно! В бою!
Разин ухмыльнулся:
- А-а, немчура, боя хочешь… Любо то мне. Ежели по правде. Гей, казаки, оставьте их.
Немцев отпустили, с герра Клауса сдернули мешок. Они стояли, пошатываясь, пытаясь поправить порванные кафтаны. Герр Клаус вдруг сказал:
- Вы есть биться за свой свобод, я тоже биться за свой свобод.
Разин поднялся:
- Добро. Казаки, круг! Охотников сзывайте, кто с немцем биться желает…
- Herr Klaus, dieser Bandit wird Sie töten! (Герр Клаус, этот бандит убьет вас! (нем.))
- Mach dir keine Sorgen, Peter. Ich habe mit Sobieski gedient. Ich weiß, wie man mit einer Waffe umgeht. (Не беспокойтесь, Петер. Я служил у Собесского. Я знаю, как управляться с оружием.(нем.))
Неожиданно резким движением герр Клаус нагнулся и схватил валявшуюся в шатре саблю.
Широкий круг собрали казаки. Всем охота посмотреть на забаву молодецкую. Много пришло на сей час от службы вольных…
Распахнулись полы шатра, Разин вышел вместе с немцами.
- Гей, атаманы-молодцы! Вот немец сей волю свою саблей добыть желает. Кто из вас противу него встанет? Но знайте, немец верх возьмет – ему воля уйти, казак верх возьмет – его ясырь ! Ну…
Разин повел пристальным взором по собравшимся. Те невольно опускали глаза и пятились…
- Что ж вы, соколы, заробели? Али коршуна черного заморского испугались? Али… - голос атамана окреп. – И в правду казаки совсем обабились?!
Краем глаза Разин вдруг увидел какое-то движение в толпе. Кто-то протискивался сквозь нее.
- Мишка? Самаренин? Любо. Добрый казак. Ладно бьется.
Самаренин выбрался из толпы и поклонился Разину.
- Здрав будь, батька! Дозволь с немцем биться.
- Здрав и ты будь. Дозволю. Ты как саблю мою возьмешь, али своей орудовать будешь?
Мишка внимательно посмотрел на свою ладонь.
- Не во гнев прими, атаман, у тебя может и лепше, да только рука-то к своей привычна. Пусть она и без украсу.
- Вот казак! Дело молвит!
От восторга Разин даже слегка притопнул ногой.
- За пустой красой не гонится… Ну да что впусте толки толковать. Зачинайте бой. Казаки! Раздайсь! Дайте место!
Собрашиеся, толкаясь, отступили, освободив значительное пространство. Оба противника вышли на него и замерли, не спуская глаз друг с друга. Но почти тотчас же Мишка присел и каким-то неуловимым крабьим движением вдруг скользнул вбок.
Внезапно он подскочил к немцу, замахнувшись саблей, но мгновение спустя отскочил назад. Потом еще раз и еще…. Самаренин явно хотел разозлить и измотать противника, заставить его потратить силы на пустые выпады.
Круг загудел.
-Да что он скачет, яко блоха! В глазах рябит! Ты руби яго, руби!
- Не-е-е-т, пусть приладится поначалу…
- Жидковат-то немец, не сдюжит…
- Так яго! А ну… А ты смотри, ловок-то немец! Не дает до себя досягнуть…
- Мишка досягнет…
Неожиданно для всех герр Клаус оказался опытным фехтовальщиком. Расставив ноги и согнув колени, он напряженно следил за скачущим Самарениным. Он не старался поразить его во время ложных выпадов, а бил наверняка…
Ж-жах!! – сверкнув, скрестились сабли И еще – ж-жах!! ж-жах!!...
- Славно молодцы бьются, - одобрительно заметил Разин, следя за топчущимися в песке фигурами. – Ой, то любо мне…
Сабли стали скрещиваться все чаще и чаще. На какой-то невообразимо долгий миг он, скрестившись над головами, замерли… Сабля Самаренина съехала по лезвию сабли герра Клауса и противники разошлись…
От ног дерущихся стали подниматься тучи пыли и песка. Стало нечем дышать, да и сам бой стал плохо виден.
- Тьфу ты, дьяволы, ну ровно у шаха в пустыне, - ворчал в бороду Разин, вглядываясь в расплывчатые фигуры…
Вдруг Самаренин выскочил из пыли. За ним вылетел немец, держа саблю в вытянутой руке. Но Мишка почти тотчас же застыл на месте, крутнувшись вокруг себя. Немец, не ожидавший такого приема, пролетел вперед… Его нога вдруг попала в какую-то ямку и он упал лицом в пыль, выпустив саблю из рук.
В ту же секунду лезвие сабли Самаренина было на шее герра Клауса. Наступив на него ногой, он размахнулся…
- Стой, Мишка!!!
Какое-то смутное чувство справедливости толкнуло Разина. Он не мог себе этого толком объяснить, но чувствовал, что так неправильно. Неправильно, чтобы сейчас Мишка убил безоружного.
Самаренин с налитыми кровью глазами огляделся, тяжело дыша.
- Мой…. ясырь… - с трудом выговорил он. – С бою… взял.
Разин потупился. Крыть было нечем. Все было так, как он обещал. Но…
- Стой, Мишка! Не мочно тебе, казаку вольному, быть подобным кату московскому. Бой идет – головы руби, а ясырю головы рубить – то не дело.
Наступила тишина. Слышно было только тяжелое дыхание Самаренина.
- Атаманы-молодцы! – Разин повысил голос. – Рассудите нас! Прав ли я? Волен ли казак в своем ясыре до живота его? Или за удальство немца помиловать надобно?
Круг зашевелился, загудел… Раздались крики. Однако кричали различно.
- Прав Мишка! Его ясырь, его и живот!
- А немец-то удалой! Такой нам нужон! Пущай к нам на струг идет!
- Верно баешь, атаман! Ино дело бой, ино дело – полон! Мы что, татарва какая, чтоб головы безоружным рубить?...
- Мишка, мало у нас катов, так и ты туда же…
Круг колебался, явно не склоняясь ни на чью сторону. Разин уже сожалел, что поддался душевному порыву. Теперь он не знал как выпутываться… «Пожалела овца волка…- ругал он сам себя. – И впрямь, ты, Степан, с глузду сзьихав…»
- Батька! Батька!
Откуда-то вдруг выскочил всадник.
- Батька!
Разин прищурился:
- Ась!
- Батька! Стрельцы идут! Рейтары с ними! Пушки тащут !
Атаман невольно качнул головой. Возникшая загвоздка вдруг решилась сама собой.
- Казаки, чуй! Смотри пищали, снаряды, а у кого боя огненного нет, те холодный припас проверь! Войско идет царское. Видать битва великая будет!
Круг начал расходиться. Разин скрылся в шатре. Самаренин пихнул герра Клауса ногой.
- Вставай, кукуй ! Пошли!
Он отвел немцев на какой-то пригорок. Звякнула цепь.
- Сидите тут, кукуи. А мне недосуг. Бой скоро… И-и-эх!! Душу отведу!
Он угрюмо ухмыльнулся. Потом поднял голову и, словно к чему-то прислушиваясь, покачал ею.
- Эх, атаман, атаман… Было слово твое словно камень твердый, а ныне… ныне песком рассыпалось. Ой, гляди, ходи осторожно. В бою всякое случится может…
Самаренин ушел. Немцы некоторое время сидели неподвижно, молчали, потом молодой тронул цепь.
- Герр Клаус, мы прикованы!
- Успокойтесь, Петер. Этот бандит так спешил убивать, что забыл закрыть замок. Мы свободны.
- Так чего же мы ждем? Бежим!
- Куда, Петер? Сейчас начнется сражение. Нас легко могут убить. Стрельцы могут принять нас за бандитов, а бандиты – за царских солдат. А случайные пули? Нет, Петер, нам не следует никуда бежать. Сейчас безопаснее всего оставаться на месте и наблюдать. О, я уверен, что мы увидим много интересного. Это сражение, без сомнения, решит судьбу этих банд.
Грянули пушки в воеводином полку, а в ответ грянул на всю Волгу голос страшный:
- Ломи в притын, браты!
Сошлись разинцы с рейтарами и стрельцами в рукопашную. Одни клятву дали царя защищать, другие - воли добыть хотят. Гремят казацкие да татарские сабли о колонтари и бахтерцы, бахают пищали, дым пороховой глаза ест… Где мужик стрельца дубиной гвоздит, где рейтар
