казака прикладом мушкета в землю вгоняет… Мелькает в дыму красный атаманский кафтан, скачет его конь богатырский. Глядит Разин и все видит. Где чуть подадут назад казаки – он туда. Скажет слово заветное, сверкнет глазами, гаркнет; «Крепко стой за правду атаманы-молодцы!». И глаза у казаков веселей глядят, сил прибавляется, руки шибче работают и одолевают казаки стрельцов…
Борятинский, плюясь, отъехал на пригорок, слюна по бороде течет.
- Бога в душу, палена мышь, сцепились ровно кобели из-за суки! Пушки без дела стоят! Отойти бы да дунуть по ворам! А не мочно тут!
Свистнула над ухом коня воеводы татарская стрела, ткнулась несильно о пластину панциря и упала. Борятинский ухмыльнулся, погрозил ей пальцем, перекрестил место удара.
- Ишь ты, змея… Нет, шалишь, бронь крепкая, фряжской работы. Не тебе, поганой, ее пробить.
- Посмотрите, Петер, это интересно. Этот Разин несомненно обладает полководческим умением. Он хорошо использует свои преимущества. Его противник не может открыть артиллерийский огонь. Иначе он может нанести ущерб своим войскам.
Немцы лежали, укрывшись за кустами. Герр Клаус просунул сквозь листву подзорную трубу, подобранную около атаманского шатра. Молодой немец взял трубу, приложил ее к глазу...
- Герр Клаус, удивительно, но Разин без доспехов!
- О да, Петер. Этот глупый народ считает его колдуном. Они верят, что он неуязвим для пуль и сабель. Возможно он сам так не считает, но, увы, он вынужден так поступать, чтобы эти люди ему верили.
- О, герр Клаус, посмотрите, а не тот ли это бандит, что дрался с вами утром?
Герр Клаус внимательно посмотрел в окуляр.
- Вы совершенно правы, Петер. Однако… Петер! Смотрите, смотрите! Кажется, царские солдаты начинают побеждать… Сейчас они применят пушки... Я не завидую этим разбойникам… Ого, Петер, а вот и наш знакомый…. Смотрите, смотрите! Он перешел на сторону царя! Он набросился на своих вчерашних товарищей! Да, Петер, вот каковы эти люди. Они подчиняются только силе. Если же их главарь слабеет, то они моментально ему изменяют… Петер, Петер, смотрите! Разин ранен! Он упал, его выносят из боя.. Они бегут к реке! Кажется, они хотят бежать на лодках!
Петер снова взял подзорную трубу... Земля вдруг задрожала от пушечной пальбы.
- Да, герр Клаус, бандиты отступают…Царские солдаты берут их в плен. Но смотрите, смотрите! Наш «Осетр»…
- Что?!
Герр Клаус почти выхватил трубу.
- Дер Тойфель! Они бегут к моей «малышке»! Они хотят бежать на ней! Три тысячи чертей! Пушки стреляют по бегущим! Идиоты! Надо стрелять по лодкам!
Внезапно герр Клаус вскочил.
- Герр Клаус, куда вы?
- Пять тысяч дьяволов!!! Этот тупица воевода все испортит! Мазилы!! Они дадут им уйти!! Бандиты сбегут на моей «малышке»?! Это невозможно! Лучше я сам! Своими руками! Я уничтожу ее!
- Герр Клаус, неужели вы хотите уничтожить «Осетра»?
- Да, Петер. Я сожгу его. Бандиты не смогут уйти. Не волнуйтесь. Моя «малышка» у меня здесь! – герр Клаус выразительно постучал себя по голове. – И она бессмертна! Да, сейчас она сгорит, но она воскреснет и станет еще лучше! Мы сможем хорошо дышать под водой, мы сможем слышать под водой, мы сможем топить корабли, не приближаясь с ним!
- Герр Клаус, там опасно! Вы попадете под обстрел!
Старый немец нетерпеливо отмахнулся рукой и кинулся к реке. Петер вцепился в подзорную трубу. Руки его тряслись и он долго не мог попасть в нужное место. В окуляре мелькали фонтаны земли, взрытые ядрами, искаженные лица сражающихся, какие-то руки с саблями… Потом он как-то вдруг увидел герра Клауса. Тот бежал к «Осетру», держа в руке горящий факел. Казаки, несшие атаман, похоже, увидели его, потому что побежали быстрее. Пушки воеводы начали стрелять чаще… Ядра стали ложиться ближе к «Осетру»… Замерев, Петер увидел, что герр Клаус все-таки опередил казаков… Он уже поднял факел, чтобы швырнуть его, но ядро опередило его.
Взрыв! Темная туча закрыло то место, где только что стоял «Осетр». Потом из этой тучи полетели доски, обломки… человеческое тело… Петер следил за ним, еще не веря, не желая верить, отчаянно не желая понимать, кто это…
Тело герра Клауса пролетело немного и упало в воду. Туча осела, стало видно, что казаки поднялись с земли и, подобрав Разина, бегут к другим лодкам.
Эпизод 6. Снова Москва
Широкая дубовая дверь кабака, по летнему времени распахнута настежь. Но все одно, проку мало – в бревенчатой обширной избе только у входа и можно дышать непривычному человеку. А ближе к стойке – не продохнуть от пота, вони прелого тряпья да сивухи. Под ногами грязь чавкает, на земляном полу…
Вошедшие взяли по косушке с калачом, гурьбой прошли за печь, в прируб, на чистую половину. Сели за длинный стол с липкими пятнами от пролитого пития. Вздохнули.
- Ну, браты, за упокой души раба Божьего Степана…
- Какого такого Степана?! – Никто и не заметил, как целовальник встал в дверях. – Вы кого, пьян подзаборная, поминать удумали? Не того ли вора, что седни на Болоте сказнили?
- Не твое дело, паскуда! Нашего Степана поминаем! А ты знай свое дело – водку неси!
Щуплый мужичонка ехидно процедил елейным голоском:
- Быдто нынче един Степан на Москве живот свой окончил? А ежели округу взять? С десяток наберется. А то и поболе…
- Ты гляди, Божья душа, опас имей. Не ровен час, что случится… - прогудел другой, до глаз заросший густой черной бородой.
Целовальник плюнул.
- Дьявол вас разберет! Сволокут в Разбойный, кнута с вами отведаешь…
- Ништо… Ишь черева-то отрастил… Выдюжишь…
Плюнув еще раз, целовальник вернулся за стойку.
Пришедшие же выпили еще раз, потянули в рот калачи…
- Ну что, браты, все видели? – спросил кто-то.
- Как есть, все.
Послышался общий вздох.
- Торчит головушка на колу, воронью на потеху…
А что, ребята, - вдруг заговорил еще один вошедший, с седой клочковатой бородой. Он наклонился над столом и понизил голос, так что и остальным тоже пришлось склониться. – Слух есть верный. Быдто не батюшку-атамана казнили нынче а казака некоего, обличьем схожего. Казак тот по доброй воле муку принял, чтоб батюшку от смерти спасти. Как стали царские слуги казаков одолевать, казак тот кафтан батюшкин с шапкой одел и в руки им дался. Те и поверили подмене. А батюшка-то жив! Ушел он тогда. Был у него корабль тайный, подводный. Как, значит, батюшка увидел, что одолевают царские слуги, он со товарищи на корабль тот и взошел. Вышли на Волгу и нырь в воду! Все заставы и сторожи царские обошли, переплыли море Хвалынское и к шаху персиянскому явились. Тот шах милость им оказал, жить у себя дозволил. Теперь батюшка там, в земле персиянской до срока пребывает. А как пора придет, так он опять на корабль подводный сядет, море переплывет и на Волге вновь объявится…
Говоривший умолк. Молчали и остальные
