путник-чужестранец всегда притягивает к себе опасности.
- Какие? Зачем ты нужен кому-то, если у тебя ничего нет?
- Зато всегда могут найтись желающие захватить меня в рабство, - вздохнул юноша.
Реште нащупала в складках своей туники потайной карман, вывернула его и достала оттуда небольшой сверток, завязанный в тряпку. Когда парфянка ее развернула, внутри оказалась стопка тонких полосок золота. Отделив половину, Реште протянула ее Таэху:
- Возьми. Это облегчит тебе возвращение.
Юноша ошеломленно посмотрел на золото, а потом на нее:
- Ты… просто так отдаешь их мне?
- Может случиться так, что ты сумеешь выбраться живым, а я нет. А я не принадлежу к тем, кто надеется взять с собой в загробный мир богатства и драгоценности.
- Но почему ты помогаешь мне в возвращении?! – воскликнул Таэх. – Мы ведь принадлежим к разным народам! Ты же парфянка, аристократка из знатного рода!
- Это так, - согласилась Реште. – Я из рода Файзака и дочь Амбеаршана, о котором ты наверняка слышал. Но мою мать, которую я не могла помнить, привезли из каких-то далеких краев, далеко к северу от Эвксинского Понта, скифов, твоих соплеменников и даже сарматов. Там есть какое-то море, соединенное с морями, огибающими Европу с севера, огромное пресноводное озеро и две реки, не менее могучие, чем Тигр и Евфрат. Она была из народа йонтов, которые, как я слышала, выглядят так же, как ты. Наверно, эти йонты родственны твоему племени и исходят из того же корня, а может, таких близких друг другу племен на севере немало, просто они разделены реками, лесами и болотами, ничего не зная друг о друге.
Таэх был потрясен. Несколько минут он не мог вымолвить ни слова, а потом все-таки сумел заговорить.
- Раньше мы все подумали бы, что такого не может быть, что к северу от нас только сарматы, а севернее их больше нет никого! Но ты сейчас сообщила мне такое, что я просто должен вернуться живым, чтобы рассказать об этом старейшинам моего народа. Получается, что мы не одни что мы не просто несколько неизвестно откуда взявшихся племен, зажатых между скифами и сарматами! Но там, к северу, есть еще такие же, как мы, близкий нам народ, о котором мы ничего не знали, а он ничего не знает о нас!
Юноша, казалось, не мог найти себе места от волнения. Он ходил туда-сюда по свободному от бочек пространству трюма, было слышно его учащенное дыхание, а глаза, наверное, горели, чего было не разглядеть в полумраке трюма, разгоняемом одним лишь небольшим факелом.
- Знаешь, если я вдруг вернусь домой, я первым делом расскажу старейшинам, что сумел узнать. Ведь не только йонты родственны нам, ты права, что есть еще племена, имеющие с нами общих предков. Просто мы все раскиданы по огромным просторам диких северных земель, но если когда-нибудь, пусть через столетия, мы когда-нибудь соберемся вместе... Тогда мы создадим свою страну, перед которой будут бессильны не только скифы и сарматы, но и даже римляне, если они когда-нибудь придут к нам с войной. И я скажу нашим старейшинам о том, что мне был явлен знак судьбы, а значит, мы можем наконец-то дать нашей небольшой земле имя. Пусть это будет твое имя! Я предложу им: пусть теперь Безымянная земля станет называться Землей Рошт. Римляне бы произнесли это как «Роштия».
- Сначала сумей вернуться, - усмехнулась парфянка. – Даже на то, что кто-нибудь из нас сумеет живым выбраться с этой гексеры и доплыть до берега, надежд не так много.
- Мне пора, - вдруг озабоченно сказал молодой наемник скифов. – Меня могут хватиться. Пока ты должна сидеть в трюме и не высовываться отсюда. Когда флот достигнет пелопоннесского берега и придет подходящее время для поджога и побега, я спущусь к тебе.
Он сделал шаг к двери, но тут же вернулся, что-то вспомнив.
- Смотри, вот в этой бочке амфоры с пресной водой, а в этой – еда. Не забудь, что тебе особенно надо будет подкрепиться накануне того, что мы с тобой задумали.
Таэх ушел.
Реште присела на доску, готовая мгновенно юркнуть за бочки, если снаружи от двери послышатся чьи-то шаги.
