46. Прыжок молока в бессмертие

доцент пока и этого не замечал, как будто заслонённый сам собою прежним.


В дупель заинтригованный Фредди продолжал молчать. О многом таком он и раньше слыхивал, читывал, а об ещё большем краешком догадывался. Как и любого двуногого без крыльев, его особенно прельщали, разумеется, сверхвозможности, прежде всего связанные с полётами. То-то задаст теперь трёпки всем своим обидчикам! По списку на всех опорожнится! Поэтому, внутренне всё же решившись, терять-то всё равно и вправду почти нечего, он всё ещё не спешил переходить последнюю черту. Будто прикидывал, продаться сразу или ещё немного покуражиться, набить цену побольше.

Особенно у него получалось делать вид, будто фактически ничего уже не соображает. Кругом приглушенно и вразнобой сверкало как полночью в разбитой ёлочной игрушке. Потом хорошо отлитая в сон явь слегка поколебалась и опять мощно всколыхнулась всею своей глубиной. Во тьме вспыхнул свет. Как будто кто в туалет сошёл к ним словно по трапу. Опять же отлив делать, включать основной ресурс, то есть. Но всё оказалось не совсем так. Это юный пришелец взмахнул своей волшебной палочкой, или чем-то там таким функционально аналогичным, но из другого места. Ненавязчиво обрисовался гудящий, весь в бенгальских искрах овал чего-то этакого, непрерывно рассыпающийся, а потом ссыпающийся обратно. Неудержимо и мягко он повлёк к себе. Видимо так некая промоина в инобытие собиралась засосать или промыть перед употреблением свою очередную жертву. Сопротивление человека тем временем благополучно заканчивалось. Наступала последняя стадия перед непосредственным переходом туда – смирение. Всё-таки купился, бедолага, за медный грош продался. Сверхвозможности – это же така-ая вещь! Мать родную продать можно. Поэтому надо рискнуть. Чтобы потом хотя бы губернатору под дверью написать, да и Осклизкину с комэском морды не помешало бы заодно набить.

Фредди встал и, пошатываясь, обозначил туда, в клубящийся портал, несколько шагов, то есть, качнулся пару раз, поддёргивая мокрые штаны. Карла радостно встрепенулся. Неужели, последний раз лёд ваш таки тронулся, господа бомжачьи заседатели?! И с новым воодушевлением взялся за дальнейшее конвоирование, до упора, вот-вот дозревающего наиболее перспективного пацика. Да-да, теперь бы дожать козлика любой ценой – любой! Как заботливый паучок запорхал вокруг окончательно дозревающей мухи в паутине, накладывая последние петли роковой нейронной сети, вокруг, около, и главное что - изнутри.

- Иди-иди вон туда. Там найдёшь себя, каким и должен был быть по проекту с самого начала. Видишь, тоннель светится?! Это и есть нужный тебе портал. Я даже вставать не буду, не бойся. Запомни главный свой алгоритм: больше никогда не ври, не бойся и не беги. Просто иди! Верь и иди. Там и есть, да и всегда была твоя Родина! Она тебя сюда послала, она и назад примет с распростёртыми. А здесь ты всегда и при любых обстоятельствах останешься чужим и невостребованным. Поверь, это правда, кто бы ты ни был, чего бы когда-то ни добивался. Ерунда это всё было. Точно.

- А у меня получится?! -  Фредди с радостно-дебильным ужасом вдохнул воздух, как перед решающим шагом на удивительно притягательный заморский горшок.
- Я его тебе открываю, этот портал. Спокойнее-спокойнее, дружок... Как всё получится, сразу уйдёшь отсюда. Честно. Заклинаю только - даже не оборачивайся на гиблое место позади себя, на прошлую жизнь. Боже упаси! Потому что ты теперь как Орфей, с такими трудами, муками и болью выбирающийся из земного ада. Не дай бог оглянуться! Снова окаменеешь! Сейчас ты действительно свободен и впервые не ошибся в себе! Говори-и!.. Только не молчи! Контакт не должен прерываться!
- Да-да-да!!! – Помедлив, раздался звенящий, натянутый голос отныне вроде как бывшего бомжика.

Раскатав губы, гражданин полуподвала загодя увидел себя его величеством гражданином Вселенной, со всеми правами и прочими возможностями. Это было настолько смешно, что половина той Вселенной закатилась в хохоте, хватаясь за свои астральные животики. Однако малолетний конвоир взял себя в руки, убрал ухмылку с лица и с серьёзным видом продолжил важную работу.

- Тогда так и говори себе, своей самой последней клеточке – «Я свободен!». Free at last! «Наконец сво-бо-ден!». Он примет тебя. Как только ты полностью освободишься… так - сразу. И!.. Раз! Ты сво-бо-ден! Вперёд!.. Пшёл, собака, не оглядывайся! Forward! Free at last! Faster!


Фредди вздрогнул от подстёгивающих английских слов при идеальном оксфордском произношении в устах проговорившегося посланца из Ми-6, точнее, конвоира, но было поздно. Слово тренера – закон, сработало с этой секунды практически в режиме непроизвольной, импульсивной реакции. Инерция движения оказалась к радости карлы настолько глубоко набрана, что доцент, хотя в последний момент и пошатнулся от мимолётного сомнения, но таки шагнул в услужливо зазиявший овал портала. В остаточно пропадающих мыслях, гибельно поддавшийся доцент заставил себя исчезающим краешком всё-таки поверить в себя и даже сказал вполголоса и с усмешкой себе же на посошок: «Допустим! Ладно, допустим - могу всё! Так я ещё не прикалывался! Так и чё теперь?! Чего ты мне тут намутил такого?! Посмотрим-посмотрим. Если что не так, учти - рекламацию пришлю по почте. Или сразу по кумполу настучу. И синева твоя не поможет!».

Тут словно щёлкнул стартовый контрольник. Естественно - по голове. И тогда - то ли взлетел-таки тупой доцент, то ли просто тупо повалился тою головой, но наверх. Пробивая снизу уже затягивающуюся полынью. Нет, всё-таки полетел. Его всё-таки научили «Free at last» делать, да ещё и «faster». В то же время и не как во сне полетел. Не наподобие того как в лифте бывает. Однако и птицам и даже дельтапланам правительственным так никогда не летать. То есть, взмывал натурально, сам по себе, за счёт себя самого, то есть, вроде бы по-настоящему. Или, продув все цистерны, сбросив все балласты, стремительно всплывал как подводная лодка к солнцу. Или утопленник под телекамеры.

Серёгин только с лёгким содроганием провожал назад, прохрупывал, легко пропускал сквозь сердце холодные-прехолодные железобетонные перекрытия междуэтажных перемычек всех семи небесных твёрдых сфер своей несчастной бомжачьей планеты. Хруп-хруп-хруп-хруп-хруп-хруп-хруп. Ровно семь раз прорвались околоплодные оболочки нового кластера! Пропуская в почти замерзшую полынью, в быстро заволакивающееся окно небывалых возможностей. Однако оставался по ходу и гнилой такой, вполне себе земной вопросик. А почему это здесь бесплатно раздают лишь одно это сексо-подобное движение - взлёт-падение?! Или ныряние. Туда-сюда, туда-сюда! А всё остальное, кроме этих тупых фрикций по жизни, что – и в самом деле смысла не имеет?! Да и имело ли когда?! Туда-сюда, туда-сюда! Это и есть жизнь?! Охренеть! Другого ничего предложить не можете, астральные уроды?!


Словно подранок, доцент зигзагами уходил ввысь в обмоченных штанах, якобы спасаясь от прежнего земного бытия, выставившего ему вслед все свои завидущие перископы, а также торпедные аппараты. И даже специально подвсплывшего со дна, чтобы удобнее было палить вдогонку. Рядом летел крепко обозначенный конвоир, крутой и радостный мальчик из нездешней фирмы, заботливо поддерживая пахучего дядьку под локоток. При новых усиливающихся сомнениях Фредди в самом себе его сквозное стартовое движение естественно замедлилось, штаны всё стремительней высыхали. Хотя доцент как будто с большим напором продолжал повторять теперь уже коронный аусвайс: «Я свободен! Free at last! Наконец свободен! Где там мой новый концлагерь?!» - то самое «почти», без какого-либо явного участия с его стороны, стремительно разрасталось, пухло, тянуло вниз. Оно давало множественные метастазы, а точнее, побеги. Он явно не до конца верил в полную свободу своего полёта, что он действительно как никогда свободен, но ничего, абсолютно ничего не мог с собою поделать. Так и тянуло вниз, к родным какашкам. Чем далее так всё происходило - тем более иссякал и размывался волшебный светящийся колодец в небо, порастал тиной заветный портал в саму бесконечность. Растягивалась, рвалась и улетала налетевшая было прочная сеть на его мозгах. Внутри доцента появился сильный и тёмный нисходящий поток, всё более уступающий восходящему. Бывшее окно возможностей возвращалось в прежний облик проруби с плавающим дерьмом. Именно сюда засасывало несравнимо как сильнее. Падать-то и загибаться всегда легче. Туда, где родился и должен был наконец сгодиться.

Вот тут-то, на самом интересном моменте, как и положено во сне перед пробуждением, она и грянула, вся последующая нештатка. Не с кем-нибудь, а с неуязвимым конвоиром, только что надменно словно монах поучавшим искусству единственно правильной жизни, а теперь взявшимся плотно сопровождать доцента в эту самую лучшую жизнь. Он только что ещё взмывал рядом с доцентом, словно птенцу подсказывая как правильнее всего преодолевать это вонючее земное притяжение. Он как могучий дельтаплан ещё увлекал жертву в самую-самую высь, за стратосферу, прямиком на геостационарную орбиту, в блестящую точку, зависшую аккурат над всем домом и бомжиным виварием внизу, как тут вдруг что-то резко и страшно переменилось в облике и самом состоянии бесстыдно звёздного мальчугана. Причём не заладилось как-то совсем уж конкретно.

Пришелец жутко побледнел, его стало швырять из стороны в сторону, потом нештатная болтанка усилилась. Парнишка принялся дрожать как напуганный щенок, только что написавший на ковёр хозяевам. Через секунду так и вовсе слинял, почти наполовину свернулся. Принялся лепетать что-то и вовсе несуразное, кажется, просил гражданства полуподвала, узником совести себя называл, паспорт местный хотел попросить. Остановился, завис окончательно, потом, что-то невпопад переспросив, хотя ему никто ничего не говорил, начал издавать звуки говорящей цирковой собачонки: «Уа-уы-ы!.. Уа-уы-ы!..». Теперь его тем более никто бы не понял. Тогда несостоявшийся звёздный пропагандон заметался, словно раненая в попу канарейка в клетке. Даже совершил последний дикий прыжок на доцента, словно пытаясь вмазаться в него, впрыгнуть или влезть, но таки спастись. Затем отскочил, словно разрядившаяся и сильно поблекшая шаровая молния, побывавшая в объятьях чёрной дыры.

- О-о! Оказывается, он не тогда кончил. – С усмешкой подумал Фредди. – Или по-настоящему только сейчас. Ф-фу, какая гадость! Да лучше описаться, чем вот так!
Бывший звёздный засланец стал истончаться, таять, даже немного растворяться в воздухе. Как-то вот так делал, что фиг поймёшь. Затем вдруг полностью обмяк и рухнул быстро стекленеющим комом вниз, вместе с доцентом пронзая в обратном направлении все-все, только что с такими трудами совместно пройдённые этажи. Словно проваливаться вниз и назад в полуподвал. Мимо каких-то искрящихся и бешено мигающих приборов, шелестящих установок, искажённых лиц незнакомых и чем-то возбуждённых людей в цветных пижамах и отчего-то полуодетых. Видимо и у них что-то пошло не так. Но каким образом это повлияло на произошедшее с Фёдором Серёгиным и его незабвенным Сусаниным в мир божий?!

Доцент Фредди, внешне обретя себя