Научно-фантастический роман «Кластер». Часть вторая
Источник изображений: images.yandex.ru
Источник: https://xn--80aacco7a1al3a7bs7e.xn--p1ai/
Авторский сайт: Ревущаябочка.РФ
Глава 45. Тарантул с пеной на губах
Любая игра случая всегда завершается срывом со всех своих и не своих предохранителей. Потому что лиха беда начало. Потому что со случаем, как и с хреном, шутки всегда плохи. Потому что лишь одинокому мизантропу не угрожает случай. Потому что любая цепная реакция начинается с пустяка. С вброса крошечной пылинки аттрактора в пересыщенную среду. Чтобы потом сразу понестись и поехать.
Для начала сцепились обе охраны Ближней заставы Ручья - какая была в законе и какая - верхом на нём. Звук пальбы сквозь сломанный глушак поднял всех, потому что ствол всё-таки разорвало, отчего прогремел не столько выстрел, сколько взрыв. Служивый народ чутко встрепенулся и тоже принялся палить по сторонам, даже не особо вглядываясь куда именно и в кого тем более.
Нарастающий гул от усиливавшихся пострелушек сначала легко прокатился по всей Ближней заставе. Как первое дуновение застоявшегося апокала. Но уже по пробной его волне совершенно чётко ощущалось, что совсем-совсем скоро сам великий Ручей содрогнётся от топота, с которым казённая братва обязательно пойдёт супротив братвы параллельной, то есть, собственной теневой. Оба дублирующих друг друга земных пекла сойдутся всё же в свой последний, решительный и беспощадный.
Было ли, нет ли, но вполне могло быть и такое. Вслед за нехорошим поступком одного из охранников мистера Кольта, прикончившим несколько зарвавшийся секспольский радар по имени Изабелла, очень скоро последовал новый пассаж. Гостюхин, майор спецслужбы, - то ли и вправду гулял поблизости, то ли выпасал вездесущую кайфоломщицу настолько плотно, он-то и завалил теперь самого того кольтовского охранника с трагически перекосившимся глушаком на стволе. Но не с праведным криком «Почто ты баушку обидел?!», а хладнокровно и молча. Видно, давно хотел свести счёты с конкурентом. А тут вроде, как и повод нарисовался. Исключительно в порядке самозащиты незаметно пустил пацанчику юшку из круглой дырочки в черепушке. Вокруг-то ни души! Да и природа до того настойчиво шептала, прямо-таки умоляла хоть кого-нибудь до кучи и на всякий случай пристрелить, что никак не устоять было! Дальше - лиха беда начало. Такое дело только начни!
Оно-то так. Однако, кто же теперь во всём разберётся, да и спросит за что и с кого? Вроде по сути ничего особого и не произошло. Подумаешь, два лишних трупа, не считая первого. Каждую ночь в ближнем яру по десять закапывают. Мест ещё полно и не так разгуляться можно.
Зато когда во второй раз грохнуло, была свёрнута на сцене вторая отработанная фигура и бесцеремонно спихнута в затемнение, - все во всё окончательно врубились. Э-э-э, дурна курятина, сказал тогда каждый сам себе и побыстрее выпал в осадок, закрывая голову руками и ожидая самого худшего. Тем не менее, команда на окончательную разборку с ними со всеми всё равно не поступала. Кто-то в диспетчерской продолжать тупить по-чёрному. Все притихли, видимо надеясь, что сорвалось случайно. Бывает и триггеры с аттракторами шалят. Напьются, собаки, и начинают вытворять чёрти что. А что им ещё делать на такой-то планете?!
Тем не менее, все до единого участники межрегиональной конференции по обмену каким-то важным опытом как-то так быстренько-быстренько поразбежались по разным боксам и номерам. Не желая больше ничем обмениваться, кроме разве что определёнными жидкостями, да и то не со всеми и не всегда в бутылочках. Затаились и прижухли там, словно тарантулы в норах, одни только мандибулы поверху замерли, чутко подрагивая. Может кое-кто из охраны по инерции и постреливал при этом, потому что звуки похожие вроде ещё производились, но теперь скорее для острастки, в воздух, или в молоко, чтобы кто не надо куда не надо не приближался.
Спонтанное поступление мертвяков в параллельное затемнение приостановилось, и вправду преждевременным оказалось. Вторая, основная фаза хотя и была на подходе, но, как оказалось, не настолько близком. Напугав друг дружку боевой имитацией начала конкретной разборки и рассредоточившись по разным огневым позициям, братки продолжили караулить главную, боевую фазу мероприятия. Никто не скрывал, что теперь как никогда нужна настоящая отмашка. То есть, самая полномасштабная вводная. Однако, как ни ждали, но её так и не последовало.
В результате осадок конечно же остался. Тарантулы уставали ждать. Напряжение усиливалось во сколько-то крат. Так и чувствовалось, как где-то, может быть совсем-совсем неподалеку, всех до единого подельников грядущего апокала нетерпеливо подстерегал засадный дембель судьбы. Один на всех он был и за ценою нисколько не стоял. Неподкупно шевелил хвостом, точил когти, да ещё и нагло суживал зрачки при этом. Вдобавок свиристел и сюрчал утробным басом по нарастающей экспоненте. Поэтому ждать пощады от него никак и никому не приходилось даже надеяться. Вон сдал и смурной казачок Васька Козочкин. День и ночь шептал бедолага себе: «Достали эти начальники, уй-й, достали! Меня за собой тянут и тянут! А куды дёргать и не знамо вовсе!». Когда стало знамо куды, кубыть тот же неведомый голос подсказал, то и принялся недозасланный казачок в конюшне обетованной своей петельку для себя нелюбимого ладить. Простую, куда уж ему другую. Кобыла Тоська, вконец заезженная баскачьей напастью, подбадривала громким ржаньем. Вперё-од, хозяин, я с тобою!
Нет-нет. Не босоногое детство прощально мелькало перед глазами преспокойно ладившего на себя верёвочную петельку казачка Василька. Нет, перед уходом своим думал он куда более возвышенно, хотя и совсем расплывчато. Если бы смог себе дать отчёт в том, что по-прежнему роилось в его голове, тогда бы многое понял и за себя и за державу обидную. «Жутко на родине, словно на плахе, Люди мычат только «ме» или «бе»». Вот за что стало обидно. Потому что Василёк мог существовать только в ней, при том, что она-то в нём никак не нуждалась. Так что выход оставался лишь в бегстве на тот свет. Раннем или позднем. Проще говоря, произвести апоптоз. Выйти из закольцованного окопа времени и бежать что есть силы, очертя голову. При любом другом варианте он просто не мог сказать слишком уж свирепой родине «нет». Оставался только этот.
Как только кто-то из живых людей всё-таки говорил вот это самое магическое «Нет!», как легендарный бомж Петрович, уходя, свободно отрываясь в никуда, или как Василёк казачок - так тут же на лик его ложился именно он - замечательно землистый цвет долгожданной свободы. С этого момента его встречали камыши со свалки бескрайней любви господней. С хранителями толстолобами в корнях и рясах.
Сказав «нет» интимному соседству чужой и недосягаемо сладкой жизни, недозасланный казачок Василёк пока единственный, свободно и легко, сдёрнул отсюда. Самостоятельно ушёл в те самые неопознанные камыши, которые никогда не прекращали шуметь и роптать на нездешнем ветру. Третьим по счёту ушёл. Вслед за прыткой Изабеллой и перекошенным пацанчиком из охранной команды мистера Кольта.
Чуть позже разрядка внутриэлитной напряжённости получила второе дыхание. Более мощное, но чуть менее громкое. Напряжения не выдержал какой-то «шкаф», тот, что с «антресолями» вместо головы, из команды заушных терминаторов, Борюсикиных пыточных чикатил. Из второй охранной команды. Он не застрелился, не отравился, не повесился и даже не забомжевал, хотя бы разочек. Этот побежал прочь, пока трусцой, не боясь, что трусцы отвалятся. Не стыдясь и быстро-быстро, и потому единственно правильно на данный момент сделал. Лишь бы кому-нибудь сдаться. Но всё-таки четвёртым по счёту. Промахнуться было трудно, но всё же никто не палил вдогонку. Аркан-петельку вслед не бросал, аудиовизуалкой стремительной не стреножил. Даже свои. Боялись обнаружиться, обозначиться в новой роли, в непонятном облике да у всех на виду.
Так оно и было. Все и вправду линяли, видоизменялись слишком быстро, чтобы оставаться видимыми. Куда-то попропали ранее вездесущие журналисты, кроме самых зашкаленных фильмотворцев, крепенько обдувшихся пивом, вынужденных далеко не отвлекаться от точки слива. Никто не нашёл в себе силы доснять или хотя бы додумать, дофантазировать сложившееся феерическое, действительно отпадное шоу до конца. Дать ему отмашку в жизнь. Или хотя бы на трактовый прогон.
Корреспонденты ни на ком более не хотели кататься. Даже ихний, корреспондентский малец, мышонок летучий-голландский, тот самый не-аккредитованный юный трансформер со студёными глазками, который повсюду без мыла пролезал и неизвестно что и где творил - на самом интересном месте опять куда-то странно упорхнул. На этот раз вместе со своим не менее странным папкой, якобы корреспондентом. Наверное, за гонораром повалило семейство или за авансом. Может и с отчётом о пока не проделанной работе. Слава богу, хоть Изабеллу успели завалить, есть о чём отрапортовать. Но только и всего. А может и просто сбежали к мамке своей.
До другой секспольской легенды Ближней дачи великой и незабываемой панночки Нинон Пушкальска волна народно-уголовного гнева так и не докатилась, следственный эксперимент над нею так и не довершила, даже слегка не притопила. Мастерица-фрезеровщица основного инстинкта у нетрудящихся здешних масс вовремя укрылась в одном из многих овальных, точнее, оральных, кабинетов правительственной Ближней дачи. И чётко спряталась там за брюхом очередного высокопоставленного бойфренда. Ни один радар такой волнолом конечно никогда не пробьёт. Дюжина таких спрятаться может.
Бесследно попрятались даже механики гаражей, осознав, какие же они отличные мишени в своих дурацких маскарадно-пятнистых комбинезончиках. На виду оставался, всё-таки держался некогда могучий энерджайзер Борюсик, на казённых харчах и в долгом томлении зачаточного духа всё же подрастерявший остатки своих былых мощей. Доминантный секач, полевой главнокомандующий всех секьюрити вместе с Баптистом и мистером Кольтом не поддавались дольше всех. И таки устояли. Не деформировались подобно терминатору из наиболее металлической версии в ковше с расплавленным металлом. Тут вражья сила с ними всё же промахнулась. Садисты не сдаются!
Правда, Баптист якобы воспользовался-таки случаем. В самостоятельном режиме, без команды, мимоходом изловил себе некоего карасика в очках и в скором темпе замучил где-то там под ивами в кустах по бессмертной методологии батьки Чикатило. И тут же выпрыгнул обратно, как ни в чём не бывало, даже не облизываясь. Так что и следов не оставил для статистики. Ещё раз тем самым доказал: профи есть профи, всегда найдёт возможность самореализоваться.
Самые крутые отморозки, кого из них ни возьми, ни за что не рассыпаются под ударами судьбы, даже когда совсем отключаются направляющие антенны за ухом. Так что не только плечевые Снегурочки бывают необыкновенно устойчивыми перед ударами судьбы. Губернаторская команда, кстати, тоже вроде устояла. Она словно бы замерла, изображая прочность казённой дисциплины на предмет дезертирства. Чур, мол, не я первый! Наверное, эта мысль
