Мой главный триггер

повеселились.
    Не знаю почему, но я не ревновал ее и ни в чем не подозревал. А ведь все могло случиться, и она могла встретить кого-то намного лучше меня. Но наш секс… я не мог представить, чтобы девушка могла без сильных чувств настолько полно и без остатка отдаваться мужчине, как это делала со мной Инка. Ее тело не могло мне соврать. Я ощущал все ее пульсации во время оргазмов, чувствовал каждую клетку ее тела, и целовал с головы до пят в прямом смысле, потому что обожал ее розовые полудетские лодыжки и какие-то младенческие пальчики на ногах.
    Я вполне понимал, почему ей хотелось умствовать в поисках смысла жизни и искать нравственные основания для любви – ей было всего 20 лет. Наверняка на нее влияли идеалы высокой литературы, романтика в кино и высокопарные слова окружавших ее девиц, будущих напыщенных учительниц, мать их ети. Как-то раз она рассказала мне о своей подруге, восторгавшейся своими отношениями с парнем, с которым могла целую ночь обсуждать какой-нибудь высоко интеллектуальный фильм или книгу. И это она считала верхом взаимопонимания и духовности между ними. Я тогда посмеялся и сказал, что, наверное, тот парень импотент или его подруга уж очень страшненькая. А Инка надулась и обозвала меня чурбаном. Ох, уж эти мне гуманитарии!
    Однако ревность все же иногда шевелилась в моей душе. Ведь Инка была не только внешне красива и свежа как маков цвет, ее сексуальную привлекательность не мог скрыть даже строгий вид будущего преподавателя, каким она хотела выглядеть перед людьми. Тем более что с ней на курсе училось достаточно много парней. Однако ничто и ни разу не дало мне повода подозревать ее в чем-то. Я много раз видел, как она общается с одногруппниками на кампусе, когда приезжал за ней и ждал в машине. Мы старались не афишировать нашу связь, для ее однокашников я был старпёром, хотя не только дома, но и на работе меня считали еще не оперившимся птенцом, поскольку я только-только защитил кандидатскую диссертацию. Мне нравился мой возраст 27 лет. Будучи моложе, я не отличался зрелостью и болтался, как и другие молодые кобельки от одной девахи к другой, согласной на короткую связь без обязательств. Но в 25 взялся за ум, поскольку мог получить повышение по службе, только имея ученую степень.             
    Прошел целый месяц, я давно вернулся в Питер и приступил к основной своей работе. Из-за постоянной привычки подавлять свое либидо, никаких мыслей о сексе у меня почти не возникало. По крайней мере, меня не посещали визуальные картинки. Я имел единственное желание – обнимать Инку, чтобы ощущать ее тепло и то, что она рядом.
    Как-то напившись, я все же написал ей на мейл:
-Почему ты опять убежала?
И она вдруг ответила:
-Не хочу быть только секс игрушкой для тебя.
У меня сжало горло, и я едва смог написать ей:
-Будет у нас секс или нет, мне все равно. Давай поженимся! Так я хотя бы буду знать, что нужен тебе, смогу обеспечивать тебя и защищать.
    После этого прошла еще неделя, потом другая. Для меня жизнь словно замерла. Только на работе я как бы просыпался и погружался в дела с головой. Мой непосредственный начальник и научный руководитель поражался моей работоспособности. Но даже он не раз намекал мне, что в моем возрасте не стоит отказываться от развлечений с друзьями и девушками, поскольку молодость быстро проходит. В качестве отрицательного примера он приводил себя – махрового холостяка, отказавшегося в свое время от женитьбы и постепенно отошедшего от каких-либо отношений с женщинами. У него осталась лишь связь с бывшей коллегой, но встречались они редко, не чаще раза в месяц.
-Знаешь, совсем без баб нельзя, – сказал он мне однажды, – Они все-таки благотворно влияют на строй наших мыслей, чтобы мы окончательно не скатились к обычным инстинктам. Я всегда смеялся над их попытками облагородить словами обычный трах, но со временем понял, что слова имеют силу, они способны перестраивать мышление и восприятие. Одно дело, когда тебе дают нечто и говорят: на, голодный зверюга, сожри кусок, набей свой желудок и успокойся. И совсем другое, когда то же самое произносят как: этот донат я сделала для тебя, чтобы ты, дорогой, утолил не только свой голод, но и утонченный вкус. Это почти так же, как то, что в нищенских лохмотьях ты будешь ощущать себя последним изгоем, а в великолепном наряде принца непроизвольно расправишь плечи и высоко поднимешь голову.     

***6
    Февраль выдался очень холодный, постоянно вьюжило и заметало снегом. Я по-прежнему ждал возвращения Инки. Несколько раз приезжал к универу, чтобы забрать ее после лекций, но видел, как она садилась в машину отца, и они уезжали. Конечно, она видела меня, но делала вид, что не замечает, тем более что каждый раз ее отец опережал меня и ждал на выходе с территории кампуса. А я оставался в отдалении из-за нехватки мест для парковки.
    Наступил день всех влюблённых, который я никогда не признавал. Включая Новый год, уже второй праздник мы не смогли отпраздновать вместе. Время в разлуке у нас давно сравнялось с тем, что мы прожили до этого вдвоем. Инке пора было определиться. Она и определилась, это я не желал поверить в наш окончательный разрыв. Забыть ее у меня не получалось, да и как забыть ту, которую любишь, даже если она пытается порвать с тобой навсегда. Ведь она даже в том своем письме была нелогична: Я очень тебя люблю, но давай расстанемся. Типичная женская логика. 
    Несмотря ни на что меня грела надежда на возвращение Инки, ведь у нее до сих пор оставались ключи от моей квартиры, а в самой квартире по-прежнему в шкафу лежали некоторые ее вещи. Поэтому, в отличие от предыдущих периодов моей жизни, сейчас квартира казалась мне опустевшей. Но я никого из друзей не приглашал, чтобы посидеть и выпить, точно так же, как я никого не звал к себе, когда Инка в свое время поселилась у меня.
    По срокам у нее началась преддипломная подготовка, поэтому предпринимать какие-то кардинальные шаги я пока не хотел, чтобы не мешать ей. Оставалось только ждать. Но я сам себе установил ограничения и почти перестал общаться с друзьями по вечерам, отказывался от поездок за город, чтобы пробежаться на лыжах, да и вообще почти ни с кем не встречался. Даже тренажерный зал перестал посещать.
    Между тем зацвели два зигокактуса, которые в свое время притащила откуда-то Инка. Хотя этот цветок и называют декабристом, оба растения у меня на окне долго спали и не желали пробуждаться. А тут начали так буйно цвести, что приводили меня в полное изумление. Их было видно даже со двора, поскольку моя квартира находится всего лишь на втором этаже. И в один из дней, поливая усыпанные цветами раскидистые кусты на подоконнике, я вдруг увидел Инку. Она стояла перед подъездом и, запрокинув голову, смотрела на меня. Я замер и не мог сдвинуться с места, хотя следовало бежать, хватать ее за руки и вести в квартиру. Но меня словно ступор поразил. Я закрыл глаза, а когда открыл их, Инки и след простыл. Даже пришло на ум, что она просто померещилась мне. Такое вполне могло произойти, все последнее время мне часто казалось, что я вижу ее в толпе, но это всегда оказывалось ошибочным.
    Я сел в кресло перед телевизором и закрыл глаза. Сколько прошло времени, не знаю. За окном стемнело. Я уплывал на волнах, не ощущая тела и отпустив все мысли. Но перед глазами бесконечно и безостановочно как в калейдоскопе расцветали прекрасные цветы декабриста. Потерянный декабрь, потерянные Новый год и Рождество, не отмеченный ничем День всех влюблённых, все эти даты поочередно тонули в темноте и исчезали. А впереди как бездонная пропасть зияла неизвестность.
    Мне так хотелось объятий моей упрямой и своевольной Инки, я непроизвольно хватал пустоту руками. Но на меня вдруг пахнул морозный воздух, и что-то холодное, но вполне материальное прижалось к моим губам, словно ванильное мороженое. Я уже хотел слизнуть лакомый кусочек, но тут открыл глаза. Это была Инка. Я не услышал звук поворота ключа в замке, когда она вошла.                         
    Никаких слов не понадобилось, зря она придавала большое значение разговорам и выяснениям того, кто о чем думает, кто и как воспринимает реальность, кто и что считает любовью.   
-Ты насовсем? – спросил я.
-Да, – ответила она.
     
    Конечно, мне пришлось научиться красиво говорить о своих чувствах и постоянно находить небанальные и оригинальные комплименты, чтобы осыпать ими свою неугомонную женушку, которая так превозносит возможности великого русского языка. Да и как она может по-другому, будучи учителем словесности. Ну, а я расширил свой словарный запас, а заодно научился соглашаться с ней во всем, даже когда спорщик во мне пытается возмущаться и рваться в бой.
    Но и моя обожаемая Инка многому научилась, хотя, наверное, все вновь приобретенные умения просто спали в ней до времени и ждали только своего часа. Ей пришлось признать, что подсознание – великий двигатель, сопротивляться которому практически бесполезно, потому что теперь она, помимо прочего, увлеклась психологией и многое открыла для себя и в себе самой. Конечно, не сразу, а по мере взросления и нашей совместной жизни. И наше зимнее расставание не прошло бесследно, мы оба многое осознали, чувства наши стали более зрелыми и глубокими. Разлука научила нас ценить нашу близость, не только физическую и психологическую, но так же интеллектуальную и душевную. В этом Инка победила. Так что всё было не зря.

                                                                                             *** 


© Copyright: Марк Шувалов,
        май 2024