Личность Шируса Цели представляла из себя запутанный комок, в котором переплетались разные нити. Одна из них, самая яркая, вела к Шильде. Любит, любила ли она своего мужа? Для Казимира очень важно было прояснить это. И не из каких-либо корыстных, эгоистичных мотивов. Он и сам толком не мог понять своих чувств. Даже в мечтах не осмелился бы на признание своего влечения к ней. Настолько совершенный образ она приняла в его воображении. Все мечты, накопленные в долгих странствиях, слились для него в Шильде. Не хотелось никоим образом сокрушать этот идеал. Чтобы ни одного пятнышка не было на её чистоте. Поэтому так необходимо ему было, несмотря на обилие и серьёзность всех проблем, разрешить в первую очередь этот мучительный вопрос.
«Барсучья нора», на удивление, совсем не вызывала впечатления чего-то жалкого и убогого. На взгляд Казимира, жилище обладало всем необходимым для того, чтобы считаться комфортным. Конечно, с фамильным особняком Цели не сравнить. Только кабинет, спальня, кладовая, заваленная книгами, кухня и ванная комната. Иоахим с его то возможностями и вправду мог найти что-нибудь получше. Ширус жил одиноко, окружённый кольцом непонимания. У него не было и не могло быть приятелей. Знакомые их семьи, отдалившиеся ещё по возникновении первых финансовых проблем, теперь и вовсе забыли о его существовании. А если и вспоминали, то затем лишь чтобы позубоскалить на его счёт. Казимир тоже не очень понимал, что это за науки такие. Но нелюбовь его к толпе, к большинству пересиливала. Так что он поневоле проникался уважением к Ширусу. За то, что тот также против всех и также чуждается общества. Одиночки были ему по сердцу. От того и с кузнецом они так легко сдружились.
Своей внешностью Ширус полностью оправдывал прозвище. Полноватый, подслеповатый, немного сутулившийся, в поношенном шерстяном жилете, с густыми бакенбардами. Он действительно походил на барсука. Хотя Казимир, если бы хотел как-нибудь его обозвать, то скорее уподобил бы «кроту».
По рассеянности он не сообразил спросить крысолова, что ему нужно. По-видимому, не признал его, хотя сам когда-то первым инициировал знакомство.
— Я — крысолов, — разорвал наконец затянувшееся молчание Казимир.
— Да, да... — закивал головой Ширус.
Снова помолчали.
— Чем могу помочь? — участливо спросил учёный.
Казимир про себя ухмыльнулся этому вопросу. «Чем он мне может помочь?»
— Я изничтожаю крыс в городе. Подумал, может, вам пригодятся мои услуги, — от этого полувопроса-полупредложения невозможно было отказаться.
— Да, да... Крысы у нас стали настоящим бедствием. К счастью, у меня есть Разбойник.
Казимир недоумённо поднял бровь.
— Мой кот, — пояснил Ширус, указав рукой в угол комнаты. Там в тени громоздкого кресла угадывался внушительный бугор.
Казимир выразительно обвёл глазами фолианты.
— Хотя у меня столько книг. Боюсь, как бы их не попортили. И вправду, может быть...
Казимир немного поднажал. Он умел внушить свою необходимость. Для чего необязательно было подпускать в дома потенциальных заказчиков грызунов, порой достаточно было в разговоре усугубить крысиную угрозу описанием в самых чёрных красках их хитрости и приспособляемости, противопоставить которым человеку нечего, при этом не принижая эффект от своей деятельности.
Задачу свою он видел главным образом не в том, чтобы уничтожить крыс, а в том, чтобы добиться самой работы. И поскольку полная победа над паразитами была фактически невозможна, Казимир, изучив крысиные повадки и инстинкты, принуждал их к затишью, уважению к обозначенным им границам. Это уже был результат. Любые потери серые твари восполняли в самые короткие сроки. А после этого уже с настороженностью относились к отравленным яствам. Искусно обходили ловушки. Кошки — ненадёжное средство. Они отпугивают, в первую очередь своим запахом.
Крысы никогда не исчезнут. Они накрепко связали свою жизнь с людьми. Никто и ничто не в силах их искоренить. И каждый крысолов понимает это. Понимал это и Казимир. По существу вся его работа сводилась к тому, чтобы, приуменьшив численность крыс, задать рамки их поведению, поубавить им наглости, напугать. Чтобы дальше подвалов, чердаков и стоков остерегались вылезать. Яд и капканы прореживали ряды серых армий. Самые же сильные, хитрые и выносливые как всегда выживали. И этих уже крайне сложно было достать, если не вообще невозможно. Эти крысы становились элитой своего сообщества.
Крысолов поневоле проникался к ним уважением. Сила всегда вызывает уважение.
— Кот — это хорошо, тем более такой. Но только от крыс он вас не спасёт, — Казимир не преминул похвалить перед Ширусом его питомца, отметил его жирность и пушистость. Скорее всего это было единственное близкое существо в его жизни, — глядите, как бы не пожрали всех ваших книг.
— Да, да... — Ширус, похоже, любил соглашаться в разговоре. Хотя на деле это даже не было формой ведения диалога, просто ни к чему не обязывающее восклицание.
— Много то я не беру, — этим доводом Казимир намеревался окончательно сломить его. — Заказов у меня хватает, так могу и у вас за компанию поработать, — далее как будто невзначай он обронил имя Иоахима Цели, ругнул его за скаредность, которой, впрочем, не было.
Услышав, что дом их семьи атакуют орды крыс, Ширус неразборчиво хмыкнул. То ли он радовался беде своего заклятого врага, то ли переживал о судьбе родового гнезда.
— Да, да... — он снова закивал головой.
Казимир видел, что Ширус далёк ещё от того, чтобы согласиться нанять его.
— Мне то что? Пропитание обеспечите, с меня и довольно, — продолжал наседать крысолов. Ещё раз ненароком заметил, что часто бывает в особняке Цели, рассчитывая, что брата не может не интересовать, как поживает его сестра, с которой он потерял контакт. Это была наживка. И Ширус, подумав, поломавшись, заглотил её.
— Вы не видели госпожу Цели?
Казимира немало удивило, что он так почтительно именует свою сестру.
— Конечно, — несколько развязно бросил он, словно чуть ли не каждый день видится с ней.
По доселе безмятежному лицу Шируса пробежало лёгкое облачко. Он нахмурился, должно быть, уловив фальшь. Казимир понял свою ошибку.
— Пару раз я имел честь видеть её.
— Какой она вам показалась? По-вашему, как она себя чувствует?
— Как сказать? Очень грустная всё время. Тоскует как будто.
Ширус никогда не верил в их семейную идиллию, так что Казимир впервые мог высказать всё, что думает. Он даже немного увлёкся. Изобразил Шильду дикой птицой, запертой в клетке, увядающей розой, окружённой колючим чертополохом. Слишком поэтично и красочно для человека его профессии. Переборщил с чувством, но достиг желаемого. Ширус слушал внимательно. Явно переживал. В качестве довеска, Казимир повторил несколько правдоподобных баек, перенятых от кузнеца, заранее оговорившись, что сам не верим им. Ничего предосудительного в слухах, окружавших Шильду Цели не было. Её все уважали.
Ширус растрогался. Поблагодарил крысолова, даже пожал ему руку, ещё раз удивив этим последнего. Ему ещё никто не пожимал руки, кроме кузнеца. И никто из «господ». Казимир невольно проникся участием к «Барсуку». Стало жаль его. Накладывало отпечаток и то, что это был Её брат. Он был к ней ближе, чем кто-либо. Несмотря на все его проблемы, несмотря на безнадёжность своего положения крысолову было жаль этого мягкого, добросердечного человека, волею судьбы вынужденного противостоять беспринципному и могущественному врагу. Казимир пообещал себе, что никогда и ни за что не сделает ничего во вред ему.
Перед уходом Казимир для вида осмотрел домишко. Посветил свечой в углы. Поцокал языком и даже присвистнул. Все эти манипуляции должны было показать, что дела обстоят не лучшим образом.
— Завтра я зайду к вам. Вы будете дома?
— Да, я всегда здесь.
— Вот и хорошо. Значит, до завтра.
В целом, Казимир был доволен, хоть и не узнал пока ничего важного.
