Конец рабочего дня, я с трудом волоку свои ноги до метро, закурив сигарету. На днях прошел сезон ливней, хоть весна уже и пришла, но дожди и грозы продолжали хлестать своей плетью тротуары. Ветер бил мне в лицо, но я уже так привык к этому, что просто двигался к цели вопреки всему. Проходя мимо кладбища, услышал запах свежей краски, с самого детства любил этот запах, кроме того пахло свежевскопанной землей, что тоже добавляло этому аромату особого шарма. Закурил снова, выдыхая почувствовал, что в груди как будто какой-то комок, но сил что-то предпринять, кроме как схаркнуть, у меня не было. Не было и желания обратиться к врачу, или просто по пути зайти в аптеку. Я очень устал.
Возле турникетов в метро, понимаю, хочу курить, снова. Выхожу на улицу, стреляю сигарету у какой-то пигалицы, закуриваю.
– Тонкие, с ментолом, курил похожие. Лет так 8 назад. – подумал я.
Наслаждаясь табачком и выпуская дым струйками, я переключал в плеере музыку, и призадумался о прошлом, как было классно курить тонкие сигареты и не думать о том, как выгляжу со стороны с тонкой, почти детской, сигареткой. Выбросив окурок и спустившись вниз по эскалатору, я почти сразу сел в вагон и усевшись как следует, нашел в кармане своего макинтоша книжонку. Обычный такой, невзрачный романчик какого-то алкаша романиста середины двадцатого века, классика, одним словом. Эту книжку я “одолжил” в туалете торгового комплекса, где мне приходилось пахать за гроши на откровенного говнюка, моего начальника. На обложке книжонки, больше похожей на рекламный буклет, если бы не количество страниц, был изображен главный герой. Пижон с бутылкой какого-то пойла в правой руке, и красоткой в желтом платье под левую руку, они стояли на фоне пляжа, вероятно Санта Моники, по крайней мне так показалось, едва ли я заметил ее в туалете.
Уткнувшись в нее, я проехал несколько станций. Ноги гудели, а спина и поясница взвыли о помощи, в виде мягкого бархатного кресла или тахты. Я держался, как мне казалось молодцом, ни один нерв не дрогнул на моем лице. Чувство голода мне практически чуждо, причем с детства, и я осознал, эти боли в костях, явно от того, что я не ел ничего уже пару дней, до зарплаты еще с недели полторы, куда ушли деньги с прошлой зарплаты, надеюсь объясняться не придется, все взрослые.
Вагон остановился и его шустро забила толпа людей, что нехарактерно для такого часа, и вроде даже не пятница, обычный будний день. Часы показывали половину двенадцатого. Вагон вскоре тронулся, и я, не успев перевести дыхание, увидел тебя.
Ты зашла совсем незаметно, легко и грациозно, что даже мой острый и надменный взгляд улизнул от тебя. Я мгновенно увел взгляд, решил немного переждать, чтобы взглянуть на тебя вновь. Мне хватило всего пару мгновений понять - ты особенная.
Я сидел в самом конце вагона, ты напротив. Казалось бы, что такого? Но как мне кажется, садясь именно там, хотя бы один человек да западет в душу, хочешь ты этого или нет. Стоит сесть где-то в середине, или встать, чем-то цепляющих людей не сыскать вовсе. Порой бывает, что едешь и видишь счастливого человека напротив, и даже своей беспечной улыбкой он излучает счастье и делится им безвозмездно. А бывает и так, что смотришь на человека, – обычная одежда, обычная прическа, обувь обычная. Вес, возраст средние. Но что-то не так, что-то явно с этим человеком не так, И уже представляешь, как плюешь в него, или покрываешь с ног до головы оскорблениями этого бедолагу. Но лишь только представляю, я первым, и совершенно беспочвенно устроить потасовку в транспорте - да ни за что. Иногда бывает разозлюсь на кого-то так, в надежде, что он сам устроит ссору и драку, тогда бы начистил его самодовольную морду, а так, просто сижу и разглядываю незнакомцев.
Ты была не такой. Я по прежнему отводил взгляд и не смел смотреть на тебя, пока то ли дело ты смотрела то в одну, то в другую сторону, задрав свой носик. Так мы проехали две или три станции, и я по прежнему не решался смотреть на тебя. Вагон снова сдвинулся с места, и в попытках превозмочь свое желание взглянуть, мой взгляд проскользил по тебе во второй раз, и спустя какое-то время в третий, а потом в четвертый и так далее. Я уже успел рассмотреть тебя как следует, и я не ошибся, ты не та, к которой можно просто взять и подойти познакомиться в клубе или кафе, по двум причинам. Первая: Ты определенно не завсегдатай таких мест, вторая: не думаю, что трезвому парню, вроде меня, у которого все в порядке с самообладанием уж точно, хватило бы решимости просто взять и заговорить и познакомиться. Не все так просто.
Я понимал, что веду себя очень странно, и я даже не заметил как отвлекся от чтения, и в попытках продолжить, - потерпел фиаско.
Я не мог думать ни о чем, не мог сосредоточиться на чем-то, ты засела очень плотно и надолго в моей голове. Почему же?
Сейчас вспоминаю, и понимаю, ты сидела не напротив, ты сидела чуть правее, через одно сиденье напротив от меня. Даже в манере сидеть всегда можно узнать о человеке много, где он был, как и чем зарабатывает на хлеб, и многое другое, стоит приложить всего немного усилий. Ты же сидела как в учебнике по этике, занять две трети от стула, спинки не касаться, осанку держать ровной, дышать ровно. В твоих чертах я разглядел какую-то излишнюю манерность, но в ней же увидел и искренность. Я повидал девчонок, которые строят из себя богему и не весть есть что. И снова попадание, в твоей осанке я увидел, что ты очень бережна в быту, и в работе. Не знаю отчего я так подумал, но мне показалось именно так. Несмотря на прямой стан, ты закинула ножку на ножку, под таким углом, что несмотря на это, места в вагоне не стало меньше, как если бы ногу на ногу закинул кто-то другой. Ты была в юбке и блузке, не особо примечательных, твои плечи покрывал кардиган чуть ярче цвета юбки, на голове такая потешная шапочка, или берет, так и не разобрал, на ногах такие туфли, типа Мартинсов, но открытые и капроновые чулки телесного цвета. Если описывать так - то абсолютно невзрачная персона, но что-то же я в тебе нашел, а значит внутри есть какой-то хороший или плохой подвох. Я по прежнему скользил по тебе своим взглядом, пока ты случайно не ответила взаимностью, таким строгим и прямым взглядом, словно как если бы это был упрек.
– Ты не смеешь смотреть на меня, мальчик! – показалось мне.
Мне пришлось отвести взгляд в сторону, но я хитрец, я любовался тобой в отражении, а ты поглядывала на меня.
Мы ехали до конечной, и я осознавал, что уже не встречу тебя, и последнее место нашей встречи - этот вагон. Состав остановился, и едва двери не открылись, ты вышла из дальней двери вагона. Я поплелся на эскалатор за тобой, без особой спешки. Еще давно мне приходилось прощаться и отпускать людей. И совершенно не важно, мы были вместе 3 года, 3 месяца, 3 часа, 3 минуты. Всегда было тягостно отпускать кого-то, но я всегда находил в себе силы для смирения и принятия этого.
Я поднял голову, и увидел твою шапчонку среди десятка людей, все время подъема это грело мне душу. Поднявшись, ты затерялась в толпе, и я окончательно попрощался с тобой про себя. Вышел на остановку, закурил, воображал всякие глупости, и размышлял, где бы ты могла работать, как тебя зовут, с кем и как ты живешь. Девчонки вроде тебя, наверное, живут в центре и снимают коммуналку, одна или две кошки в доме, и много растений, которые подвешены к потолку в горшке. Жизнь твоя безмятежна и степенна, увлекаешься чтением и прогулками на свежем воздухе в парке, не пьешь, не куришь, и всегда была любимицей учителей в школе. Мне пришлось ждать автобус дольше обычного, и что-то меня вынудило кинуть взгляд назад, и это снова ты.
Ты высокая, но не слишком, в самый раз, для меня уж точно. Спина прямая, взгляд легкий и воздушный, но с долькой какой-то надежды, а ты всего лишь ждешь автобус.
Номер твоего маршрута 84, открылись двери, ты робко зашла и остановилась, обернулась, взглянула на меня уже без того упрека. Двери закрылись, водитель нажал на педаль слишком резко, автобус дернулся, и ты, отвернувшись, чуть не упала. Автобус унес тебя прочь. На моем лице выскочил небольшой смешок, и мы попрощались в последний раз.
