Глава 4. Ох, уж эта Саванна!
Ждут ребят в заморском крае
встречи новые – с жуком
мы об Африке узнаем
много нового притом
погуляем по саванне,
встретим странных муравьёв
и поймём, что мир тот странный
и прекрасен, и суров.
***
После недельного путешествия жук-носорог, недовольно ворча и проклиная морскую качку, вылез из какого-то ящика, стоящего на палубе корабля.
Пару минут понежился на ярком африканском солнце, проверил, хорошо ли приклеены сонные дети к тому месту на своём теле, которое люди называют шеей, после чего расправил крылья и полетел на такую долгожданную сушу.
***
Егорка и Машенька проснулись от страшного грохота. Земля под их ногами синхронно содрогалась, подбрасывая вверх песок и мелкие камушки.
Дети с удивлением посмотрели друг на друга, а потом на стоящего поодаль жука-носорога.
— Добро пожаловать домой, — буркнул он, то складывая, то расправляя крылья.
— Куда, домой? Как домой?
— Нет тут никакого нашего дома.
— А где в таком случае Ба-лю и кот Рамзес?
Посыпались на жука детские вопросы.
— Ко мне домой. Африка, саванна — это мой дом. Я здесь родился. И тоже, как и вы, мечтал о дальних странах и путешествиях. Вот, однажды, набрался храбрости, прилетел на палубу корабля и очутился в Южной Америке. Кстати, меня зовут Эдуард, но для своих друзей, к которым, безусловно, относитесь и вы, можно просто — Эдя.
— В жёлтой жаркой Африке, В центральной её части,
— Как-то вдруг вне графика, Случилося несчастье.
— Слон сказал, не разобрав: — Видно, быть потопу!1 -
дополняя друг друга, запели дети.
— Да, да, именно он, — согласился с ними жук.
— Что он? — хором спросили близнецы, — Ничего не понятно.
— Грохот этот, или землетрясение местного масштаба, сотворил проходящий мимо огромный слоняра. Хорошо, хоть не наступил, иначе уже бы никто и ничего не сказал и не спел.
Эдя хотел ещё что-то сказать, но не успел, так как прямо под его ногами песок вновь зашевелился, но на этот раз не сильно. Из образовавшейся воронки сначала появились шевелящиеся усики, потом голова, и минуту спустя, опрокидывая на спину очередного экскурсовода.
Перед ребятами предстало новое насекомое.
— Я целых три месяца под землёй провела и, наконец, решила выползти на свет божий, и нате вам, какой-то противный жук-носорог прямо на месте моего выползания стоит. Ну, скажите, это справедливо?
— Но он же не знал. Он не нарочно.
— Мы с ним только что с корабля сюда прилетели.
— Саванна — это его родные места. Он по Африке очень скучал, - дополняя друг друга, заступились за бедного Эдуарда дети, беря барахтающееся насекомое за лапы и помогая тому, перевернутся со спины на брюшко.
— Ну в таком случае, прощаю. Лишь бы он хищником не оказался и нас, жуков-навозников, в пищу не употреблял.
— Я питаюсь древесиной, а моих детей-личинок можно отыскать в гниющих древесных пнях и в опилках, так-то вот. И не надо было меня опрокидывать, можно же просто спросить.
— Вот я и спрашиваю: ты когда последний раз ел? — поинтересовалась жучиха.
— Давно, ещё там — в Америке.
— Вот и я давно, а сейчас мои усики улавливают огромное количество пиши, совсем неподалёку, всего-то в метрах тридцати.
— Ого. Это по человеческим меркам или по вашим насекомовским? — поинтересовался Егор.
— По вашим, людским. А недалеко, потому что усики улавливают запах пищи, аж за восемьсот метров. Ну всё, хватит болтать. Там еды на всех хватит. Айда за мной. И давайте знакомиться, меня Элей зовут, и я ещё маленькая, а когда вырасту, то стану самой настоящей большой Элеонорой.
— Эля, а можно ещё один вопрос, малюсенький? — заканючила Маша.
— Один, так уж и быть, можно. Только не отставайте, путь-то неблизкий.
— У тебя же есть крылья, так почему же ты ползёшь, а не полетишь?
— Они, конечно, есть, но мои летательные мышцы ещё как следует не нагрелись, утро же в Саванне. Вот солнце поднимется повыше, воздух станет менее плотным, и тогда я помашу вам крылом на прощание.
***
А летать с жуком удобней,
безопасней, веселей.
Он лишь в Африке способен
обогнать любых зверей.
***
— Эдик! Давай и мы полетим вместе с ней.
— Ну, пожалуйста. Интересно же.
— Там, где много её еды, наверняка есть и твоя древесина.
И, не дожидаясь ответа, дети взгромоздились на своего экскурсовода.
— С сожалением должен признаться, что вы правы. В этом месте такое количество огромных млекопитающих, что вероятность отказаться под их копытами и лапами очень велика. Поэтому лететь гораздо безопаснее, чем топать шестью своими конечностями.
Жук-носорог летел следом за Элей, а та мечтала о чём-то своём, а может быть, ещё до конца не проснулась. В общем, один за другим оба жука врезались в огромную слоновью тушу и, кувыркаясь, полетели вниз, прямиком на поваленное дерево.
Тут же им навстречу вылез… муравей.
— Надо же, еда упала с неба, да ещё рядом с домом, какая радость. Эй, ребята, бегом сюда! Хватайте эту пищу и тащите в нашу лопнувшую акациевую колючку, то есть, я хотел сказать, в семейное гнездо.
Оба жука одновременно стали на задние лапки и приготовили оставшиеся четыре для обороны, а дети закрыли глаза от ужаса и забормотали:
— Опять эти муравьи. Всюду муравьи.
— И в городе, и в огороде.
— И теперь вот, в Саванне.
Первым на зов муравья-разведчика прибежал трёхмесячный, то есть, очень старый, муравей, по имени Хот и, прикоснувшись усиками к первопроходцу, сообщил тому очень важную информацию:
— Что? Лично сам Кнопоссаж?! Приказал не кусать и не кушать, то есть, никого не трогать? Так и передал? Ну, тогда ладно, они будут нашими гостями. Пусть смотрят, наблюдают. Нам не жалко. А ещё лучше — помогают. Нам рабочие руки ой, как нужны.
Муравей успокоился и продолжил:
— Слон два часа назад своим хоботом наше дерево перевернул! И теперь палящие лучи солнца совсем скоро доберутся до входа в муравейник и заживо спалят хрупкие и тонкие муравьиные яйца. Потому берём их в лапы, ну или в руки, у кого что есть, и перетаскиваем вон в то небольшое дупло. Оно теперь как раз всегда будет в тени. За работу, солнце ждать не будет! А после работы угощу вас сладким акациевым нектаром. Это дерево, пока ещё стояло вертикально, специально для нас вырабатывало божественный нектар. Правда, не бесплатно - за эту вкуснятину мы его охраняли.
— Это как? — удивилась девочка.
— Слонов, что ли, прогоняли? — хихикнул Егор.
Муравей хотел было ответить, но его опередил экскурсовод:
— Они, за угощение, ежедневно прогоняли и уничтожали гусениц, тлю и вообще всех насекомых, наносящих вред дереву.
За этой беседой и работой, по перетаскиванию муравьиного потомства, никто и не заметил, как куда-то запропастилась жучишка Эля.
Однако жук-носорог, поднявшись высоко в небо, быстро её отыскал. Она вместе с огромным количеством её соплеменников, не покладая лап, трудилась на уборке саванны от слоновьего помёта.
Один жук мало что может сделать с большущей кучей, оставленной самым крупным животным на суше. Но тысячи и тысячи неутомимых навозников справляются с этой нелёгкой работой. Не будь их, эти места быстро превратились в безжизненную и зловонную территорию, на которой не могли бы произрастать растения, следовательно, не стало бы корма как для самих слонов, так и для всех других травоядных.
***
Очень даже интересно,
как умеют муравьи
не ругаясь, а совместно
жить в согласье и любви?
***
Между тем в муравейнике поднялась паника. У Хота было очень плохое зрение, но прекрасное обоняние. Его глаза не смогли различить в приближающейся серой громадине голодного слона, но муравьиные усики учуяли запах, и он, не мешкая ни секунды, выделил максимально возможное количество феромонов тревоги. Вся колония бросилась на борьбу со смертельной опасностью.
Вы думаете, что эти маленькие существа не способны одолеть великана саванны? Ничуть не бывало. Отважные муравьишки, презрев страх и опасность, полезли в самый большой нос на планете - в хобот.
Презрев смерть в виде слоновьего чиха, они своими челюстями кусают мягкую ткать животного. Один, два, десяток, другой таких мизерных укусов слон может вынести запросто. Но тысячи или даже десятки тысяч — это очень больно, ибо в каждую открытую ранку попадает капелька жгучих токсинов. И лучше уйти от этого поваленного дерева подобру-поздорову.
Напоследок гигант в бешенстве, что есть силы, пнул ногой поваленную акацию. Деревце подлетело на метр вверх и грохнулось на землю, придавив множество муравьёв и повредив их домик.
Хоту повезло, он выжил и тут же побежал помогать тем, кому надлежало возрождать колонию.
В очередной раз ему предстояло переносить яйца и личинки в новое, безопасное и прохладное место.
***
Беда, как известно, не приходит одна. За нашей маленькой Элей начала охотится большеухая лисица — любительница всяких жуков и других насекомых. Никто не может пройти мимо таких огромных и чувствительных ушей. И не стать бы ей никогда настоящей взрослой Элеонорой, если бы не термиты.
Они так громко шуршат, что охотница мгновенно потеряла всякий интерес к жуку-одиночке и переключилась на эту вкусную компанию.
***
Дети, помогая муравьям переносить их потомство, и не заметили, как солнце начало клонится к закату.
А вот голодные цесарки заметили. Ловить муравьишек, бегающих по земле, да ещё и с приметными белыми личинками в своих челюстях, — одно удовольствие.
И наглые, проворные птицы с ходу ринулись в атаку.
Вдобавок стало холодать. А с падением температуры скорость движения муравьёв снижается. Совсем худо.
Но природа очень любит равновесие. Не все, но многие насекомые выжили благодаря тому, что вскорости стало совсем темно. Даже луна в эту ночь не пожелала высунуться из-за туч.
— Жжжж — жуд-ко холодно! Лети скорей, пока я окончательно не окоченел, — Эдуард опустился рядом с ребятами и вытянул вперёд ламу, чтобы им было удобнее взобраться на него.
— А разве мы не здесь будем ночевать? — позёвывая, поинтересовалась Маша.
— Если честно, то я падаю с ног от усталости и готов уснуть стоя, как лошади или как слон, — поддержал девочку брат.
— Тут, неподалёку, аэропорт. Там в самолёте и заночуете. Господин Кнопоссаж утверждал, что вы очень любите ночевать именно в крыле самолёта.2
— Домой, что ли, летим? Нууу-у, я ещё не напутешествовалась, — Машенька недовольно скривила губы.
— И я… тоже… не напутешесвовался.
На это их экскурсовод ничего не ответил. Он, тяжело жужжа, поднялся в небо и взял курс на огни аэродрома.
