Аля Хатько & Олег Вайнтрауб
П О М О Г И М Н Е, С И Р Е Н Ь
Глава 16. Теплая встреча.
К вечеру уже вся деревня знала о том, что в семье Афанасьевых случилась радость: через 17 лет нашлись зять и дочь. А так, как в деревне живут искренние люди с открытой душой, то, не ожидая приглашения сначала близкие соседи, а затем и жившие на другом конце деревни, потянулись в дом к старикам, где после проливаемых годами слёз, сегодня изба сияла не от электрического светла, не от солнечных зайчиков, а от улыбок. Люди приходили не с пустыми руками, а приносили что-то с собой: кто домашнюю настойку, кто бутылочку самогона или купленной по этому случаю в магазине водки. А женщины несли яйца, огурцы, помидоры, испечённые пирожки. И старики не возражали, а с благодарностью принимали эти гостинцы и вот уже большой стол в горнице ломился от гостинцев. Всем хотелось подарить этим несчастным людям, столько лет проведшим в рабстве, частичку своей доброты, сочувствия и вместе с ними насладиться счастьем соединения с родными людьми. Дед Гриша, помолодевший от свалившегося на него счастья, наливал землякам горький или сладкий напиток в стакан, и он шёл по кругу с приветственными словами. Никто не брезговал тем, что пьёт с одного стакана. Тут были все своими, родными и близкими людьми. А у Ксении от такого счастья глаза всё время были на мокром месте. Её муж Василий, выросший в детском доме, и не испытав родственной любви был потрясён тем, как, казалось бы, совершенно чужие люди, в одночасье стали родными. Ему хотелось каждого пришедшего, чтобы поприветствовать их с Ксенией с благополучным возвращением, обнять и выпить с ними из этого счастливого стакана. К концу этой встречи он уже мало что соображал и Юля отвела отца в спальню, уложила на свою кровать:
- Отдохни, папочка, с непривычки ты перебрал спиртного.
- Доченька…..прости меня, дорогая. Я давно не был так счастлив, как сегодня, - пробормотал Василий и погрузился в сон
А веселье в доме Григория и Татьяны продолжалось далеко за полночь. Кто-то на время уходил домой, встречал коровку с пастбища, доил её и снова возвращался. Редко ведь бывает в деревне такое событие. После полуночи дом опустел, и хозяева почувствовали усталость. Юля отправила стариков отдыхать, мать проводила к отцу в комнату, а сама занялась наведением порядка. Но так и не добилась толку. Продуктами, несмотря на изрядное количество бывших в доме гостей, оставалось очень много и без бабушкиной команды она просто не знала, что с ними делать.
Не спалось Юлии в эту ночь. Она свернулась калачиком в горнице на диване и закрыла глаза. И тут, как живой перед ней встал Марк. Его чёрные глаза манили, дразнили, вызывали лёгкую дрожь, которую она недавно, не далее, как вчера испытала в автобусе.
-Ох! Втюрилась я в этого мужчину с головой, - думала Юля. Неужели Кузьминична имела его, Марка, ввиду, когда говорила, что всю жизнь буду любить одного мужчину? Ведь правдой оказалось то, что я встречусь с родителями… Почему бы не правдой и второй части её предсказания? – думала девушка и тут же прогнала эту мысль прочь: так она же говорила не тогда, когда о вещем сне говорила, а на второй день. Значит, это был не сон, а просто её предположение…Только под утро удалось Юле немного поспать. Проснулась от того, что кто-то внимательно на неё смотрел. Девушка открыла глаза и резко села.
-Ну, чего ты так испугалась, доченька? Я просто зашла, чтобы полюбоваться тобой. Вчера так и не пришлось с тобой побыть наедине. Ты лежи, а я посижу с тобой рядышком, - как маленькую гладила по голове Ксения свою дочь.
- Мама, а как папа? Ему сегодня не плохо7 – спросила Юля.
- Плохо очень, - засмеялась Ксения. 17 лет он в рот не брал ничего кроме воды, а тут перебор вышел.
- Надо ему как-то помочь, - всполошилась Юля.
-Не надо, там уже дедушка принимает соответствующие меры, - успокоила Ксения дочь. – Юля, я хотела тебя спросить, как же тебе жилось без нас, милая?
-Бабушка и дедушка меня очень любили и никому никогда не давали меня в обиду. Только я всегда спрашивала о вас. Мне казалось, что я была плохой дочерью и вы меня просто забыли, бросили. И тогда я очень плакала, чем расстраивала бабулю. Они мне говорили, что вы далеко и у вас много работы, что даже отпуска вам не дают. Это, когда я совсем малой была. Когда пошла в школу я перестала надоедать им. Я уже понимала, что у бабули больное сердце и её нельзя волновать.
- Бедная моя Юленька, - Ксения не сдержала слёз и уже начала всхлипывать. – Мне приходилось за это время нянчиться с чужими детьми. В каждом из них я искала хоть какую-то чёрточку, которая напоминала бы тебя. Видимо только это и не дало ожесточиться моему сердцу. Дети ластились ко мне, а хозяева, видя это, лучше относились не только ко мне, но и к твоему отцу. Иногда давали хоть какое-то послабление в работе, иногда и вообще раз в месяц мы могли ничего не делать. Нас как будто не замечали. И тогда мы весь день были вместе в своём подземелье. Чтобы как-то скрасить такой «выходной день» мы говорили о тебе. Мы каждый месяц, как бы наблюдали за тобой, что в тебе изменилось пока мы этот месяц, работали. И так раз за разом. Мы так увлекались нашей игрой, что не замечали, как проходил этот день. Позже мы его назвали «день встречи с дочерью». Конечно, мы вспоминали и бабушку с дедушкой, но не так, как тебя. Просто мы боялись, что родители старились и не дай Бог, чтобы с ними ничего не случилось. Просто молились за них в душе. Я ведь неверующей была до тех пор, пока нас в плен взяли. Так в школе воспитали. А вот, когда поняла, что никто нам не поможет в нашем заточении, тогда постепенно и вера ко мне пришла. С отцом по ночам о Боге вели речь. Очень сожалели, что ни одной молитвы не знали. И тогда я начала сама сочинять молитву. День за днём, слово за слово и у меня уже сложилась просьба-благодарность к Всевышнему. Тогда я поделилась своей молитвой с отцом и теперь мы уже вдвоём благодарили его, что до сих пор живы, не голодаем, не биты, можем говорить, мечтать о возвращении, о чём и просили во второй части молитвы.
Однажды, играя с детьми нашего хозяина, я увидела, как вместе с самодельными, вырезанными из дерева разными зверюшками, старший мальчик извлёк откуда-то серебряный крестик на тоненькой шёлковой ниточке. Крестик засиял каким-то необычным светом. Я попросила посмотреть. Мальчик протянул мне его. Взяв в руки, я почувствовала необычное тепло, исходящее от него. Насколько я разобралась – это был православный крестик. На обратной стороне, рукой мастера была выгравирована буква «О». Я с неохотой вернула мальчику его игрушку, но он понял, что для меня это делать неприятно и дал понять, чтобы я оставила её себе. Но я этого сделать не могла, боялась неприятностей со стороны хозяина или хозяйки и положила крестик на видное место. Первой появилась хозяйка и, заметив этот крестик, тотчас взяла и протянула его мне. Теперь я приняла этот дар с благодарностью. Хозяйка кое-как на ломанном языке объяснила, что этот крест для них чужд, а достался от некого русского Юрия, который жил и работал до нас. Я спросило, а где он теперь, но женщина только замахала руками и показала на свой рот, прикрыв ладонью его. Я поняла, что об этом говорить нельзя.
С тех пор мы с отцом молились уже, положив перед собой этот крестик. Начали замечать, если я чувствовала какое-то недомогание, то крестик тускнел. Но, как только я приходила в свою обычную форму, крестик сиял, как новенький, и мои недомогания проходили быстро. Да и после ого, как крестик появился у нас с Василием, как-то слишком быстро наступила наше освобождение. Мы поверили в его чудодейственную силу. Жаль, что не знаем кто его хозяин и, кто помог нам выйти на свободу, - вздохнула Ксения.
- Я кажется знаю им этого человека, - задумчиво сказала Юля.
Мать встрепенулась:
-Неужели это ты, дочка?
-Нет, не совсем я. Но у меня было такое желание, а на помощь мне пришёл один неравнодушный мужчина. Так что я попробую его отыскать и поблагодарить.
-Милая наша дочь! Не зря мы мысленно были с тобой. Это видимо и дало толчок к твоим светлым мыслям.
(продолжение следует)
