Глава 25. Маленький Егорка.
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.
В апреле Юля получила диплом об окончании ветеринарного института. Теперь встал вопрос о трудоустройстве. Комиссия по трудоустройству пошла навстречу Юлии и оставила работать в городе, хотя специалистов не хватало в колхозах. Через пару месяцев она всё равно должна была пойти в декретный отпуск и бесполезно было гонять выпускницу туда-сюда.
Приняли девушку в свой коллектив не очень приветливо. Только-только начнёт специалист что-то соображать в их работе, а тут декретный отпуск, и снова в коллективе нехватка специалистов. Однако вскоре коллектив воспринял Юлию, как она того и ожидала: положительно. Ведь недаром она проходила практику именно в работе с домашними питомцами. И, когда подошёл срок идти в отпуск, Юля добровольно продолжила работу, и, когда до родов оставался всего месяц, только тогда родители настояли, чтобы Юля немного пощадили и себя, и своего будущего малыша. К этому времени, как и обещали, родители не только закончили строительство и отделку дома, но и перевезли в город стариков. Теперь Татьяна Петровна, словно скинула с плеч лет этак десять, она ни разу не пожаловалась на сердце, на боль в коленях, а с утра до позднего вечера занималась, конечно же не без помощи своего верного Григория, грядками около дома и клумбами с цветами. Она перевезла из деревни свои любимые георгины, которых насчитывалось более 10 сортов, и они уже набирали силу, чтобы распустится и радовать хозяев пышным цветением. Конечно здесь были и более ранние цветы. Например, анютины глазки ещё в мае смотрели своими весёлыми глазками на спешащих куда-то с утра до поздней ночи людей и только тихонечко покачивали головками, словно спрашивали: и куда вы все торопитесь, люди?
В июне зацвела космея всеми цветами радуги, как выражался Василий.
Радовалась, глядя на чистоту и уют и Юля. Всю зиму она ходила словно чужая. Затаившись где-нибудь в укромном уголке проливала слёзы о несбывшейся мечте жить счастливо с любимым. А любимый, который обещал писать письма, прислал всего лишь два письма и на этом поставил крест на всём хорошем, что было у них. По совету матери Юля так и написала ему о том, что ждёт ребёнка.
-Мама, а если Марк приедет и не признает ребёнка своим, ведь он же не знает о его существовании? - спрашивала Юля.
-Ничего, доченька. Если приедет, значит, любит и признает. Сердце, любящее подскажет правду.
Нечем было возразить на этот довод Юле и ничего ей не оставалось, как только ждать любимого. Она оправдывала его поступок, когда не признался в том, что едет в загранкомандировку с другой женщиной. Она любила и прощала заранее все его проступки. В ту ночь перед родами Юле приснился странный сон. Суть его была в том, что будто она гуляла по лугу вдоль реки. Местность была ей незнакомой. Но она хорошо помнила название всех цветов, которые собирала в красивый и огромный букет. Больше всего в этом букете было незабудок. Потом она нашла большую поляну с белоснежными ромашками. Они ласково качали головками, словно приглашая девушку подойти ближе. И Юля подошла и присела. Сорвала один цветок и начала обрывать и шептать про себя: любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт… И так до бесконечности, пока не оборвала все лепестки. И всё у неё получалось, что к чёрту пошлёт. Юля опустила руки и крупные капельки слёз начали падать из глаз. Девушка сидела и плакала долго, до тех пор, пока не поднялся ветер. Он поднял её и бережно перенёс на берег реки и опустил у самой воды. Юля начала внимательно всматриваться вглубь и увидела, что вода стала рябить. Пошли сильные волны и показалась чья-то усатая голова с выпученными глазами. Юля не испугалась, а даже обрадовалась этому явлению. Это же сом, - подумала девушка. А сом людей не трогает, к тому же я ему не по зубам, я вдвойне больше его ростом. А рыба поворачивалась с боку на бок, словно показывала свою красоту, играла, словно приглашала и Юлю поучаствовать в этой забаве. Юля наклонилась над водой и протянула руку, чтобы погладить усатого акробата, протянула руку и …проснулась.
Утром рассказала свой сон бабушке.
-Милая моя внученька, сынок у тебя родиться, - радостно заявила Татьяна Петровна. Вот посмотришь, сбудется моё предсказание.
И тут Юле вспомнилось другое предсказание, сделанное Кузьминичной. Одно уже сбылось. А, как насчёт второго, что всю жизнь любить будешь одного мужчину, а жить станешь с другим?
В конце июля, как и предсказала бабушка, у Юлии родился мальчик. Роды прошли относительно легко. Мальчик был довольно крупным: рост 53 см, и вес 3900. Глаза у мальчика были синими, как те васильки в пшенице. Но зато волосы черные и кудрявые, точь-в-точь, как у Марка.
- Вот видишь, доченька, теперь если бы и хотел отец отказаться от сына, то никак не сможет. Это же копия его, - шутила мать, подбадривая Юлю. А та только и думала о том, когда же состоится их встреча с любимым.
К приезду дочери и внука из роддома родители вместе со стариками тщательно приготовились. До тех пор, пока ребёнок не родился по старинному поверью ничего для малыша нельзя было покупать или шить. Это было плохой приметой. Но, когда на свет появился мальчик, Ксения Григорьевна с утра уже была в магазине и накупила столько одежды и пеленок, что еле притащила всё это домой. Татьяна Петровна только головой покачала, но решила не критиковать дочь: пригодиться в дальнейшем. Будут у Юлии ещё детки, вот и пригодятся вещички лишние, - рассудила старуха.
Когда Юлю и малыша родители привезли на такси домой, то тут их ожидали работники ветеринарной лечебницы, где некоторое время работала Юля. Они пришли с подарками, цветами и притащили коляску для малыша. Так и отпраздновала Юля первый день пребывания сына в родном доме в кругу родных и знакомых. По этому случаю было распита не одна бутылка шампанского. При уходе гости пожелали и матери, и ребёнку не только богатырского здоровья, но и счастья.
-Где оно моё счастье? – подумала Юля. – Может оно в нём, в моём сыночке Егорке? На это позже ей даст ответ сама жизнь.
Глава 26. Время, как песок.
Через некоторое время, когда малыш немного окреп и освоился в новой обстановке, по настоянию бабушек решила Юлия окрестить сына. Но перед ней встала дилемма: какое отчество дать мальчику? Она хотела дождаться отца и тогда, если тот признает сына, то и отчество у мальчика будет Маркович и фамилия Кохен. А пока что отец даже и не знает, что у него подрастает сын. Писем по-прежнему от Марка Юля не получала, если не считать с самого начала после отъезда. Тогда от любимого пришло небольшое письмо-отчёт о том, что группа добралась до места назначения. Адреса конкретного Марк не дал, пообещал, что непременно определится в следующем письме. Пошёл уже девятый месяц со дня его отъезда, а сердце по-прежнему помнила каждую минуту, проведённую вместе с любимым.
Решили пока дать фамилию новорождённому Дубравин, а отчество Васильевич.
Василий Васильевич ходил гордый после того, как на семейном совете было принято такое решение.
-Если Марк вернётся и признает сына, тогда не долго и поменять мальчишку фамилию и отчество, - изрёк мудрый прадед Григорий Сергеевич.
-Конечно же вернётся!!! – уверенно утверждала Юля, на что старшее поколение только головами покручивали.
Так и стал новорожденный Дубравиным Егором Васильевичем. О его еврейском происхождении ничего не напоминало, разве только черные кудрявые волосы.
-Ничего, ничего, вырастет, станет седым, как его дедушка, так и совсем «нашим» станет, - теперь уже Татьяна Петровна шутила. – Если картавым не будет.
-Ну, Марк же не картавый, - отстаивала любимого Юля.
-Есть немного. Это ты просто не замечаешь, -улыбалась Ксения. –Лишь бы человеком хорошим вырос.
-Об этом уже нам всем позаботиться надо, - сказал, как отрезал дед Григорий.
Незаметно наступил и новый год. По-прежнему от Марка не было известий, и Юля загрустила. Как-то гуляя с малышом по парку, навстречу ей попалась старушка лет около 70. Она шла не одна, а уже со знакомой Юле таксой. Бабушка вела собаку на поводке и не отпускала от себя. От неожиданности Юля остановилась и обратилась к старушке:
-Бабушка, а скажите, пожалуйста, это собачка ваша?
- Нет, милая, не моя. Второй год пошёл, как его хозяйка Людмил уехала в заграничную командировку со своим ухажёром. Обещала через год вернутся. А за это время писать обещала письма. Однако ни писем от неё нет, ни сама не приезжает. А мне на мою пенсию содержать собачку тяжело. мало того, что ест не всё, что ей предлагаю, но при любой погоде с ней гулять надо, а здоровье моё уже не то. Соседи говорят, чтобы в приют отдала, но я уже привыкла к ней. Иногда, когда скучно становится, даже разговариваю с ней. А она слушает, только ушами поводит, словно всё понимает. Вот и горюем с ней, хозяйку ожидаем, - тяжело вздохнула старушка и продолжила свою прогулку. А Юля немного постояла, глядя вслед этой паре, тоже вздохнула, смахнула слезу и покатила коляску с сыном в обратную сторону. Значит хорошо им там живётся, коль один даже не поинтересовался мной, а вторая не вспоминает о любимом пёсике, подумала Юля.
После нового года Юля оставила Егорку на попечении бабушки Татьяны Петровны, а сама вышла на работу. Деньги, которые получили родители за время нахождения в рабстве, почти все ушли на строительство дома, на обстановку в доме, на переезд стариков, да и на малыша пришлось потратиться. Теперь они устроились на работу здесь, в городе. Зарплата была в разы меньше, чем, когда работали геологами. Но и здоровье было уже не тем, подкосило их рабство и сырой подвал.
Юля быстро влилась в новый коллектив, коллеги уважали эту трудолюбивую девушку, прикрывали перед главным, если Юле необходимо было отлучиться к ребёнку или что-то купить для него.
Когда Егорке было полгода, домочадцы начали замечать, что мальчик стал какой-то вялый и сонный. До сих пор он был весёлым, подвижным ребёнком сам садился в кроватке и норовил уже, помогая себе ручками, встать во весь рост. А теперь смотрел на всех грустными синими глазками, словно хотел о чём-то рассказать, но не мог пока. О своём наблюдении Татьяна Петровна поделилась с Юлей. Та очень встревожилась и повезла сына к врачу педиатру. Надо отдать должное: хотя врач была молодой, но очень внимательно выслушала молодую маму, назначила анализы и началось тщательное обследование ребёнка. Два месяца такого обследования ничего вразумительного не дало, только Юля уже и сама заметила, что Егорка перестал набирать вес. Теперь она сама перестала спать ночами, а сидела у кроватки сына и горько плакала.
Ксения Григорьевна и Василий Васильевич страдали не менее, чем их дочь Юля. Однажды к Юле на ночное бдение присоединилась мать. Ксении больно было смотреть на страдание дочери, и она начала уговаривать Юлю, чтобы та пошла и прилегла:
-Доченька, иди приляг и, хотя немного, поспи. Ты уже сама не себя стала не похожа. Нельзя же так убиваться. Главное то, что врачи никакой болезни не нашли, просто нам возможно всё это просто кажется. Уж слишком любим мы нашего малыша, - убеждала Ксения дочь, но в первую очередь, скорее всего, себя.
-Мамочка! Я чувствую, что теряю Егорку, - горько заплакала Юля и уткнулась матери в грудь.
И
