Происходило это около тридцати лет назад, в середине восьмидесятых годов прошлого века. По ряду семейных обстоятельств я перешёл тогда работать заведующим пригородной врачебной амбулатории и поселился в собственном доме с большим ( соток двадцать ) огороженным участком, что для занятий собаководством очень желательно. Рядом с посёлком текла река, стояли леса, простирались поля.
Был у меня в те, мягко говоря, не очень сытные советские времена и ещё один плюс для разведения собак – достаточно свободный доступ к мясу и тем более субмясопродуктам. Так что несмотря на скромную зарплату молодого врача, я мог заняться собаками свободно, основательно и даже профессионально. (Я говорю сейчас о времени до ельцинского уничтожения России.)
В те времена в Советском Союзе, конечно, не было такого разнообразия пород, как в современной России, но занавес уже открылся и возможность выбора представлялась широкой. Меня, без сомнения, очень интересовал внешний облик породы, но самоцелью он никогда не был. Я всегда считал и считаю, что у собаки обязательно должно быть своё дело, а уж экстерьер – потом. Это кошка гуляет сама по себе, а собака должна или охотиться, или охранять, защищать, сопровождать, нести какую-нибудь службу.
Охота привлекала меня с раннего детства, и поохотился я с четвероногими спутниками моих друзей и наставников немало. Больше всего знал лаек, но был знаком и с гончими, терьерами, немного с легавыми. Правда, после того, как на мне остановился стеклянеющий взгляд застреленного мною лося, поэзия охоты начала уходить, таять перед её трагедией. Охотничий пыл стал угасать, исчезать и, точнее всего будет сказать – «теоретизироваться».
То есть, я тогда уже практически отложил ружьё в сторону, и брать рабочую охотничью собаку не представлялось целесообразным. Хотя мысль о собаке, помогающей добывать птицу или зверя, догоняющей, загоняющей зверя на охотника, тешила воображение и полностью не уходила.
Само собой, думалось тогда об универсальной собаке, способной и охотиться, и защищать, и охранять. Мне довелось видеть лаек, способных кроме охоты на охрану двора, дома (об одном случае разговор особый, требующий отдельного рассказа), но чаще они не были насторожены к чужим, а то и просто их можно было украсть, и они забывали своих хозяев и успешно охотились с новыми владельцами. Такие черты характера у собак меня не устраивали, прежде всего – друг и хозяин, а уже потом – охота.
Так на ум пришёл эрдельтерьер, английская порода, которую вывели в графстве Йоркшир, в долине реки Эйр. Для её получения скрещивали выдровых гончих – оттерхаундов с чёрно-подпалыми терьерами старого типа. Полученные собаки унаследовали от терьеров энергичность, агрессивность, быстроту реакции; от выдровых гончих – крупные размеры, силу и выносливость.
Породу применяли для истребления домовых и водных крыс, охоты на различных животных, подачи дичи из воды и труднодоступных мест. Браконьеры научились применять её для тихой, не привлекающей постороннего внимания охоты. С другой стороны эрдельтерьер стал приобретать всё большую популярность среди английской аристократии, получил наименования джентльмена среди собак и короля терьеров. В нору, как фокс, он залезть, конечно, не мог, но на поверхности земли проявлял исключительные рабочие качества. В Африке с эрдельтерьерами преследовали львов, в Америке охотились на пум.
В начале двадцатого века таких собак стали использовать для патрульной, санитарно-розыскной и посыльной службы. Было время, когда в качестве служебных собак эрдельтерьеры занимали первое место в мире и превосходили любую другую породу, даже знаменитых немецких овчарок.
Вот и задумалось остановиться на такой исключительной и универсальной породе. Но случай помешал этому. На автобусной остановке моя жена подошла к человеку в милицейской форме с красавцем-эрделем, чтобы выразить своё восхищение его собакой. На её восторги милицейский кинолог ответил так: « Да нет от него никакого толку, хоть вам отдавай.»
-Почему? Как так?
- А потому, добрый очень, доверчивый, как болонка какая-то!
Вот тебе и весь сказ, стало ясно, что эрдельтерьеров у нас изрядно испортили, а диванную собачку нам совсем не хотелось. Да и не только у нас портят породы собак. Даже в самой, пожалуй, собаколюбивой стране, Великобритании безнадёжно испортили легендарного английского бульдога, превратили его в больное, убогое существо. А грандиозный немецкий дог? Вместо могучего, бесстрашного великана часто видишь неуклюжее и робкое создание, которое на занятиях прячется за спину хозяина. И опять получается – собака должна сначала работать, а уже потом – выглядеть.
Немецкая овчарка? Большинство собак этой породы находятся в отличной форме, но…Немецкая овчарка была для меня эталоном в детстве, а теперь хотелось что-то более необычное, броское, яркое.
Поразил воображение ирландский волкодав, увиденный однажды на престижной московской выставке, но такая экзотика была нереальна и по стоимости, и по редкости (считанные экземпляры в Москве и Питере).
Кавказская овчарка, порода, конечно, останавливающая внимание, но большинство известных мне кавказцев представляли собой слишком злобных, плохо управляемых агрессоров. Среднеазиаты для нас были простоваты и грубоваты, хотя их спокойная решительность очень нравилась.
- Представляешь, они не только с волками справлялись, с ними на барсов охотились! – говорил я жене.
- У нас нет барсов, - улыбалась в ответ она, предпочитая собак более изящных и благовидных.
Без сомнения, манила к себе редкая экзотика, например, коммондор, кане корсо, мастино неаполитано. Особенно привлекал бульмастиф – грозный ночной сторож, невероятно мощная и в то же время не перегруженная, активная собака. Однако стоимость таких собак для нашей семьи была запредельной. Цена английских бульдогов была меньше, но, столкнувшись на выставках с этими слюнявыми, пыхтящими толстяками, я проходил мимо. Весёлые, активные французские бульдожки выглядели гораздо симпатичнее, но, при всей моей любви к собакам договым, к молоссам, остановиться на маленькой, комнатной версии нам не хотелось.
Поэтому же мы не взяли себе скотч-терьера, хотя шотландец до сих пор вызывает добрую улыбку. И тут совет дал друг Владимир Гуляев, эксперт-криминалист, капитан милиции (теперь он полковник МУРа) и увлечённый охотник. Так вот, Володя, когда мы шли с его английским сеттером в поисках бекасов, сказал: «Нравится терьер, но не хочешь собаку охотничью и маленькую, возьми ризена, - и большая, и служебная, да и на скотча похожа».
А ведь точно, ризеншнауцер – это скотч-терьер в кубе!
Основой для выведения ризеншнауцера послужил миттельшнауцер или средний, стандартный шнауцер. Шнауцеры – это германский вариант островных (английских) терьеров, темпераментные, быстрые и подвижные собаки, отличные крысоловы. В Германии миттельшнауцеры на протяжении нескольких столетий использовались для охраны конюшен, дворов и амбаров, и они проявили себя, как бдительные сторожа и смелые защитники.
А вот происхождение более поздней породы ризеншнауцера или гигантского шнауцера детально неизвестно. В Германии его ещё называют «медвежьим» и «русским» шнауцером, но это только из-за его размеров и силы, российских корней у породы нет. По всей видимости, она формировалась в Баварии из самых крупных шнауцеров, которых использовали для охраны и перегона стад, с прилитием крови договых собак. С развитием железных дорог перегон скота ушёл в прошлое, и собак в Мюнхене и его окрестностях стали использовать для охраны пивных, лавок, магазинов.
В начале XX века ризеншнауцеры были официально зарегистрированы, как самостоятельная порода, и началось их распространение по всему миру. Для этого были все основания: большая, сильная, мощная, в то же время очень быстрая и подвижная собака, ловкая и стремительная!
Ризеншнауцеры отличаются развитым собачьим интеллектом, в общении с человеком не уступят немецким овчаркам. Разве только пудель может быть «умнее» ризена, но пудель порода изнеженная, декоративная.
На родине породы, в Германии бытует шутка: «Когда бог раздавал хитрость, ризеншнауцер прибежал первым».
Да, ризены – существа своенравные и не любят безропотно исполнять чужую волю, поэтому лукавства и хитрости им не занимать. Но зато, когда человек и ризен понимают друг друга, то трудно найти более верный и прочный союз между человеком и животным. Не зря таких собак полюбил Юрий Никулин, а его жена Татьяна стала профессионально заниматься их разведением. (Тут, кстати, вспоминается и любимая собака наставника Никулина клоуна Румянцева-Карандаша скотч-терьер Клякса.)
Вот и мы без малого тридцать лет назад взяли очаровательного угольно-чёрного щенка ризена. Назвали девочку мы Ферри, а полностью по родословной и для выставок она именовалась Феррис-Дебайро. Щенок взрослел и доставлял нам массу волнений и переживаний, большей частью положительных, но бывали и такие выходки и проделки, которые заставляли огорчаться. Кроме изгрызенной обуви, мебели и книг (от Библии до «Майн кампф») случались не всегда оправданные нападения на людей. Например, нежданный гость был вынужден совершать отчаянный кульбит через высокий штакетник, а одного велосипедиста ещё восьмимесячная Ферри гнала 2-3 километра.
Зато потом она прошла полный курс ОКД (общий курс дрессировки) и PRC (защитно-караульная служба) и стала хорошо управляемым и грозным стражем.
Занимались мы в дальнейшем и разведением ризенов, ездили на многочисленные выставки, а потом на вязки, в том числе и с собаками Никулина. Много чего было потом: смешные истории, весёлые игры и строгие воспитательные моменты, короткие прогулки и дальние походы и поездки… Давно нет в живых нашей Ферри, но остались незабываемые воспоминания о ней, которые мелькают порой в моих очерках и рассказах.
На фото не Ферри.
