Часть II. Глава 1

так и важно. Главное, что тогда твоё внимание соберется только на маму, дедушку и меня, как это было у тебя восьмилетней.
- Тогда был ещё папа, - грустно напомнила она.
- Как только это произойдет, - не обращая внимания на её уточнение, продолжал Наю, - тебе удастся довольно быстро научиться видеть меня и разговаривать со мной в любом месте. А затем будем учиться изменять положение. Сначала недалеко, а затем на какое угодно расстояние и в любом направлении. После этого ты скоро встретишься с мамой, но никак не раньше. А теперь тебе пора домой, дедушка возвращается. После обеда он будет спать дольше обычного, пока мы тут с тобой ещё кое-что обсудим.
Вета отошла от стенки источника и в задумчивости направилась по дорожке к дому.
- Дедушка, - спросила она, помогая ему на кухне с приготовлением обеда, - что значит - здравствуй?
- Вот так да! С чего это вдруг? – удивился Анатолий Михайлович и с интересом посмотрел на внучку. – Здравствуй, это пожелание здравствовать, что означает - пожелание быть здоровым.
Она на какое-то время задумалась, а потом спросила:
- Но когда кто-то чихнул, мы говорим – будь здоров. Значит можно говорить и здравствуй?
- Нет, - усмехнулся Анатолий Михайлович, несколько озадаченный логикой её суждения. – На самом деле, конечно, по смыслу так и есть, но принято всё же говорить так, как мы сейчас это делаем. Будьте здоровы, на самом деле именно пожелание здоровья, быстрей выздороветь, не болеть, а здравствуйте, это в большей степени приветствие, вместо которого можно говорить – привет. Только далеко не всегда принято так говорить незнакомому или более старшему человеку. Будет нехорошо, если ты, к примеру, при встрече с учительницей скажешь ей – привет. Уж лучше тогда сказать – доброе утро или добрый день, но будет более правильным всё-таки говорить - здравствуйте.
Когда после обеда дедушка заснул, она побежала на встречу к Наю и рассказала ему об этом как смогла.
- И хотя я не понимаю, - сказал он в ответ, - зачем вообще при встрече нужно говорит хоть то, хоть другое, хоть что ещё, но «привет» всё же лучше всего остального. Я ведь не болен, что б мне желать здоровья, говоря – здравствуй. Ладно, с этим понятно. Давай продолжим прежний разговор.
- Ты говорил, - начала Вета, - что во время прошлых наших тренировок ты учил меня не знакомиться с другими людьми, может теперь просто научишь, как забыть их и всё?
- Я не учил тебя не знакомиться, - возразил Наю. – Само по себе знакомство вполне нормально и практически не влияет на наше внимание. Да, познакомившись с человеком или узнав о какой-то новой для нас вещи, мы уже устанавливаем связь, но если не уделять на то и другое своё внимание, не проявлять заинтересованность, то она сама по себе очень слабая. Через какое-то время эта связь исчезает сама по себе, то есть мы забываем как человека, так вещь. Поэтому тогда я формировал в тебе способность, которая позволяла оставаться как можно свободней от каких-либо привязанностей, расценивать новых для тебя людей и новые объекты, и предметы как не представляющие никакого интереса. Ты не должна была устанавливать сильные и тем более взаимные связи с ними, а уже имеющиеся тогда – ослаблять и разрывать. Иначе говоря, не придавать значения новым знакомствам, а прежние забывать.
- Но я не знаю, как это делать, - совсем сбитая с толку, возразила Вета.
- Нет, ты знаешь и можешь это делать, - уверенно заявил Наю, – стоит лишь захотеть. Когда вчера ты бежала сюда, узнав о папе и маме, ты вообще обо всех и обо всём забыла. Кроме них в тот момент для тебя ничего не существовало, даже дедушка. Сегодня многое восстановилось, но заметно слабее, чем, например, два дня назад и до этого. Теперь твоё внимание в какой-то мере переключилось на меня, но этого далеко недостаточно, что б хотя бы вернуться к состоянию, которое было у тебя пять лет назад. Без этого, как бы мы с тобой не старались, ты не сможешь даже вернуть прошлую способность видеть и слышать меня дальше этого места, не говоря уж о том, чтоб научиться менять своё положение как я и любой человек нашего мира.
- И что я должна делать? – совсем растерялась Света.
- Прежде всего, твердо решить для себя, что нет ничего более важного и значимого, чем помощь маме. Вот твоя цель и основная задача до того момента, пока она не окажется дома. Ты должна самым что ни есть твердым образом желать вернуть ее, во что бы то ни стало. Всё остальное нужно представлять как крайне малозначимое и даже совсем ненужное. Всё, что связано со школой – друзей, подружек, учителя и всё остальное, как и саму школу, тебе нужно выбросить из головы, стараясь не думать обо всем этом вообще. Даже тому, что ты делаешь дома, занимаясь чем-то в своей комнате, или помогая дедушке, ты не должна придавать значения. Нет, помогать ему тебе нужно, ведь для этого никого другого в доме нет, но опять же не считать это важным. Главное, это только мама и наши тренировки, что б ей помочь.
- Только работать в доме и тренироваться с тобой? - грустно спросила Вета.
- Да! – твердо ответил Наю. – Если ты действительно хочешь её вернуть.
- Но как же я не могу хотеть! - чуть ли не возмутилась она. - Конечно, хочу!
- Говорить и делать, это далеко не одно и то же. Посмотри, ведь ты только что была не очень довольна тем, что для возвращения мамы тебе придется только работать в доме и тренироваться со мной, и более ничего. Хотя тут же уверяешь, что нет у тебя другого желания, как вернуть её как можно быстрей.
Вета не знала, что ответить на его утверждения. Но сколь бы ни были убедительны его доводы, и как бы не старался он помочь ей, но даже его возможностей не хватало для приведения её в то состояние, в котором она находилась пять лет назад. Он, конечно, видел, что её внимание постепенно ослабевало во внешних направлениях и становилось более прочным к нему, но это происходило далеко не так быстро, как он рассчитывал. Кроме этого он знал, что в скором времени ей придется снова ходить в школу и тогда ситуация ещё более осложнится.
- Не понимаю, - сказал он после полутора месяцев их встреч, - почему ты так привязана к тому, что на самом деле тебе совершенно ненужно. Ведь ты довольно свободно разорвала все связи перед первой нашей встречей, когда дедушка рассказал о папе и маме. Вспомни, как это у тебя получилось и сделай так же.
Прошел ещё месяц, лето перевалило за середину. Наю начал замечать, что процесс не только не продвигается, но даже остановился, а может быть и вовсе пошел в обратном направлении.
- Что происходит? – спросил он, когда в очередной раз Вета шла по дорожке к нему на встречу. – Ты наоборот начинаешь больше думать о школе и о тех, с кем ходила туда в прошлые годы.
- Дедушка сказал, что нам нужно поехать в магазин, купить мне новую одежду и школьную форму. А ещё заехать в школу, узнать на счет учебников. Вот я и вспомнила о ней, о своих одноклассниках, учительнице.
- Неужели за шесть лет обучения, – допытывался Наю, – ещё не научилась всему, что будет тебе необходимо в жизни?
- Я не знаю, - немного помолчав, ответила Вета. – Все ходят в школу и мне нужно ходить.
- Знаю, только не понимаю зачем, - и он на короткое время задумался. - Надо что-то с этим сделать. Придется как-то менять обстановку.
Прошло нескольких дней, и во время очередной их встречи он неожиданно заявил:
- Через неделю маму изолируют, и она окажется не в очень хороших жизненных условиях. Её здоровье может ухудшиться.
Для Веты эта новость была как удар грома. Ей вдруг подумалось, что в случившемся с мамой виновата только она. В последнее время, сама того вовсе не желая, она думала о ней всё реже и реже, и чаще представляла поездки в школу, встречу со своими одноклассниками, новыми учителями. «А о маме…! Как же мама!», - и слезы навернулись в её глазах.
- Вот, - сказал Наю, разглядывая её - теперь то, что нужно. Иди к тому месту на дорожке и походи вперед-назад как тогда.
Света повернулась и медленно направилась туда, вытирая ладонями мокрые щёки. И правда, пошагав всего несколько раз, всё начало повторяться, как пять лет назад.
- Запомни хорошенько это своё состояние и выбрось остальное из головы, - назидательно как строгий учитель сказал Наю. – Вот что для тебя главное, вот с чем ты должна находиться постоянно.