Международное издательство располагалось на улице П-го, в сером здании, как будто сложенном из множества старых книг, лежавших много лет в каких-то отдалённых ангарах, а потом пригодившихся для постройки.
Столичная администрация вместе с комитетом по культуре из государственной думы пригласила погостить известных людей, главным образом, современных писателей, из ближнего зарубежья.
Закордонные мастера прозы и поэзии организованно прибыли и были размещены в первосортной гостинице "Слава".
Международному издательству, которое в мрачном доме на улице П-го скрывалось, поручили быстренько изготовить увесистую книгу страниц на пятьсот с переведёнными на русский язык произведениями посетивших столицу талантливых иностранцев.
Срочные заказы получили обленившиеся бездельники, местные переводчики с тумынского, хортонского и буфитского языков. Эти дегенеративные дуралеи и толоконные лбы принялись за работу.
И вот мы в зачуханной квартире, куда коты и собаки приходят дохнуть (нецензурная речь тут уместна). Полнотелый хозяин этих загвазданных апартаментов, рыжебородый переводчик плюнул на пол, перстами потёр синеватые губы, и продолжил переводить буфитонского поэта-мистика. Этот последний сочинил мутную и загадочную поэму, в которой были и любовь, и страдание, и победа жизни над смертью. Бородатый, слегка поддатый, мордатый переводчик, именем Валерий Хохлов старательно перевёл иностранную вещицу, вздохнул (оххоххх-хххыххх), аккуратно плюнул на пол, поднялся и пошёл спать.
На следующий день он отнёс переведённую поэму в издательский дом и передал её главному редактору, который всегда знакомился с тем, что ему приносил этот лохматый шалопай Хохлов. В этот момент без стука вошёл автор этой жуткой трагедии, буфитец, Алексис Могуйнен, узнав, что принесли его вещь, он попросил прочитать, ему почтительно передали, он русским языком прилично владел и быстро прочитал , что Хохлов принёс, уверенный, что это его лучший перевод. Могуйнен крякнул, закончив чтение, и спросил, кто автор этой небрежной грязи. Хохлов с достоинством сказал, что это он, и растянул синеватые губы в мерзкую улыбку. Могуйнен пристально посмотрел на ухмылявшегося мужика, потом приблизился к нему и резко плюнул ему на безобразную бороду. Главред, выпучив очи под очками, сказал: «я что-то сейчас не понял!» Могуйнен сказал: «это не моё, я такие пошлости не могу создавать. А этот,- и указал пальцем на оплёванного,- этот бездарь испоганил мой труд.» Взволнованный Хохлов прыгнул на Могуйнена, тот увернулся и коленом под зад Хохлову крепко дал. Хохлов упал, потом встал и, приблизившись к Могуйнену, нанёс ему крюком, с размаху, но Могуйнен резко присел и крюк пролетел мимо, а Могуйнен кулаком сильно врезал вонючему переводчику в печень, потом ногой заехал ему в пах. Главред поднялся со стула и тихо завизжал, требуя прекратить этот бардак, но Могуйнен, разгорячённый и возмущённый, подскочил к этому визгливому субъекту и сильно толкнул, тот отлетел к стене и, падая, ударился седовласой головой о чугунную батарею и окочурился. Могуйнен, схватив тяжёлый стул, на котором недавно восседал туповатый редактор, подошёл к валявшемуся на полу бородатому переводчику и безжалостно добил его. Потом бросил стул в угол и вышел из кабинета.
Где-то через полтора часа пронырливая уборщица в зелёном халате, который специально пошила для таких вечерних занятий, в одной руке тонкая швабра, в другой руке пластмассовое ведро с тёплой водой, слегка подпорченной щепоткой стирального порошка, вошла в кабинет и нашла там двух бездыханных остолопов, одного бородатого, второго в очках, она от души выматерила их, а потом, открыв дверь, вышла и поорала в коридоре, пока не появились любознательные люди из местной тусовки и не вошли в апартаменты, где стоял дух смерти, да и сама она тут нервно расхаживала в шапке невидимке, подаренной ей старухой из избушки на курьих ножках, проклиная на чём свет стоит обладавшего вонючей бородой и задрипанными усами переводчика с буфитонского и несговорчивого главного редактора, а ведь мог бы быть полюбезней и остался бы жив. Потом прибывшая бригада хватких парней, они же удалые санитары, что надо было, выволокли из кабинета в коридор, битком набитый зеваками и репортёрами, ибо новость уже разлетелась по городу, подобно шустрому ветру. Чтобы не тащиться по лестнице, открыли окно и сбросили два окоченевших тела с четвёртого этажа, тут же они были подхвачены другими ушлыми работниками, которые на раз два три бросили их в просторный багажник синего автомобиля для перевозки отходов. Зевавший водила подождал, когда вышли из здания напарники тех, которые были здесь, они, наконец, разместились в салоне и, зубоскаля, стали рассказывать друг другу пошлые анекдоты. Водитель поднажал, и все вместе, включая двух холодных недоумков, что отжили своё, отправились в сторону дежурного морга при областной больнице. Пожилая приёмщица, когда они прибыли в морозилку, поинтересовалась у весёлых ребят в синих халатах, кого они сегодня привезли и, увидев два мешка с костями, спросила, кто они. И анекдотичные персонажи, пожимая плечами, ответили, что это один чёрт знает, кто эти два дохляка, им об этом ничего неизвестно.
А того оригинала, требовательного иностранца, между прочим, очень талантливого поэта потом долго искали и, по слухам, до сих пор не нашли. А был ли он?
