Дверь скрипнула, и в магазин ввалился мужчина. Засаленная тельняшка, скукоженное лицо, покрытое недельной щетиной. Своим видом он напоминал солёный огурец, который не один месяц пролежал в крепком рассоле. Он подошёл к прилавку и оглядел алкогольный ассортимент.
— Боже, какая отвратительная рожа, — сказала бутылка светлого пива.
Она стояла на витрине, неподалёку от более крепких напитков и пристально наблюдала за посетителем.
— Нищеброд, — поддержала беседу элитная водка. — Такие только сивуху хлещут или пиво крепкое. Небось денег настрелял у магазина.
— Нормальный мужик, — засмеялась водка подешевле. — Ну, выпил немного, с кем не бывает.
Мужчина сопел, кряхтел, чесал седой подбородок и долго осматривал ценники.
— Это омерзительно, — высказалась бутылочка дорогого французского вина. — Я не должна это видеть. Это убивает мою тонкую натуру.
— Ладно вам, — сказало пиво. — Ща, возьмёт мужик чекушку и сыра плавленого, да и пойдёт себе домой. Что вы взбеленились-то?
— Ещё бы, — сказала элитная водка. — А что ж ему ещё брать-то? Он же нищий.
Мужчина достал из кармана трико слегка примятую пятитысячную купюру и с гордостью положил её на прилавок: — Тань, красненького подороже сделай. Ты же знаешь, я не разбираюсь в этих... Во-во-во, вот эта подойдёт. Давай сюда её, давай.
Женщина взяла бутылку с витрины и поставила перед покупателем.
— Танька, представляешь, – продолжил мужчина, — братишка из Сургута приехал. Двадцать три года я его не видел. Отмечаем, расслабились немного. Ты ещё колбаски, колбаски заверни.
— Какой кошмар, — начала возмущаться бутылочка дорогого вина. — Это позор от которого мне не отмыться. Это конец. Это моя погибель! Разве для этого мурла я зрела в старинных погребах Бордо?!
Бутылки оживились и начали слегка позвякивать, обсуждая ужасную судьбу француженки.
Мужчина скомкал купюры, которые получил на сдачу и сунул их в карман трико. Его слегка скрюченное тело с чёрным пакетом в руке направилось к выходу.
Много ходило слухов после её исчезновения. Кто-то утверждал, что мужчина раскупорил бутылку прямо у дверей магазина, и как полагается алконавту, употребил в несколько запрокидов головы. Кто-то, что всё-таки он выпил её с братом под хорошую беседу и закуску. Даже поговаривали, что она до сих пор цела и стоит себе за мутным стеклом советского серванта, что, конечно, мало похоже на правду. Вот такая история приключилась в обычном продуктовом магазине, друзья. Хотите — верьте, хотите — нет.
